Анатолий Байдачный: "Теперь смерти не боюсь"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
В кафе Байдачный отверг сметану для сырников. Сгущенка тоже не подошла.
– Лучше варенье.
И пояснил уже для нас:
– После операции вынужден соблюдать диету. Целый список, что можно, что нет. Шунтирование – штука серьезная.
– Где вас прихватило?
– Стал замечать – если быстро иду, в груди болит. Врачи изучили кардиограмму: "Все нормально, хоть завтра в космос". Но чувствую-то я другое! Поехал в Литву, там классный кардиоцентр. Они едва взглянули: "Срочное шунтирование. Одна артерия забита на 90 процентов!" Две трети сердца не функционировало!
– Ох.
– Хирург сказал: "Случись инфаркт – жили бы секунды три". Я подумал: осенью 2012-го были предложения, а я от них уходил. Бог хранил. Если бы принял команду – мог бы на скамейке сгореть.
– Что за хирург?
– Калинаускас. Первым в Европе начал делать такую операцию на работающем сердце. Прежде его отключали. Это риск – фактически ты побывал на том свете. Возникают проблемы с памятью. У меня же операция вместо пяти часов длилась меньше трех. Вскрывают грудь, из ноги вырезают вену. И вставляют. Вон, какие шрамы остались.
– Сколько уже прошло?
– Полгода. Жизнь изменилась. Теперь не боюсь летать на самолетах. Не боюсь смерти. Сбросил 12 кило. Появилось отвращение к спиртному.
– Вообще ни капли?
– Даже в Испании, где отдыхал с семьей, к вину не притронулся. Хотя врачи рекомендовали граммов 200 в день.
– Тренировать-то вам хочется?
– Очень! И состояние чудесное, как у молодого. Давление – 110 на 70. Легкость! Людей иначе воспринимаю. С улыбкой взираю на то, что раньше заставляло нервничать.
– Последний ваш приход в "Ростов" получился скомканным…
– Если б не Юра Белоус – ни за что не согласился бы. Он долго уговаривал. Я отвечал: куда угодно, но не в Ростов.
– В какую минуту пожалели, что приняли команду?
– Уже ехал – и жалел. Один из моих самых глупых поступков. Я напоминал кролика, который лезет в пасть удаву, зная, чем это обернется. В Ростове люди всеми силами стараются удержаться у футбольной власти. Когда Белоус отправлялся туда, я предупредил: "При всех твоих связях и друзьях даю максимум – год!" Юра не верил.
– В YouTube по-прежнему набирает просмотры ролик с вашим участием. Помните, как напал на вас в Ярославле фанат "Ростова"?
– Приятель спросил: "Что ж ты ему не врезал?" Так этого и ждали! Наверняка подставной. Кто-то его напоил – и послал караулить меня у гостиницы. Задача была – выжить Белоуса из клуба. Я, как человек Белоуса, шел с ним в связке.
– Стоичкова в "Ростове" застали?
– Нет. Но мы знакомы. В 2004-м были в Стокгольме на совещании тренеров сборных. Я представлял Белоруссию, Блохин – Украину, Стоичков – Болгарию. С Олегом когда-то в юношеской сборной играли. И в Стокгольме постоянно общались. Стоичков к нам подсел. Шумный, вспыльчивый. Во время совещания ни с того ни с сего набросился на румына Йорданеску. Орал на него так, что уши заложило.
* * *
– В "Тереке" вы могли остаться – если б не поменялась власть в клубе?
– Разумеется. Потом мне звонили: "Хотите быть тренером-консультантом?"
– Это при Муньосе?
– Ну да. Им неудобно было передо мной. У меня о Чечне светлые воспоминания.
– Даже после того, как вас вывозили в военный лагерь?
– Не в курсе, зачем тренеров повезли. Может, хотели посмотреть, как себя вести будем?
– Как это выглядело?
