Алексей Николаев: "Голубчик, не нервничайте"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Этот год у него пропитан юбилеями. 1 августа самому опытному арбитру премьер-лиги исполнится 45. В мае отсудил 200-й матч в чемпионате, что удавалось до него лишь двоим.
Николаев встречает нас на окраине Москвы. Приветлив, угощает кофе. Когда не забывает, меняет в разговоре "последний" на "крайний"…
"ЙО-ЙО"
– 200-й матч в премьер-лиге пришелся на последний тур. Сезон получился отличный?
– Ровный. Без спадов. Как и крайние сезона три-четыре. Хотя с годами готовиться к матчам тяжелее. Если раньше полет во Владивосток или Хабаровск переносился нормально, был приятным приключением, то теперь не представляю – как 8 часов сидеть в кресле… Тридцать лет в судействе – думаете, просто?
– Возраст сказывается?
– С одной стороны, понимаешь, что без всего этого уже не можешь. С другой – каждый год одно и то же. Пропадает мотивация. Прежде были большие матчи в Европе – это поддерживало интерес.
– Есть объективные вещи – тесты. Вы сегодня уступаете самому себе – 35-летнему?
– В 35 я успевал и судить, и в футбол играть. Но сдавал совершенно другие тесты. В УЕФА их постоянно ужесточают. Вот и сейчас придумывают такие, что будут сложнее предыдущих. Нынче на сборе, с разницей в несколько дней, сдаем четырехкилометровый фитнес-тест и "йо-йо".
– "Йо-йо" труднее?
– Да, вся работа там связана с коленными суставами, голеностопами. Из-за этого пришлось закончить Игорю Егорову. Если с коленями не в порядке, на тесте не вытянешь.
– Бывало, что бежали и чувствовали – могу не сдать?
– Пару раз за всю жизнь. Когда перед тестами простужался. Как-то дня три лежал с температурой, поехал сдавать. На жилах, на зубах. Хотя в Европе это не приветствуется. Там проще сказать, что у тебя недомогание.
– Поймут и простят?
– Позволят через месяц пересдать. В УЕФА подход такой: даже если ты уложился в норматив, но было тяжело – заметят и сделают выводы. Могут лишить назначений. Сами руководители говорят: "Если вас что-то беспокоит – предупреждайте!"
– Что ж вы промолчали?
– Это было давно. Мне не подсказали.
– Антон Аверьянов из бригады Сергея Карасева лишился чемпионата Европы-2016 – из-за доли секунды на тестах.
– У Антона изредка возникали проблемы со сдачей нормативов – как раз по болезни. Хотя готовился всегда серьезно. Сейчас сильно переживает. Подумывает закончить с судейством – не осталось мотивации. Мы отговариваем. Надеемся, соскучится и вернется.
– Для Карасева потеря такого помощника – удар?
– Огромный. Карасев сам сказал: "Аверьянов – половина успеха нашей бригады". Антон – очень хороший парень, эрудированный. Проводит тренировки ассистентов арбитров – думаю, может скоро возглавить это направление. Видна руководящая жилка. Надежный!
– В 2008-м Аверьянов вам наподсказывал. Дошло до скандала.
– У вас отличная память. Первый мой "эль-классико", ЦСКА – "Спартак". Борьба Дзюбы и Алексея Березуцкого, мяч уходит за линию ворот. Я жестом – угловой! Антон, не глядя на меня, указывает – от ворот. Уже методическая ошибка. Жирков к нему, крик, шум, конфликт… Я кидаюсь туда – и вместо того, чтоб отвести Жиркова в сторону, начинаю успокаивать прямо там.
– Показываете желтую за несогласие.
– И Юру захлестнуло окончательно – обругал меня последними словами, наступил на ногу, оттолкнул. Наступил-то, думаю, не нарочно. Но физический контакт прощать нельзя – из ничего родилась красная карточка! Три действующих лица в эпизоде, каждый в чем-то не прав.
– На вашем "внутреннем разборе" с Аверьяновым виноватого определили?
– Нет. "Внутренний разбор" прошел жестко. Какое-то время отдыхали друг от друга. Мне не понравилось его поведение в той ситуации, ему не понравилось мое…
– Есть же камеры.
– В том-то и дело – одна камера показывает, что прав я, другая – наоборот! Замкнутый круг! Но потом разрулилось. Продолжили вместе работать.
– Год назад убрали возрастной ценз для арбитров. Сюрприз?
– Все к этому шло. Уже несколько лет его не было в Англии, Голландии. Понимал, что и мы к этому придем. Ребята шутили – давайте поскорее уберем ценз, чтоб Николаев еще посудил!
– Из действующих судей кто старше вас?
– Николаю Голубеву в ноябре 46. Более 250 матчей в премьер-лиге в качестве ассистента, в бригаде Валентина Иванова был на чемпионате мира-2006, Олимпиаде-2004. А на Euro-2016 заменил Аверьянова в бригаде Карасева. Несмотря на возраст, Голубев работает, как часики. Без него трудно представить наше судейство. Как и без Аверьянова, Тихона Калугина. Такое количество игр за плечами каждого, что не верится.
Между прочим, нашим ассистентам в Европе почти нет равных. Настолько здорово обучены! Такие моменты ловят! В рамках программы "Таланты и наставники" я проводил сбор со швейцарскими судьями. Мы, главные, попробовали себя на месте ассистентов. Вручили нам флаги. Упражнение – "ножницы". Идет пас из глубины поля за спины защитникам, которые создают искусственный офсайд. Они выходят, нападающий забегает. Расстояние между ними – полкорпуса. А ты фиксируешь – "вне игры" или нет. Потом смотрели запись.
– И что?
– Все главные "поплыли"! Я – не исключение. Порой реально не понимаешь, как в сложнейших ситуациях, где решают сантиметры, ассистент успевает поднять флажок. Спрашиваешь – а у него нет ответа. Срабатывает что-то на уровне подсознания.
– У вас были случаи, когда просто угадали? Не видели эпизод – но спасла интуиция?