– Проиграли главный для "Терека" матч, с "Анжи", – 0:1. И куда-то поехали. Я думал, к Рамзану на ковер. Выяснилось – в военный лагерь. Меня в сторонку отозвали: "Анатолий Николаевич, к вам – никаких претензий. Мы вам благодарны, команда играет красиво…"
– Когда вернулись?
– Под утро. Рамзана можно понять – он много вкладывает в "Терек". Ни один начальник на моей памяти так к игрокам не относился. Любую прихоть! На руках их готов носить! За два дня до матча приезжал к нам, на тренировку выходил со всеми. Говорю: "Рамзан, почему не разминаешься?" Стал разминаться с командой! Играть начинаем – идет в стык, ни на кого не обижается.
– В радость вам были такие встречи?
– Кому в радость – так это местным ребятам. После тренировки окружали его. Просили то номера на машину, то еще что-нибудь. Особенно ценились буквы КРА. Кадыров Рамзан Ахматович.
– Кадыров вам джип подарил?
– Перед игрой с "Томью" прервали разминку – Кадыров зашел в раздевалку. Обычно такого не было. Что ж, думаю, стряслось?! Рамзан обнял: "Извини, не знал про твой день рождения. Вот, что успел, на скорую руку…" Протягивает ключи от Land Cruiser. Да ничего, отвечаю, я мог бы и подождать. Выиграли тогда 1:0.
– Номера КРА?
– Нет, белорусские. Домой его перегнал.
– Черчесов в Грозном взялся за книжку "Законы шариата". С тех пор женщинам руку не протягивал, здороваясь, – оказывается, не принято…
– Так я шесть лет в арабском мире отработал! Знаю, что они не терпят мата. Не переносят пьянства. И Рамзан не воспринимает, и Минералыч (вице-президент клуба Хайдар Алханов. – Прим. "СЭ").
– Отчество обязывает.
– Как-то его спросил: "Минералыч, хоть раз в жизни выпил?" – "Ни капли!" Алханов хороший человек. На него тренеры обижались – мол, вмешивается. Так ему интересно, он сам когда-то "Терек" возглавлял. Меня засыпал вопросами, ни одной тренировки не пропускал! Мотался из Грозного в Кисловодск: "Опаздываю, Николаич, задержи минут на пятнадцать…" Эту команду Алханов возродил из пепла. Вспоминал, как ездили на ржавом автобусе. Было на команду шесть рваных мячей.
– Военные истории вам рассказывал?
– Проводили чемпионат Ичкерии. Лучшему бомбардиру Масхадов подарил пулемет.
– Не каждый тренер выдержит в Грозном?
– Конечно. Массу нюансов необходимо учитывать. Например, чеченских ребят ставить. Либо без них обходись, но гарантируй попадание в еврокубки. Черчесов на этом обжегся. А у меня в основе играли Уциев, Садаев, Эдиев…
– Уциев теперь капитан "Терека".
– Мальчишка славный, добродушный. В обороне здорово прибавил. А раньше – тихий ужас. Я запрещал Уциеву ауты бросать! Потому что он делал это так, что моментально шла атака на наши ворота. Мог в свою штрафную мяч закинуть, там накрывают – и до свидания. Я за голову хватался. В итоге с правой бровки ауты выбрасывал Ги Эссаме.
– Это он пять языков выучил?
– Да. А его жена Бостонский университет закончила. Ги – смышленый парень, трудяга, профессионал. Среди африканцев такие редкость. Вот Баба Адаму – полная противоположность. Дикарь! То задержится дома на месяц, пропустив предсезонку, то красную карточку на ровном месте получит. Если бы не лень, играл бы в Европе.
* * *
– В ЦСКА любвеобильность Секу Олисе была головной болью для Слуцкого, который через "СЭ" пожелал ему на Рождество в телефонной книжке поменьше новых номеров. В ваших командах такие кадры были?
– А что плохого? Лишь бы не квасили с девицами. Остальное запрещать глупо. Секс футболу не помеха. Это наше поколение держали на базе взаперти по трое суток до матча, чтоб с женами не спали. Дескать, вредно. Наоборот! Гораздо хуже, когда футболист с опухшими яйцами по полю бегает.
– Кроме Бабы Адаму – с кем еще из легионеров намучались?
– С бразильцами, которые выросли в фавелах. Хамоватые, неуправляемые. А боливийцы – упертые, себе на уме. Был в "Тереке" Арсе. Если что-то решил – его не переубедишь.
– Зато не пьют, как Костя Коваленко или Тумилович.
– Ну Коваленко – уникальный тип. Вычитал в его интервью: "Хочу извиниться перед Байдачным. Сильно его подводил…" И я вспомнил сбор в Италии с "Черноморцем". Косте должны были выплатить подъемные – 25 тысяч долларов. Сначала он едва на рейс не опоздал. Сообщаю: "Минус 5 тысяч". Дальше играем товарищеский матч с "Пескарой". Коваленко затевает драку. Причем засадил итальянцу так, что я думал, нас сразу депортируют из страны вместе с этим дураком. На собрании в гостинице, услыхав про очередной штраф, Костя поднялся со страдальческим лицом: "Прошу прощения у всего итальянского народа…"
– Смешно.
– Тем же вечером с Юрой Аджемом, моим помощником, гуляем по городу. Заходим в ресторанчик, радостный бармен указывает на отдельный кабинетик: "Ваши, русские, вон там". Открываю дверь – игроки "Черноморца" потягивают колу. Только у Кости в одной руке бокал пива, в другой – толстая сигара. Мы молча разворачиваемся, Аджема во дворе нагоняет Коваленко: "Юрий Николаевич, объясните Байдачному – я же не могу так быстро исправиться!"
– А вы?
– Повернулся: "Костя, еще минус 5 тысяч. К концу сбора такими темпами уже ты клубу задолжаешь…" Я с ним и по-хорошему, и по-плохому. Талантище ведь! Все напрасно. Горбатого могила исправит.
– А Тумиловича как в Сочи спасли от бандитов?
– Отыграли матч, он приехал на базу "Жемчужины". Футболистов нет. Но сидели на втором этаже крутые ребята, которые имели отношение к клубу. Кто-то из них был с охранником. Нетрезвый Гена начал задираться: "Эй, чего там стоишь? Может, мне подняться?" – "Давай". Бум – и Гена готов. Идиот! Ребята обозлились. Говорят: "50 тысяч долларов гони. Или отвезем в Москву на конюшню, будешь лошадей кормить". Тумилович перепугался. Я сказал: "Если зашьешься – отмажу". Зря такое условие поставил.
– Почему?
– Когда Тумилович пил, вел себя безобразно. Но играл как бог! Зашился – и потерял уверенность. Он не первый из вратарей, кто сдулся после этого. Полевым-то полезно – а вратарям слишком бьет по психике. Работа и так нервная, плюс реакция притупляется.
– При экзотических обстоятельствах футболистов находили?
– В Новороссийске на третий день организовал двусторонку. Спрашиваю у начальников: "Что за центральный нападающий во втором составе?" – "Этот-то? Ерунда. Взяли для количества". А он единственный, кто мне понравился.
– Фамилия?
– Денис Попов. На сборах его наигрываю. Руководители тревожатся: "Вы с Поповым в атаке собираетесь выходить?" – "Да!" Тренировался самозабвенно. И дорос до ЦСКА, сборной. Вратаря Геруса так же отыскал – за станицу играл. Меня отговаривали: "Николаич, да его со всех сторон рассматривали!" – "Берите!" Тчуйсе учился в институте и с командой африканцев ездил, как шапито, по станицам. Кто-то их распродавал за три копейки.
– А Левицкий?
– Числился в "Таврии", жил чуть ли не на пляже. Квартиру ему не давали. Заплатили мы за Левицкого 70 тысяч долларов. За эту же сумму купили в "Спартаке" Кузьмичева – вскоре продали в Киев за миллион триста.