– Взять последний тур, "Терек" – "Ростов". Вратарь хозяев Городов сбивает Азмуна. В голове сразу щелчок – пенальти. Ни на что другое в штрафной уже не обращаешь внимания. С точки зрения методики это правильно. Но я замечаю, что мяч отскакивает к набегающему Ерохину, хавбеку "Ростова". Ворота пустые. Мысль – рискнуть или нет?
– Свистеть вы не стали.
– Потому что чувствовал – скорее всего, Ерохин забьет. Я вообще стараюсь не сажать футболистов на свисток, даю играть, бороться. Мне кажется, это на пользу – и командам, и зрителям. А тут все вместе помогло – немножко интуиции, немножко везения.
– Если б Ерохин промазал?
– Тогда бы назначил 11-метровый. Момент-то динамичный, все уместилось в несколько секунд.
– Чью карьеру возрастной ценз оборвал особенно обидно?
– Да у нас по возрасту мало кто не заканчивал. Как правило, не дотягивали. Стас Сухина, Игорь Егоров, Юра Баскаков, Валя Иванов… До 45 работали, кажется, Сергей Зуев, Валерий Шавейко. И Альмир Каюмов, царство небесное. Вот он точно мог еще судить. Сухонький, держал себя в блестящей форме. Чудесный человек.
– Общались?
– Довольно близко. В футбол играли за сборную судей Москвы на турнире Латышева. Альмир на сборы всегда брал мяч. Разряжал обстановку, как никто. Знаете же песню – "Москва, звонят колокола!" Так он переиначивал: "Москва, Каюмову ура!"
– До самоубийства была история – Каюмов сидел на подоконнике пятого этажа. Едва не покончил с собой уже тогда.
– Я не поверил, если честно. До сих пор не знаю – было или нет.
– Его самоубийство сняли камеры. Вы смотрели?
– Не смог. У меня до сих пор похороны Альмира перед глазами. Я тяжело все это перенес.
– У него же были проблемы в семье?
– Были. Но все равно не похож он на человека, который может покончить с собой. К тому же был в тот момент трезвый.
КОЛЛИНА
– Когда-то вас очень поддерживал руководивший арбитрами Сергей Зуев. Приходил перед матчем в судейскую.
– Не только ко мне! Прекрасная традиция! Роберто Розетти тоже заглядывал. Лично мне помогало. Когда руководитель заходит в судейскую, желает удачи – это окрыляет. С Розетти вообще приятно иметь дело. Впервые за многие-многие годы мы столкнулись с реально независимым начальником. Работал без оглядки. Никому не объяснял свои решения. Молодые арбитры сразу подтянули английский. Хотя с Розетти связаны и негативные моменты.
– Например?
– На финал Кубка традиционно назначаются люди, которые завершают карьеру. У которых такого матча не было. В 2013-м заканчивали два уважаемых ассистента – Андрей Малородов и Ильдар Зарипов. Все считали, что именно им доверят финал.
– Не доверили?
– Роберто принял другое решение. Отправилась судить молодежь, которой было неудобно перед этими ребятами. Чувствовали, что заняли чье-то место.
– Розетти-то понимал?
– Не знаю. Даже не в курсе, объяснили ему потом или нет.
– Для Малородова и Зарипова это стало драмой?
– Очень переживали! Отработали сезон в премьер-лиге на высочайшем уровне. Так ждали этот матч, который для обоих стал бы последним.
– Досадно.
– Но хорошего с Розетти все-таки было больше. Поездка на сборы под Болонью, высокогорье. Отличная база, двухразовые тренировки. Никаких товарищеских игр, к которым привыкли.
– А что?
– Исключительно физподготовка. Я однажды попал на сбор итальянских судей. Там люди только бегали! С утра до вечера! Ни грамма лишнего веса – макароны и беготня.
– Как ваш организм вписался в такую программу?
– Это 2008-й. Тогда я легко вписывался в любую программу.
– Сколько килограммов потеряли за сбор?
– А вес у меня держится, что бы ни делал. Плюс-минус два кило.
– Странно. Животик-то бросается в глаза.
– Да знаю… Я и не скрываю!
– Скрыть сложно.
– Не скажите. Когда камера на тебя наезжает, можно втянуть. На время. Старшие товарищи советуют поработать над прессом. Мне и самому не нравится! Вот удивительно – веса-то лишнего нет!
– Коллеги умеют ярким словом припечатать.
– Относятся все-таки с уважением. Разве что подойдет кто-нибудь, ласково погладит по животу. Дома он еще рельефнее, там-то не втягиваю. Расслабляюсь. Дочки укоряют.
– Сколько им лет?
– В августе будет девять. Двойняшки.
– По характеру – разные?
– Абсолютно. Заводная – Настя, она мастер придумывать. А Ксения на правах старшей сестры сглаживает: "Давай поразмышляем – надо ли нам это?"
– Разница у них минут пятнадцать?
– Две.
– Вы домой приходите, чашка разбита – вычислите сразу, чьих рук дело?
– Если вспыхивает конфликт – процентов на семьдесят знаю, кто зачинщик. У них на ровном месте может что-то произойти. Играют в "лего", ничего не предвещает – но кто-то нашел не ту деталь, и скандал! Каждая пытается выставить себя лидером!
– В школе тоже лидеры?
– Круглые отличницы. Мама им спокойной жизни не дает. Все айфоны и айпады получают после того, как главное сделано. Обе – творческие личности. Настя пишет маленькие рассказики, которые Ксения обожает слушать. Выступают в хореографическом ансамбле на праздниках в Москве. Английский знают намного лучше меня. Изучают третий год, до школы начали.
– Ваши дела их интересуют?
– Когда были совсем маленькими, выглядело это смешно. Смотрят футбол по телевизору. Вратарь – в черной форме. Знают, что и у меня черная – сопоставили факты: "Пап, ты в воротах будешь играть?"
– Кстати, насчет английского. Сергей Хусаинов рассказывал – был у вас международный матч, а инспектором оказался Пьерлуиджи Коллина. Пытался что-то объяснить, вы его не поняли…
– К тому времени моя судьба в Европе была практически предрешена. Эпизод с Коллиной – окончание черной полосы.
– Что за матч?
– Осень 2011-го, "Челси" победил 5:0 "Генк" в Лиге чемпионов. Английского моего обычно хватало для общения, на разборах игры не терялся. Но вот Коллину не понял.
– Что он хотел выяснить?
– Почему не назначил пенальти. Единственный спорный момент. Я объяснял-объяснял, но мысль не донес. Сидела бригада, включили видео, Пьерлуиджи задал вопрос…
– Коллина – холодный человек?
– Требовательный. Держит дистанцию. Коллине нужно понравиться. Тогда шансы попасть наверх резко возрастают.
– Сразу осознали, что вот он, конец международной карьеры?
– К этому шло. 2011-й не складывался. Ни поддержки, ни права на ошибку я не чувствовал.
– Мы слышали, у вас в тот год была серия неудачных матчей. С плохими оценками.
– Оценки не помню, но невысокие. Сначала полная нелепица – февраль, плей-офф Лиги чемпионов, "Валенсия" – "Шальке". Внезапно отказывает рация. Уже "девяносто плюс", даю Шмицу, защитнику "Шальке", желтую за откидку мяча, в записи свои не смотрю… А у него вторая карточка!
– Ну и что?
– Так я этого не понял, красную не достаю – а сам он уходить не собирается. Помог Аверьянов. Прибежал ко мне в центр поля, подсказал. Шмица я выпроводил.
– Как же вы проморгали?
– Да вот не знаю, как. Что-то смутило в номере, возможно. Бывают моменты, которые не объяснишь. Трактовать случай могли как угодно. К примеру: "Взаимодействие бригады блестящее, приняли нужное решение". Но рассудили иначе – прокол главного.
– Еще где подстерегла осечка?
– Я весь этот период пытался забыть, а вы из меня сейчас вытаскиваете подробности… Апрель, четвертьфинал Лиги Европы, "Вильярреал" – "Твенте". Голландский нападающий Люк де Йонг с мячом. Соперник нагоняет, лупит по ногам.
– Желтая.
– Я и показал желтую. После игры выясняется, что у де Йонга старая травма. Этим ударом ее усугубили, пропустит месяца два. Откуда нам знать такие подробности?! А мне говорят: мол, уважаемый футболист, надо было за такое давать красную…
СНАЙПЕРЫ
– У международной вашей карьеры так и не было пика.
– Был – летом 2011-го судил юношеский чемпионат мира в Мексике. Самый лучший мой турнир. С Аверьяновым и Калугиным отработали три игры на групповой стадии и полуфинал. 33 дня в Мексике!
– С ума сойти. Что-то посмотрели?
– Самые интересные экскурсии прошли мимо – меня как раз назначали резервным на матчи. Потом слушал рассказы ассистентов, как ездили на раскопки, видели древние города, пирамиды в Мехико…
Организация потрясла – всё на уровне большого чемпионата мира. Ты приезжаешь с игры – ведут на восстановительные мероприятия. В бассейне тренер с тобой персонально занимается. Теоретические занятия. Едем на полуфинал в Гвадалахару, стандартный микроавтобус. Впереди и сзади полицейские на мотоциклах. Вверху какой-то шум. Поднимаю голову – это нас сопровождает вертолет со снайперами! Люди с автоматами по обе стороны!
– Какая зарубежная поездка была наполнена приключениями?
– 2004-й, "Мидлсбро" – "Лацио". Первый мой еврокубковый матч. Главный – Юра Баскаков, помощники – Тихон Калугин и Леша Монахов. Я – резервный. Про этот выезд можно кино снимать.
В Шереметьево узнаем, что из-за исландского вулкана все рейсы отменены. Юра звонит в турагентство, которое сотрудничает с УЕФА. "Что делать?" – "Единственный вариант – лететь из Домодедово с пересадкой через Брюссель. До окончания регистрации полтора часа. Успеете?"
– Утром?
– Три часа дня, среда, пробки. Шансы близки к нулю. Но решили рискнуть. Ловим чудака с табличкой: "Такси. Недорого". Цену заламывает космическую – долларов четыреста. Причем нет гарантий, что заплатим – и не поедем потом на нем же по домам.
– Успели?
– За 45 минут! Правда, каждому это добавило седых волос. Юра сидел впереди, время от времени успокаивал водителя. Тот усмехался: "Не волнуйтесь. У вас своя работа, у меня – своя". И давил на педаль. Когда на МКАД вырулил, пристроился в левый ряд за инкассаторским броневиком. Сигналил, фарами светил, чтоб уступил дорогу. Гнал его километра три, пока тот не ушел вправо. Скорость была чумовая. Представляю, сколько штрафов таксисту прислали – но, думаю, окупилось… Дальше я отличился.
– Каким образом?
– Заплутал в аэропорту Брюсселя. Бродил по Duty Free, взглянул на часы – пора на посадку. Как назло, ни одного указателя. Наконец добрался к нужной стойке, протянул билет – там уже рейс в Вашингтон. К автобусу на взлетной полосе меня за руку привела сотрудница аэропорта. Юра устроил втык – опасался, что в Ньюкасле на пересадку опоздаем.
Следом прокололись ассистенты. Один взял пиджак не той расцветки, другой – костюм ФИФА вместо УЕФА. А перед матчем я умудрился потерять протокол.
– ???
– Заполняли черной ручкой, сделали ксерокс. Настолько качественный, что представитель "Лацио" не отличил от оригинала. Свернул в карман, отправился в бар. А я бегал по арене, искал протокол. Пришлось в итоге заново заполнять. Юра кипел, рычал…
– Трудно его осуждать.
– Но матч начался – и отпустило. Прошел без сучка и задоринки. Люди играли в свое удовольствие, им даже судья был не нужен. Да и в остальном от Мидлсбро остались милые воспоминания. Поселили в загородном доме, в парке зайчики бегали. Четыре спальни. В каждой – камин, гигантский аквариум с золотой рыбкой. Рядом табличка – как зовут рыбку, чем кормить. Зашел в ванную – в воде плавают лепестки роз, резиновые уточки с фонариками… Так нас нигде не принимали.