– Но привозили вам на смотрины и "пассажиров"?
– В 90-х. Когда футболист является без бутс, для меня все ясно. Администратор спрашивает: "У тебя какой размер?" – "43-й. 42-й тоже могу натянуть…" Купите, говорю, ему не бутсы, а билет назад.
* * *
– Прежде вы боялись летать. Всюду ездили на машине. Рекорд за рулем?
– Сочи – Санкт-Петербург. 2400 километров. Вечером провел тренировку – и в машину. На следующий вечер к началу занятия был в Питере.
– Страх к самолетам возник после конкретного момента?
– Я тренировал луганскую "Зарю" – там вся команда панически боялась летать. Рассаживались, спортивные шапочки надвигали на глаза. Дрожали, орали. Гляжу в иллюминатор – мы еще оторваться от земли не успели! И мне передалось.
Однажды летели на сбор в Сочи – пережил кошмар. Попали в ураган, а летчик вез жену на курорт. Решил садиться. Над водой планируем – не можем сесть! Стюардесса плачет! Как-то вышли из пике – сели в Сухуми. Часа через два, говорит, полетим.
– Полетели?
– Нет, отвечаем, это ты полетишь. Мы поедем. Нашли старый "Икарус", на нем потащились. А в 1979-м, когда "Пахтакор" разбился, команда летела-то к нам, в Минск. Володе Курневу везли комсомольский билет, он в Ташкенте до этого играл. Узнали обо всем вечером, часов в одиннадцать. От вратаря Юры Курбыко – его жена работала в аэропорту. Наутро на базу примчалось начальство. Предупредили – не болтать. В газетах не писалось ничего. В СССР же не могло быть трагедий, аварий…
– На том рейсе были близкие для вас люди?
– Миша Ан, с которым вместе играли за юношескую сборную. Жили в одной комнате. В 1971-м у нас была потрясающая команда. Про нее говорили: "Лучшая сборная из тех, что ничего не выиграли". На чемпионате Европы стали четвертыми. В полуфинале и матче за третье место продули по пенальти. Я играл справа, в центре Кожемякин, слева – Блохин. Под нами – Буряк.
– Кожемякин погиб в лифте. С ним же был кто-то из футболистов "Динамо"?
– По слухам – Женя Жуков. Но это вранье. Был какой-то музыкант. Я понять не могу, как Толик очутился там, на Семеновской. Он женился, дочка родилась…
– Кожемякин вырос бы в классного игрока?
– Фраза Бескова: "Все больше и больше напоминает Стрельцова…" Лет десять назад, когда Блохин тренировал сборную Украины, обсуждали с ним Шевченко. Говорю: "С таким нападающим тебе беспокоиться не о чем". Блохин вздохнул: "Эх, мне бы форварда, как Кожемякин!" Толик в юношеской сборной любил над Олегом подшутить. Бутсы прятал. Пора на игру ехать – их нигде нет. У Блохина паника, кричит…
– Немудрено.
– А мне, кстати, в "Динамо" Игорь Численко свои бутсы давал разнашивать. Тогда это было нормой – молодой за несколько тренировок "разбивал" бутсишки ветерану. Численко громадным уважением пользовался. Когда он заходил в ресторан гостиницы "Советская", оркестр умолкал. А спустя мгновение звучал "Футбольный марш".
* * *
– Перед Бесковым вы успели извиниться?
– За те собрания, когда его снимали в "Динамо"? Извинялся, и не раз. Он отвечал: "Ты ни при чем, молодой парень. Проголосовал, как все. Главное, вы самим себе жизнь испортили". С уходом Бескова все развалилось.
– Чего добивались "старики"?
– Опасались, что Бесков их уберет. И он убрал бы. А кто заварил тот бунт – для печати я не скажу. Очень громкое имя.
– Ладно. Вычитали, что у вас не сложились отношения с Яшиным…
– Отношения были непростые. Когда Лев Иванович вступил в должность начальника команды, квартир для ребят не было. Он повторял: "Я пять лет жил в общежитии. Поживите столько же – будет квартира". Став серебряным призером чемпионата Европы-72, я все еще маялся в общаге! Нынешние футболисты не поверят. Сегодня они трехэтажные замки себе за это время отгрохали бы.
А когда мне предложили однокомнатную, Яшин сказал: "Отдай Жукову. У него семья. Ты со сборов приедешь – получишь другой ордер". Нет вопросов. Тем более Женя – мой товарищ. Но на сборах я травмировал четырехглавую мышцу. Почти полгода лечился. И о квартире уже никто не заикался.
– Обидно.
– Раздражение долго копилось. Что и выплеснулось в конфликт с Яшиным. Хоть все равно не имел права грубить. Кто я и кто – Яшин?! Слова, брошенные в сердцах, дорого мне обошлись. Из-за них покинул "Динамо".
– Вас и на "губу" посадили. Неприятное попробовали?
– Да нет. Офицеры ко мне за автографами ходили. Отправили строить городошную площадку. Солдатики спрашивают: "Можно за выпивкой слазить?" Их поймали у забора, сняли меня с этой площадки…
– И что?
– Назначили помощником начальника штаба по боевой подготовке. Карандашом выставляли оценки за стрельбу – а я оценки переправлял ручкой. Каждую – своим цветом. И потянулись ходоки к Ленину!
– Чем закончилось?
– У начальника штаба волосы дыбом: это что за идеальная подготовка? Ни одного двоечника! Оттуда меня тоже турнули. Говорят – приходи по утрам, книги читай. Ты ж у нас ненадолго. Вот когда Кожемякин погиб, меня из части не хотели отпускать на похороны. Но отец Толика сказал: хоронить не будем, пока Байдачному не разрешите проститься с другом.
* * *
– Бесков был человеком с юмором?
– Да. Только юмор у него иногда был обидный. Поддевал. Был такой футболист – Володя Уткин. Мы победили в Кубке кубков на выезде "Црвену Звезду". Перед ответным матчем Уткин присоединился к основе, разминка. Мимо шагает Бесков. Довольный. Замирает: "Ну что, Утя, видел, у югославов футболист, на тебя похожий… Как же фамилия, в сборной играет…" Сам все прекрасно помнит. Доверчивый Утя улыбается: "Кривокуча?" – "Точно-точно! Так вот, если он Кривокуча, то ты – г..а куча".
– У Лобановского юмор был другой?
– Добрее. Мне рассказывали, как осваивался в Киеве Белькевич. Лобановский заставлял его играть в обороне, катиться. А Валик к чистым мячам тяготел. По итогам сезона выдавали премию – кому 20 тысяч долларов, кому – 30. А Валику вручили 300 долларов. Он деньги зажал в ладошку и прямиком к Лобановскому: "Валерий Васильевич, наверное, ошиблись" – "Да-да! – оживился Лобановский. – Ошиблись! Ты никому не говори, не то отберут – это тебе много дали". В следующем сезоне Валик уже и катился, и стелился. А для меня Белькевич – номер один из футболистов, с которыми довелось поработать.
– Когда жили в Кувейте, ездили в гости к Лобановскому?
– Конечно. Я там тренировал клуб, он – сборную. Валерий Васильевич – душа-человек. Не бросал людей, которые ему дороги. Вытаскивал в Кувейт Веремеева, Морозова, Базилевича.
– Вечерние дозы коньяка Валерия Васильевича легко выдерживали?
– Трудно было. Но удавалось. В Кувейте сухой закон, а Лобановскому всегда привозили. Это беда его была. Две тренировки в месяц. Машину не водил, языком не владел. Жара, коньяк, малоподвижный образ жизни привели к нарушению обмена веществ. Располнел. Приезжал-то в Кувейт стройным!