– Самая маленькая судейская, в которой побывали?
– На "Стэмфорд Бридж". В бригаде – шестеро, так Калугин в душе переодевался, пристроил стул на поддончик. Иначе никак. В России на Восточной судейская тесная – но там всегда можно найти соседнее помещение.
– А самая роскошная?
– В Лужниках – хоть десять человек запускай. На новых стадионах все раздевалки великолепные – у "Спартака", "Терека", "Анжи".
– Что из поездок привозите?
– Раньше – магнитики. Их уже столько, что на холодильнике не помещаются. Недавно на открытки переключился.
– Почтовые?
– Ну да. Из любого города отсылаю домой. В программе "Таланты и наставники" у меня был ментор из Швейцарии – Андреас Шлюхтер. Забавляло, что из разных стран он шлет жене открытки. Я не понимал, в чем прелесть. Жаль, проникся под конец карьеры. А то бы сейчас открыток было не меньше, чем магнитиков.
– Ни одна не затерялась?
– Нет. Хотя идут долго. Из Грозного – более двух недель. С Мальты – месяц.
– В Мексике вы на экскурсии не попали. А какие запомнились?
– Самая яркая – в Штутгарте, музей Mercedes-Benz. Девять этажей, собрано все, что выпускалось на заводе за сто с лишним лет – автомобили, лодки, самолеты… Впечатляет.
– В вашей жизни Mercedes был?
– Как такси. Предпочитаю Hyundai. Был Tucson, теперь – IX55. Для семьи с двумя детьми – то, что надо. Можно спокойно загрузить в багажник велосипеды, самокаты, выехать на природу.
ПЕТТАЙ
– Был у вас особенный свисток?
– При Советской власти хороших не было – все мечтали получить "ленинградский свисток". Их где-то на заводе вытачивал судья Николай Шушпанов. Дома у меня такой лежит. Сейчас пользуюсь одним. А молодежь подбирает под цвет формы. У кого красный свисток, у кого желтый…
– В форме вы тоже консервативны.
– Вы заметили? Да, я человек старой закалки. Только классика, только черное. Если это от меня зависит. У каждого арбитра четыре комплекта – желтая, красная, черная и зеленая. После чемпионата Европы будет еще какая-то расцветка.
– Что-то не помним мы вас в зеленой форме.
– Потому что никогда в ней не судил – так и лежит в упаковке, с ярлычком. Хотя моим девчонкам нравится зеленый цвет – но я не могу через себя переступить. Сливается эта форма с футбольным полем.
– Про нефартовые свистки слышали?
– Ни разу. Слышал про нефартовую форму – товарищ отсудил пару игр, все время что-то происходило. Говорит: "Больше в ней не выхожу!" Даже цвет сменил.
– Футболисты на ритуалах помешаны. А судьи?
– Тоже. Правда, не афишируют. Знаю, у Володи Петтая в чемодане всегда лежала икона. За пару минут до выхода на поле обязательно прикасался к ней, что-то шептал. Настраивался.
– В последний день она была у Петтая с собой?
– Не факт – он же не с игры возвращался. Хотя… У Нади, его жены, не спрашивал. Я и узнал-то об иконе после смерти Володи.
– Вы берете в дорогу икону?
– Конечно. Николая Чудотворца. Купил в обычной церкви около дома.
– С Петтаем дружили?
– С ним нельзя было не дружить. Это такой светлый человечек! Все мы в чем-то эгоистичны, каждый за себя. Команда командой, а все равно – за себя! Но Володя – особенный. Чужим успехам радовался сильнее, чем собственным. Искренне, от души.
– Редчайшее качество.
– После любой игры мог дозвониться: "Какой же ты молодец!" Когда я рассказал, что еду в Мексику судить, Володя так обрадовался, будто его туда посылают!
– Там узнали о трагедии?
– Да. Вечером читаем в интернете: Ту-134 под Петрозаводском разбился. Сразу мысль про Петтая – вроде в это время игр нет, никак не должен оказаться в самолете. После ужина снова в интернет – уже другая информация. Стали звонить Наде, через пару часов взяла трубку: "Он был там…" Новость разлетелась по футбольному миру. В Мексике все матчи начинались с минуты молчания. Мы выходили с черными повязками.
Потом эпизод – лететь в какой-то мексиканский городок, назначен резервным. Сижу у иллюминатора. Смотрю – техники суетятся. Приносят треногу большую, талмуд – начинают листать. Листают, листают… Альбом самолетный! Один показывает пальцем на картинку: "Это?" – "Нет". Дальше листают. "Это?" Даже я догадался, что какая-то неполадка. Наконец: "Вот это?" – "Да нет же!" Главный махнул рукой: "Заводи так, поехали…" Я в том полете вспомнил все. Слава богу, обошлось.
– У Петтая была долгая дисквалификация, которая здорово по нему ударила. Многие говорили – после нее вернулся в судейство не таким жизнерадостным человеком.
– Судите сами: ты готов войти в лист ФИФА, вся жизнь впереди. Вдруг нелепая ситуация – и тебя убирают на год. Не у каждого возникнет желание начинать заново. Тем более, когда все обставлено так обидно. Для Володи это был страшный удар.
– Влип он из-за бокового, Вадима Бращина?
– Да. Только нам режет слух – "боковой". У нас – помощник, ассистент. В декабре 2008-го меня назначили на матч Кубка УЕФА "Гамбург" – "Астон Вилла". Первая значимая игра в Европе – определялось, пойду наверх или нет. Спросили: "Кого бы ты хотел резервным?" Я ответил: "Петтая". А он как раз вернулся в судейство – но был печальным. Без прежнего куража.
– Неужели не согласился?