– Какой разговор с ним никогда не забудете?
– В 8 утра, пока не начинало припекать, мы с женой ездили на залив. И вот собрались, на пороге застал звонок. Лобановский: "Ты смотрел чемпионат Китая?" – "Нет" – "Как нет?! У этой страны огромное будущее в футболе!" Среди ночи он не спал – ради трансляции из Китая. Полчаса меня отчитывал, затем пересказывал, что увидел. Жена выложила вещи назад. Беседа закончилась в десять.
– Позже в Киеве кто-то поражался – Лобановский оказался фанатом американского футбола. Тоже ловил по ночам прямые эфиры.
– Это и в Кувейте было! А я рассказал ему, как в 1972-м с московским "Динамо" ездил в турне по США. Завернули на американский футбол. Был у нас Володя Ларин – сильнее в Союзе никто не бил. Но мучился лишним весом. А там чудак ставит мяч, лупит по воротам и уходит. Бесков повернулся: "Вот, Лара, твоя игра! Никакой вес не страшен – чем больше, тем лучше…"
– Про Ларина нам Вячеслав Добрынин поведал – тот бил пенальти Рамазу Урушадзе. Попал между ногами, мяч ударился в воротах о нижнюю планку и вылетел назад. Урушадзе даже не шелохнулся.
– Я другое помню – на турнире в Бильбао Лара пошел к "точке". В воротах "Атлетика" знаменитый голкипер сборной Хосе Ирибар. Володя разбежался метров на тридцать. Такая махина несется, – Ирибар сжался весь! Кое-как увернулся от мяча.
А в "Динамо" один молоденький вратарь увернуться на тренировке не успел – с сотрясением увезли в больницу. Ларин перед ударом приговаривал: "Нервных прошу удалиться. Мяч сначала пищит, потом превращается в диск…"
* * *
– С договорными матчами когда впервые столкнулись?
– В московском "Динамо" эта тема не поднималась. Ни-ког-да! Хотя Бесков ворчал, что под Киев по приказу сверху все украинские клубы ложатся. Вот в конце 70-х и я в таких играх участвовал. Первый раз – в 1976-м. Минское "Динамо" за тур до финиша потеряло шансы удержаться в высшей лиге. Вторым неудачником могли оказаться несколько клубов, включая "Спартак" и "Черноморец". У нас последний матч как раз в Одессе. Созрел план: проиграть – чтоб отцепить "Спартак". Думали – может, народной команде не позволят вылететь? Заодно Минск оставят.
– Не прокатило.
– Да. "Черноморец" выиграл 2:0, а мы загремели вниз вместе со "Спартаком". Но сейчас в премьер-лиге договорняков, по-моему, нет. Вот странные судейские решения и левые пенальти еще встречаются.
– А в ФНЛ?
– Там арбитры такое вытворяют – хоть стой, хоть падай. Два года назад работал с Костей Сарсания в "Факеле". Играем в Саранске. В перерыве заглядывает в раздевалку судья (Мирошниченко из Ростова-на-Дону. – Прим. "СЭ"): "У вас 20-й номер удален". – "За что?" – "За удар своего игрока" – "Где?!" – "В подтрибунном помещении". Поворачиваемся к ребятам: "Что было?" – "Ничего. Шли, разговаривали…"
– Из-за чего однажды в белорусском чемпионате вы сцепились с Бубновым?
– 1997 год. Я тренирую минское "Динамо", он – МПКЦ из Мозыря. Наш защитник Яскович жестко подкатился под соперника – и Бубнов аж на поле выскочил. Кричал, махал руками, грозил бандитов из Москвы привезти. Еле успокоили. Кого-то Бубнов раздражает, но я к нему нормально отношусь. Игрок-то был высокого уровня.
– Вам интересно слушать его рассуждения о футболе? Или смешно?