– Мне говорят: "Петтай сообщил, что не поедет. Он в отпуске. Не хочет ни в какую Европу". Это декабрь, действительно все на каникулах. Ему перезвонили по моей просьбе. Петтай: "Я же сказал – нет!" – "Николаев судит. Он просил, чтоб ты поехал" – "Что ж вы раньше не сказали?!" Как мне позже говорила Надя, у Вовки много чего было запланировано дома – он дела отменил, полетел со мной. Эта игра и мне помогла, и Петтаю дала почувствовать, что не все потеряно. Через год включили в лист ФИФА, жизнь налаживалась. Ушел в расцвете.
– Судьи, которые были на похоронах, говорили, что лицо Владимира не пострадало.
– Надя сказала – задохнулся в дыму. Не обгорел. Мы потом были там, где упал самолет. Место такое… Не для полетов.
– Почему?
– Рядом с посадочной полосой – шоссе. Легко перепутать. Невозможно заставить себя сесть в самолет до Петрозаводска. На турнир памяти Володи добираемся поездом. Дети замечательные растут, Матвей и Даша. Лучезарные – как он сам.
– Весной был у вас жуткий полет. Чуть не убились в Махачкале.
– Поднимаемся по трапу, командир объявляет: "В Махачкале туманчик, но мы попробуем долететь". Дословно! Подлетаем, выпускают шасси. Видимость чудовищная, все ревет. Чувствуется, что пытается посадить самолет, но не может. В тот момент, когда практически коснулись полосы, резко уходит вверх. Тяги не хватает, провисаем, пара-тройка секунд ужаса. Еще освещение гаснет, я вздрагиваю… Тут голос судьи из моей бригады: "Что, увидел свет в конце тоннеля?"
– Долго кружили?
– Около часа, снова пытался зайти на посадку. Наконец отчаялся: "Летим в Минеральные Воды!" Я даже обрадовался.
– Вы же на матч едва успели.
– На машине ехать не хотелось – все-таки ночь, Кавказ… Решили ждать самолета.
– Инспектор Колобаев, добравшийся в Махачкалу раньше, готов был выйти на поле?
– Когда приземлились там, звонок от Александра Евгеньевича. Говорю: "Саш, огорчу тебя…" – "Что, судить я не буду?" – "Да!" Он-то прибыл накануне – дубль играл.
КИСЛЯК
– В 90-е Колобаеву в Чите показывали перед матчем могилу, в которой окажется, если что не так. Как запугивали вас?
– Меня к разрытым могилам не возили. Ничего не обещали. А сейчас такого не бывает в принципе. Даже инспектор в перерыве к судейской не подходит. Прежде чем начальник команды подпишет протокол, заглядывает сотрудник полиции: "Можно зайти представителю клуба?"
– Юрий Баскаков рассказывал, как в Махачкале к нему в судейскую приходили прекрасные персонажи. Похожие на Шрека.
– Я в те времена не судил на таком уровне, как Баскаков. Наверное, все это было. У Юры невероятная память. Вот я постарался забыть игры, которые стали для меня неудачными, – и сегодня еле вспоминаю. А Баскаков расскажет про какую угодно минуту любого своего матча пятнадцатилетней давности.
– Ничего себе.
– Как начнет: "Я судил в 1994-м, на такой-то минуте такой-то футболист…" В деталях! И про себя, и про других! Юра может назвать состав сборной Германии или Англии 70-80-х годов с 1-го по 11-й номер! А про его музыкальные вкусы знаете?
– Особенные?
– Баскаков и Карасев – пылкие "металлисты". Юра и меня пытался приучить – мы же два сезона жили в одном номере. На какое-то время хватало, потом начинал считать минуты – когда он на игру уедет. Заберет с собой эту проклятую какофонию.
– Он и в судейской диски врубал?
– Там сейчас модно включать музыку. Пошло как раз от Юры. Макс Лаюшкин подхватил, Карасев… И я в последние года два ставлю. Но другое.
– Что?
– "Дискотеку 80-х". Баскаков, помню, зашел: "Ну и кисляк тут у вас!" Выскочил, его чуть не стошнило. А ребятам, наоборот, нравится. Недавно в Грозном слушали Modern Talking. Если с Баскаковым оказывались на игре – думал: ладно, уважим старика. Говорю: "Юр, давай твое поставим!" – "Ну, легонькое, хорошо?" И включает. К счастью, не такое, как на концертах, куда они с Карасевым ходят. Что-то более мелодичное, нам не очень бьет по мозгам.
– Лаюшкин, надо думать, тоже ставит не Георга Отса?
– У Макса своя композиция. Нечто среднее между "там" и "здесь". Но Лаюшкин – молодец, слушает в наушниках.
– Он еще и байкер?
– Да какой! Так гоняет! Разок сильно удивил – договорились встретиться, я жду в машине. Вдруг подъезжает мотоцикл, человек стучит в окошко. Поворачиваю голову – узнать не могу. Кто-то в шлеме, одни глаза и улыбка. Я оторопел, честно говоря. Даже испугался.
– У вас был мотоцикл?
– Боже упаси! Макс прокатил на сборе в Лужниках коллег – этого хватило. Его ждешь у восьмого подъезда – а рев мотора доносится от Воробьевых гор. Впрочем, Макс, не ездит, он летает.
– Откуда вы знаете?
– Звонишь ему – отвечает: "Погоди. До 160 сброшу, поговорим, а то плохо слышно…"
– Чем теперь занимается?
– Какой-то бизнес. Думаю, судить не хочет и не будет.
ЧЕРНОБЫЛЬ
– Однажды вас на год отстранили от судейства. За что?
– В мае 2003-го дебютировал в премьер-лиге, матч "Зенит" – "Ротор". Недели через три отправился в ФНЛ на игру "Томь" – СКА Хабаровск. На последней минуте при счете 0:1 назначил пенальти в ворота гостей. Методически эпизод трактовался верно. Я находился в единственно приемлемой позиции, видел, как форвард "Томи" Вишневский в штрафной пробросил мяч мимо защитника, тот выставил ногу. На КДК все камеры показали, что это пенальти. Кроме одной.
– Интересно.
– Хабаровский журналист снимал полулегально из-за ворот. С той точки видно – контакта с защитником не было, Вишневский сам упал.
– Симуляция?
– Да. На основании этой записи Толстых меня дисквалифицировал. Руководители КФА пытались добиться моей амнистии, но он был непреклонен: "Николаев судить не будет!" Целый год проводил лишь матчи дублирующих составов. Сменил он гнев на милость в июле 2004-го. Время спустя, когда я вошел в лист ФИФА, Толстых обронил: "Это я его таким сделал! Не проучил бы тогда – не было бы успешной карьеры!"
– За год простоя пробовали с ним поговорить?
– Бесполезно. Если Николай Александрович что-то решил – не переубедишь. После заседания КДК был короткий диалог. Он задал любимый вопрос: "Кто вы по профессии?" - "Инженер-теплоэнергетик" – "Вот и займитесь".
– Как вас в теплоэнергетики занесло?
– Поступил в МЭИ, потому что там была приличная футбольная команда. Плюс родители – тоже энергетики. Чернобыльцы. Маме 6 июня исполнилось 80. Папа долго болел, умер в 2008-м.
– Онкология?
– Да. Мама в Чернобыле была меньше, да и не в самом очаге.
– Отец попал к реактору?
– Нет, туда уже не пускали. Родителей отправили не в первые дни после аварии. Но мотался отец несколько раз. Рассказывать об этих командировках не любил.
– Понимал, какую дозу радиации получил?
– Тогда говорили – она минимальная, угрозы для жизни нет… Отец медленно угасал. Я был рядом до последнего. В январе 2008-го должен был лететь на сбор швейцарских судей. Но чувствовал – за эти две недели отца не станет. В судейском комитете УЕФА пошли на встречу, поездку перенесли на год.
– Что входит в обязанности инженера-теплоэнергетика?
– Работа на ТЭЦ. Она снабжает районы горячей водой. Надо руководить людьми, которые ее включают, перемещают задвижки…
– Сейчас с ужасом думаете, что могли бы до пенсии этим заниматься?
– Почему – с "ужасом"? Была бы другая жизнь. Может, не менее интересная. Правда, не представляю, как сидеть каждый день на службе с 10 до 18. Либо в кабинете, либо ходить по теплостанции. Я же не работал по специальности. Когда учился в институте, уже играл в футзал, заключил контракт.
– Футзал существует?
– На любительском уровне. В России появился в 1992 году. Завоевал популярность благодаря тому, что играли по правилам большого футбола – только на паркете. Это был расцвет "миньки", где коснулся пальцем – сразу фол. Как в баскетболе. А у нас разрешались подкаты.
– Мячик странный.
– Как гандбольный – маленький, но тяжелый. Весит полкило. Особо не прыгает, вся игра низом. Это не "пляжка", где колотят и с лета, и через себя. Когда впервые приложился по мячу, едва ногу не отбил. В тот момент подумать не мог, что десять лет этим мячом буду зарабатывать на жизнь, стану трехкратным чемпионом России, поиграю в сборной на чемпионате мира…
– Где он проходил?
– В Боливии. Уступили в полуфинале хозяевам, а в матче за третье место – Аргентине, по пенальти. На обратном пути в районе Бермудского треугольника попали в зону турбулентности. Первый раз видел, чтоб у самолета так раскачивались крылья. Посуда летала по салону.
– Кошмар.
– Пока трясло, начальник команды шептал: "Пилот, держи самолет!" Болтанка длилась долго, всех сморило. Проснулись, когда до Москвы оставалось полчаса.
– В большом футболе могли раскрыться?
– Вряд ли. Не было сумасшедшего таланта. С восьми лет тренировался в школе "Советского района", ныне "Чертаново". Затем очутился в футзальной команде "Антива", туда привлекали торпедовских ветеранов – Шавейко, Соловьева, Фомичева. Дальше два года в "Спартаке", который до сих пор припоминают. Дескать, судья Николаев – он же красно-белый. Кстати, чемпионат выигрывал с тремя клубами – "Спартаком", "Полиграном" и "Алмазом-АЛРОСА". Закончил в 2003-м, когда начал судить премьер-лигу.
– Заработки в футзале и мини-футболе были сопоставимы?
– Что вы! Косте Еременко, Аркаше Белому, другим звездам платили намного больше! "Минька" – раскрученный вид спорта. Футзал – зрелищнее. Своя федерация – FIFUSA, не имеющая отношения к ФИФА, которая поддерживает мини.
СУДЬИШКА
– Из современных европейских арбитров кого выделяете?
– Николу Риццоли, например. Он обслуживал наш матч с англичанами на Euro-2016. Всегда импонировала его спокойная манера судейства. Итальянской школе арбитров это несвойственно. Они – люди эмоциональные, темпераментные.
– Каким судьей был Розетти?
– Невероятно артистичным. Это просматривалось в каждом жесте – и на поле, и за его пределами. Розетти любит быть в центре внимания.
– Как и Коллина?
– Ну, он вообще шоумен. Всякий матч с его участием превращался в спектакль. Какая мимика! Какой взгляд! Футболисты в шутку говорили Пьерлуиджи: "Лучше сразу желтую покажи – только не смотри на меня так…" Бывали и у него ошибки, но никто не раздувал из мухи слона. Воспринимались как часть игры. У нас же судью могут "закрыть" в любой момент. Взять хотя бы бригаду Сергея Лапочкина…
– Вы о матче "Ростов" – "Спартак"?
– Да. Судейская комиссия признала, что ассистент Рашид Абусуев в сложной игровой ситуации ошибся, не зафиксировав офсайд Баштуша при первом голе. Претензии к Рашиду по второму мячу в ворота "Спартака" сняли. Но от судейства отстранили. Едва не лишился работы и Лапочкин, который ни в чем не виноват. В итоге его дисквалифицировали "условно до конца сезона". Нелепая формулировка. А главное – за что?! Более того, под раздачу чуть не попал и второй помощник, Александр Кудрявцев, хотя он к спорным эпизодам никакого отношения не имел!
– В России никогда не будет такого судьи, как Коллина?