– А я не слушаю. Не понимаю, для кого он высчитывает технико-тактические действия. По ним судят об игровой активности футболиста, но победу это не гарантирует. Для меня из многочисленных ТТД главный показатель – количество выигранных единоборств. Вот здесь прямая зависимость от результата. Можно сделать вывод об умении бороться, функциональной подготовке, техническом оснащении. Все остальное не так важно. Да и видно без всяких распечаток.
– В 90-е вы могли возглавить московское "Динамо". Что помешало?
– Дважды я был среди кандидатов. В ноябре 1998-го, когда тренировал "Жемчужину", позвал Коля Толстых. После совещания в клубе он, Бесков и председатель совета директоров Сысоев поздравили меня с назначением. Подписание контракта казалось формальностью. Но вмешался один деятель, и все сорвалось. Толстых сказал: "Если уж не Байдачный, пусть главным остается Ярцев".
– А второй случай?
– Уехал из Новороссийска в Ростов – и узнаю, что меня хотели пригласить в "Динамо". Слухи-то долетали, но всерьез не воспринимал. Да и обида еще была. Я долго с Колей не разговаривал.
– Из всех руководителей в вашей жизни – самый далекий от футбола персонаж?
– Был в минском "Динамо" такой Хвастович. В футболе не смыслил ничего. Мы боролись за первое место, а он собрался продавать центрального защитника в Израиль. Говорю: "Жень, ты что?! У меня останутся в обороне два человека!" – "Так сыграй в два!"
– Сыграли?
– Нет. Раздумал он продавать.
* * *
– Вы полмира объездили. Где особенно понравилось?
– В Австралии. Лучшая страна на свете! Дело не в экзотике и кенгуру. Не забыть уютные домики, изумрудные лужайки, океан. Это Англия – но с чудесным климатом. Уже сорок с лишним лет мечтаю вернуться. Отпугивает затяжной перелет.
– Как в Австралию занесло?
– В 1971-м с московским "Динамо" месяц колесили. Помню, всей делегацией приехали на концерт группы Hair. С нами был Лев Евдокимович Дерюгин, председатель МГС "Динамо". Бывший хоккейный вратарь весом под 160 килограммов. До этого на банкете он поднабрался, закемарил. А музыканты шли сквозь зал на сцену в звериных шкурах. Один из них, в медвежьей, проходя мимо спящего Дерюгина, хлопнул его по плечу. Евдокимыч открыл глаза, увидел в метре от себя рожу медведя – и заорал так, что сразу протрезвел. Год спустя в Америке ему новое испытание выпало.
– Какое?
– Пока мы ужинали в ресторане, начался стриптиз. К столику, за которым были Бесков, Яшин и Дерюгин, подошла барышня. Из одежды к тому моменту на ней мало что осталось. Резким движением она закинула ногу на плечо Евдокимычу. Тот от ужаса выпучил глаза, а ребята легли от смеха. Но самое интересное было в Атланте. Яшин объявляет: "Вечером всю команду зовут на концерт". – "Кто выступает?" – Яшин плечами пожал: "Какие-то три собаки…"
– Кто?!
– Вот и мы ничего не поняли. А с нами был Гешка Логофет, он иняз закончил. Уточняет: "Лев Иваныч, может, Three Dog Night?" – "Во-во!" Помимо "Собак" и группы "Чикаго" пел также Род Стюарт. Каждый – по часу. Заскучавший Яшин пробурчал: "Пойдем отсюда!" Неожиданно слышим голос Стюарта: "На концерте присутствует футбольная команда "Динамо" во главе с легендарным Яшиным. Следующую песню посвящаю ему".
– Оттаял Лев Иванович?
– Да, заулыбался – и мы спокойно досидели до конца. Потом провели в гримерку к Стюарту. Кругом бродили осоловелые музыканты, глаза в кучу – то ли под наркотой, то ли под таблетками. Лев Иванович речь толкнул: "Все советские ребята обожают джаз…" Стюарт усмехнулся: "У нас вообще-то другой жанр." А для Яшина любая зарубежная музыка – и есть джаз. Между прочим, это было настоящее коммерческое турне. Американцы заплатили "Динамо" за поездку 300 тысяч долларов! Сегодня это как три миллиона!