– Почему? Растет. Вон, на чемпионат Европы поехал…
– Мы не о лысине Карасева. Он не шоумен.
– Согласен. У нас это не приветствуется. Россия – консервативная страна. Можно по-разному управлять игрой, но у судьи-шоумена здесь нет шансов подняться высоко.
– Александр Филимонов нам рассказывал, как его, опытного вратаря, вдруг заколотило перед матчем с "Бордо". С вами такое случалось?
– Как-то коллеги ваши написали, что "Николаев возглавит департамент судейства и инспектирования". Минут за пятнадцать до начала матча инспектор подходит ко мне с ноутбуком, показывает заметку…
– А вы не читали?
– Нет! Он подначивает: "Кому ж теперь звонить-то?" Вот этот прикол выбил из колеи на четверть часа. Человек хотел разрядить – а получилось наоборот. Я бегал и думал: "Что здесь делаю? Я же почти руководитель! Может, надо идти к телевизору, смотреть на все со стороны?" Еле отделался от дурных мыслей.
– За этими разговорами точно ничего не было?
– Какие-то слухи. Вышла еще прошлым летом в "СЭ" статья со звонким названием, Саша Бобров написал. Кто-то прочитал заголовок: "У Николаева хотят отобрать свисток" – а вчитываться не стал. Речь шла о том, что могут произойти изменения, Николаев пойдет работать наверх… Я с юмором отнесся. А кому-то хватило заголовка!
– Вам никто о скором назначении не говорил?
– Нет. Говорить об этом должен руководитель РФС.
– Желтые карточки, чтоб "обнулиться", игроки у вас выпрашивали?
– В России – не припоминаю. В Европе однажды было. 85-я минута, штрафной в центре поля. Футболист долго не вводит мяч в игру. Подбежит, отойдет… Когда в третий раз проделал фокус, я вытащил желтую. Так он чуть ли не благодарить начал. Думаю – что за клоунада? А наутро прочитал в газете, что парень хотел сбросить карточки накануне плей-офф.
– Значит, это миф, что судья знает, кто "висит" на карточках?
– Я никогда перед игрой такими вещами голову не забиваю. Зачем перегружать лишней информацией?
– Не считая Вишневского из "Томи" – кто еще из симулянтов вас провел?
– После того эпизода стараюсь выбирать позицию вопреки методике. Иначе не факт, что разглядишь симуляцию. Прям ломаю самого себя, чтоб быть всегда начеку. Из нынешнего поколения картинно могут упасть Калешин, Халк, Дзюба… Смольников не ныряет – просто при малейшем контакте в штрафной не пытается устоять на ногах. Иногда перед матчем говорю по-дружески: "Игорек, сегодня не падай".
– С Дзюбой о чем беседуете?
– Как-то сказал: "Тёма, давай не доходить до того, что я буду судьишка, ты – игрочишка…" Дзюба – юморной, часто перекидываемся шутками.
– А с Халком?
– Наверное, мы, судьи, дали слабину, слишком многое ему позволяя. В предпоследнем туре в матче с "Локомотивом" Халк вел себя недопустимо и заслуживал удаления. Однако Миша Вилков ограничился желтой… Халк такой человек, что у него в каждой игре вопросы к арбитру. Но когда я крайний раз судил "Зенит", произнес по-английски: "Я уважаю тебя, как игрока. Ты уважай мою работу, как арбитра".
– И что?
– Обычная фраза, но Халк после этого вел себя тихо, никаких апелляций. Посмотрим, как будет в следующем сезоне.
– С Вернблумом проще?
– Да. Он лучше говорит по-английски. Можно какую-то шутку забабахать, типа, ты классный скандинавский парень. Вернблум сразу улыбается, что-то бурчит на своем, но уже без агрессии. Все решает индивидуальный подход, взаимное уважение. Чаще игроки поддушивают молодых судей, к которым еще присматриваются. Хотя и опытные от этого не застрахованы. Вон, в финале Лиги чемпионов первые минут семь "Реал" с "Атлетико" пытались спровоцировать друг друга, арбитра. Но Марк Клаттенбург не поддался – и вскоре утихло. Команды заиграли в футбол. Если на поле страсти накаляются, шуткой проще разрядить обстановку.
– Например?
– Фол. Игрок вскакивает, хочет обидчику что-то сказать, а я с улыбкой: "Он извинился, больше не будет. Я договорился…" Юра Баскаков, если на поле возникала взрывоопасная ситуация, пользовался фразой: "Голубчик, не нервничайте". Сам по рации слышал, когда был резервным. Футболист моментально успокаивался.
– Ловко.
– Фраза шикарная. Но не для начинающего арбитра.
БУКВОЕД
– Тот же Баскаков умилялся Юрию Дроздову: "Лапочка! Дважды удалял с поля, а он вежливо: "Вы правы, всего доброго, я пошел…" Самое неожиданное, что футболисты говорили вам?
– Матч "Локомотив" – "Торпедо". Я отменил гол Димы Тарасова, он на меня. Володя Рыков схватил его за шею, повалил на землю. Выглядело жутковато, казалось, задушит. Тарасову дал желтую за опасную игру, а Рыкову пришлось влепить красную. Он грустно улыбнулся: "Товарищ судья, я же вас защищал…"
– А вы?
– Развел руками: "Спасибо, Володя. Но это – красная". КДК ее отменил. Мы с инспектором Баскаковым пару игр "отдохнули". Хотя до сих пор считаю, что Рыков заслуживал удаления.
– Валерий Петраков недавно вспоминал вас недобрым словом за тот матч. И добавил, что позже вы извинились.
– Ничего подобного. Я увидел Петракова, подошел, поздоровался. Поболтали немножко. Возможно, прозвучала фраза, мол, извините, если что не так. Не более. А эмоции любого тренера после поражения понятны. Как-то "Амкар" проиграл, и Гаджиев тоже сказал в интервью, что увидел с моей стороны предвзятое судейство…
– Тренеров со скамейки удаляли?