– Когда-то вы в Сирии трудились. С тех пор бывали?
– Пару лет назад специально за мной прибыли из Дамаска министр спорта и председатель федерации футбола. Предложили возглавить сборную. А еще – чтоб привез тренеров для молодежных команд и пятерки ведущих клубов. Хотели весь футбол страны развивать по единой программе.
– Не договорились?
– У меня был контракт с "Тереком", сирийцы согласились подождать. Я уж кандидатуры подбирал – и тут война. Сейчас новости включаю – все сирийские горести через себя пропускаю. С Башаром Асадом знаком. В 90-е вышла драматичная история.
– Расскажите.
– В Дамаск ко мне приехали друзья из Москвы на 600-м "Мерседесе". Желали его продать, добавить денег и купить два джипа. Так у них среди ночи автомобиль отобрали. Я звонил по всем важным телефонам. Ко мне в Сирии отношение было как к национальному герою. За час перекрыли Дамаск!
– Нашли?
– Башар Асад как раз отвечал за безопасность. Отец ему наказал – нужно помочь Анатолию. Обнаружили "Мерседес" на третьи сутки в центре города. Двери открыты, но ничего не тронуто. Хозяева явились забирать, им не отдают: "Пусть придет Байдачный, ему вернем".
– Асада-старшего вы тоже знали?
– После победы на молодежном чемпионате Азии в 1994-м у нас была часовая встреча, транслировали по телевидению. Его слова: "Спасибо тебе, ты много сделал для Сирии. Чего не можем сказать о твоей стране, которая нас бросила…"
* * *
– Ваш друг Юрий Курненин от чего умер в 55 лет?
– Юрку затравили. Он тренировал белорусскую молодежку. А в национальную сборную пришел иностранец…
– Бернд Штанге.
– У немца ни игры, ни результата – а молодежка имела шанс выйти в финальную часть чемпионата Европы. Штанге накануне матчей забирает у него по 3 – 4 человека. А все для того, чтоб Курненин проиграл. Но Юрка попадает в стыковые матчи. Обыгрывает Турцию. Выходит на "Европу"! И что придумывает немец?
– Что?
– Незадолго до стартового матча назначают товарищескую игру с молдаванами, платят им за приезд. И в первую сборную вытягивают шестерых из молодежки. Срывая сбор – готовится к "Европе" один состав, играть другому.
– Что дальше?
– Стартовый матч молодежка проигрывает хозяевам, шведам, 1:5. Затем – 0:0 с Сербией и 1:2 с Италией, будущим чемпионом. Курненину говорят: "Ты свободен". В газетах пишут: "Уехал лидером, вернулся безработным…"
Он устроился было в одну команду – туда звонок: "Вы пьяницу берете". Сорвалось. Юрка выпил с расстройства, добавил – и ночью умер, во сне. Сердце не выдержало. Человека довели. А ради чего? Чтоб не ставить в сборную.
– Чем же Штанге был так дорог?
– Не исключаю, какие-то финансовые дела. Я тренировал "Терек", немец на турецких сборах поселился в нашей гостинице. Сижу завтракаю – и вдруг он: "О, как я рад!" Не оборачиваясь, процедил: "Пошел вон". Курненина никогда ему не прощу! Ты в чужой стране – так футбол развивай, а не занимайся вредительством. Самое печальное, что наши же руководители этому потворствовали.
– В премьер-лиге вы теперь будете считаться иностранцем, за которого придется платить 5-миллионный налог имени Гершковича?
– Еще чего! У меня российский паспорт. В Белоруссии – вид на жительство. Там семья, отец с матерью похоронены. Обратно в Москву не тянет, хотя родился здесь, а вырос в Обнинске. Уже нигде, кроме Минска, себя не представляю.