– Один раз – Сергея Юрана, он в "Шиннике" работал. Матч во Владивостоке, безобидный эпизод в центре поля. Но Юран почему-то нервно отреагировал, вступил в перепалку с резервным. Выбора у меня не было. А вот Юрия Семина пожалел.
– В "Локомотиве"?
– В "Мордовии". Бурно выражал недовольство моими решениями. Но не поднялась рука, честно. Думаю: "Это ж Юрий Палыч! Корифей! Мэтр! Как его удалю?" Инспектор и руководители судейского корпуса меня поняли.
– Пару лет назад Андрей Будогосский поставил вам странную "двойку".
– Интересная история. Будогосский для меня – первый учитель. В 1986-м пришел к нему в школу молодого арбитра, где сейчас уже сам преподаю. Он инспектировал встречу "Урал" – "Рубин", я назначил два пенальти. Сначала Караденизу заплели ноги, затем Портнягина толкнули в спину. Оба фола в толчее, разобраться было непросто.
После матча гадаю – как инспектор себя поведет, поддержит или нет. Посмотрев запись, в судейскую заходит Андрей Дмитриевич: "По пенальти – вопросов нет". Я выдыхаю. А он продолжает: "Но! Их нужно было перебить. Футболисты до удара забегали в штрафную".
– В самом деле?
– Да на это давным-давно не обращают внимания! Люди в движении, невозможно добиться, чтоб не входили в штрафную. Если нарушение явное – разумеется, требуешь повторить удар. Ну а полметра роли не играют. Иначе перебивать пенальти придется в каждом матче.
– Что ж на Будогосского нашло? Буквоед?
– Да – в хорошем смысле. Формальная правота для него превыше всего. В судейской уточняю: "Оценка – 7,9?" Это приравнивается к "двойке". Будогосский: "Нет, 7,4" Ниже плинтуса! На ужине спрашиваю: "По жизни-то как поступать в таких ситуациях?" – "По жизни – перебивать нельзя. Но по правилам – надо…"
ПЕТАРДА
– После матча "Локомотив" – ЦСКА до вас с трибуны долетел какой-то привет.
– Когда с бригадой покидали поле, из семейного сектора "Локомотива" кинули банку из-под пива. Смятую – ее в таком виде сдают. Плечо задела. Ничего серьезного, но делегат матча настоял, чтоб отразили в протоколе.
– Откуда знаете про семейный сектор?
– Рассказали в службе безопасности "Локомотива". Человека задержали. Пришел с ребенком на футбол, пьяный в хлам. Пиво в банках там не продают. Как же пронес-то? Это не петарды, которые девушки прячут в самых укромных уголках своего тела. Или он заранее готовился, уже смятую притащил?
– Что еще прилетало с трибун?
– В начале карьеры, когда на линии судил, швырнули надкусанное яблоко. Лаюшкину в Праге повезло меньше. Он был дополнительным ассистентом за воротами. Фанаты сидят близко к полю, кто-то метнул в него пластиковый стакан с пивом. Окатил с ног до головы! После матча делегат спрашивает: "Макс, ты уверен, что это было пиво?" – "Коне-е-ечно…"
– К разговору о петарде. Вы же судили прерванный матч "Динамо" – "Зенит" в Химках.
– Я был спиной к динамовским воротам и не видел, как летит петарда. Услышал только хлопок. Поворачиваюсь – всё в дыму, Шунин лежит, закрыв лицо руками. Подбегаю: "Антон, ты как?" – "Я плохо вижу. Туман в глазах".
– Некоторые подозревали его в симуляции.
– Да, слышал версию, якобы он что-то расковыривал. Бред! Крови не было, лицо не пострадало, но глаза… Мутный взгляд… Посмотрел бы я на тех, кто упрекал Шунина, если б у них под ногами рванула петарда! Поговорив с делегатом, принял решение прекратить матч. Никто из "Зенита" и "Динамо" со мной не спорил. Тем удивительнее, что в похожей ситуации в Черногории, когда петарда взорвалась рядом с Акинфеевым, немецкий арбитр Дениз Айтекин продолжил игру. Для меня это необъяснимо.
– Карасев – лысый, на улице регулярно узнают. А вас?
– Редко. Всю жизнь прожил в Чертаново. Когда иду по своему району, иногда слышу за спиной: "О, судья! Наш, чертановский!" Был забавный случай после матча ЦСКА – "Спартак", когда удалил Жиркова. Наутро встречаю у подъезда соседа, дядю Сашу. Добрейший мужик, работяга, на бутылочку может попросить. Внезапно говорит: "Леха, футболом интересуешься?" – "Интересуюсь, дядя Саша. А что?" – "Смотрел вчера ЦСКА – "Спартак"?" – "Нет" – "Зря. Судья там бегал – так на тебя похож…"
– А вы?
– Смеюсь: "Это ж я и был!" Он отмахивается: "Да ладно, заливать-то. Лучше полтинничек дай". И пошел в магазин.
– Есть ответ, почему вы ни разу не судили финал Кубка?
– Когда стало известно, что крайний финал получил Саша Егоров, он прислал SMS: "Валерьич, это – твоя игра". Я пожелал ему удачи и приписал: "Значит, еще годик надо посудить…" Третий сезон так себя успокаиваю. Чем не стимул?
– Дождетесь?
– Понятия не имею. Наверное, рано или поздно опытному арбитру, который никогда не судил финал, его поручат. Но "должен" судить и "мог бы" – разные вещи.
– Обойти Юрия Баскакова, которому принадлежит рекорд по количеству матчей в премьер-лиге, – тоже стимул?
– После двухсотого матча друзья шутили: "Еще 26 – и заканчивай". У Баскакова – 225 игр. За полтора сезона перекрыть реально. С одной стороны, дополнительная мотивация. А с другой…
– Что?
– Лет через пять у Карасева наберется 250 матчей. У ребят помоложе, Сережи Иванова или Виталика Мешкова, под занавес карьеры, Бог даст, будет 300. Ну и кто вспомнит про мои 226? Да и вообще, цифры – не главное. Володя Петтай отсудил сто матчей, зато для всех остался человеком с большой буквы. Поверьте, это важнее.
