"Тех решений, которые были зимой в "Зените", отец бы не принял". Интервью Дениса Сарсании

 

Как жил и умирал Константин Сарсания. Откровения отца и друзей

ОТЕЦ СПРАШИВАЕТ ВО СНЕ: "ТЫ КАК, АДАПТИРОВАЛСЯ УЖЕ?"

– Как вы пережили уход отца? – вопрос Денису Сарсании.

– Сначала просто не понимал, что происходит. Миллион звонков, сообщений. Звонят, просят прокомментировать, как это случилось. Спрашиваю: вы нормальные вообще? Кто-то ходил на кладбище, потом выложил на ютуб могилу.

– Снится?

– Да. Отчетливо, ясно. Вопросы задает.

– Какие?

– Он меня называл Дисяй. Приснился, сидит с усмешкой: "Ну ты как, адаптировался без меня?" Да не очень, отвечаю. Говорит, ничего, все будет хорошо. Я очень скучаю по беседам, по подсказу. Все же просто, он говорил: "Хочешь кушать хлеб с икрой, трудись. Не хочешь – ленись".

– Помните последний разговор с отцом?

– Он был в больнице. 23.30. Я спросил: "Ты нормально?" Папа что-то ответил, а потом я понял – чтобы он так сказал, должно быть очень плохо: "До нормального еще далеко". Договорились, что приеду утром. А ночью уже дважды останавливалось сердце.

– Что говорили врачи?

– Доктор спросил, уравновешен ли я психически и можно ли говорить правду. Отвечаю: "Конечно, говорите". "Шанс на то, что отец выживет, один из тысячи". У меня шок. Состояние ужасное, я вышел во двор больницы. Потом вернулся, вошел в палату, за стенкой отец – врачи что-то делают. Вышел один из них: "15 минут назад твой отец умер, остановилось сердце, мы были бессильны". Время было – 18.45. Уверен, это была врачебная ошибка. Не поставили ловушки для тромбов. Говорят, что они в тот момент были не нужны. Плюс я не понимаю и отца – тебе плохо, лежи в реанимации. В тот вечер шел футбол, как я понимаю, он как-то попросил медсестру перевести его в палату. А когда тромб идет, надо лежать смирно долгое время в одном положении. Его перевели в палату, он ночью дернулся, тромб пошел в сердце.

– Вечер тот хорошо помните?

– На всю жизнь его запомню. Судьба такая. И моя главная цель – чтобы отец мной гордился. Уверен, у меня все получится – меня отец многому научил. Я с самого детства слышал и видел. И сейчас бы хотел стать достойным своего отца.

– Уже смирились с тем, что его нет?

– Нет, для меня отец по-прежнему где-то рядом. В последние годы он работал в Литве, а потом в "Зените", и приезжал домой не так часто – раз в месяц, а зимой, в перерыв, бывал подолгу. И сейчас у меня нет пока ощущения, что все – это навсегда, что никогда больше его не увижу. Пока – он уехал.

– Много связей оборвалось, когда отец ушел. Почувствовали перемену в отношении близких, знакомых, знакомых знакомых?

– Я почувствовал, кем он был. Огромный поток звонков, соболезнований. Кто-то что-то обещает, хотя этого и не нужно было.

– Много обещаний выполнено?

– Скажу так. Кто с отцом близко был знаком, те и сейчас его помнят и рядом со мной. А все остальные – кто внезапно появился, тот так и исчез.

– Вы почти сразу же после смерти отца ушли из "Локомотива". Как это было?

– Через три дня после похорон позвонили из клуба и попросили о встрече. Я приехал, там новые руководители – спортивный директор Штоффельхаус и Евгений Кошелев. Поговорили о новом формате работы, чем я продолжу заниматься.

– Почему это надо было делать сразу после похорон?

– Я попросил, еще когда позвонили – давайте подождем, может, пройдет девять дней? Сказали, что надо сейчас, чего ждать. Я приехал, предложили заниматься детской селекцией. Мне стало неинтересно.

– Работать с детьми?

– Нет. Работать с людьми, у которых научиться нечему, плюс просто не до того было в тот момент. Читал потом, что меня выгнали, уволили, но это не так. Уйти – мое решение, меня никто не выгонял.

– Связь с "Локо" поддерживали?

– Нет. Если вижу Илью Геркуса, здороваемся, общаемся.

– Звали обратно?

– На одном из матчей увидел Илью Леонидовича, он спросил, нашел ли работу: “Если что – двери "Локо" для тебя открыты".

– А c "Зенитом" что?

– Ничего. Есть люди, с которыми общался отец. Я с ними продолжаю общаться. Но рабочих отношений с клубом нет. Там не работаю, меня туда не звали.

– С руководством общались?

– Да, когда летал за вещами отца. Мы коротко поговорили. Больше особых разговоров не было.

– Вы бы хотели продолжить дело отца в "Зените" в каком-то качестве?

– Бессмысленно об этом говорить. Я бы и хотел, но понимаю, что ни мой возраст, ни умения пока не соответствуют. Сложно в 22 года работать в таком клубе, как "Зенит", не имея большого опыта. И понятно, что все будут сравнивать с отцом. Я не знаю ни одного человека, который бы в 22 года был спортивным директором такого большого клуба.

– Как складываются взаимоотношения с Вячеславом Малафеевым?

– Никак. Никаких отношений нет. Я его ни разу не видел.

– Вам горько смотреть за тем, что сейчас происходит в "Зените"?

– Мне обидно, да.

– Что произошло?

– Мне кажется, у менеджмента нет понимания, как дальше жить и что делать. Ушел человек, который умел принимать решения и брать ответственность. После этого ушло и это понимание. Пошли решения, которых отец бы никогда не принял.

– Например?

– Приход Оздоева, Набиуллина и Заболотного. По мне – это провал. Очень обидно смотреть за тем, что происходило. Когда умер отец, клуб шел на первом месте, потом все разрушилось.

– Каким отец видел "Зенит" – что он хотел сделать?

– Основная задача, которую ставили – в том, чтобы в команде играли свои воспитанники. Сначала формирование новой команды в период летнего трансферного окна, а с сентября начиналась работа по Академии: он говорил, что в клубе спортивная составляющая была убита.

– Что отец говорил про "Зенит-2"?

– Что команда в первой лиге не нужна. Если игрок хороший, но пока не проходит в состав, можно отдать его в аренду, чтобы там получил игровую практику. А так на вторую команду тратится 3-5 миллионов евро. По Академии были большие планы: переаттестация тренеров, привлечение иностранных специалистов, селекция по всей России, создание элитной группы возраста 14-16 лет.

– Это что-то вроде проекта "Академика", которую сын сделал в 90-х годах, – вступает в разговор Сергей Константинович, отец Константина Сарсании. – Тогда в Чехове сын собрал группу талантливых пацанов со всего Союза. Арендовали базу, создали интернат, ездили по турнирам. Тогда Костя выпустил две группы, Виталик Денисов играет до сих пор.

Константин САРСАНИЯ с сыном Денисом.

 

"Покойся с миром, директор…"

КЕМ БЫЛ ОТЕЦ, ДО КОНЦА ПОНЯЛ ТОЛЬКО НА ПОХОРОНАХ

– Почему вы сами не стали футболистом? – вопрос Денису.

– Не было особого желания, не хватило воли. Отец, как мне семь исполнилось, постоянно спрашивал – кем хочу стать. Отвечал, что агентом, менеджером. Я сам пошел играть в "Нику", чтобы понимать быт футболистов, тактику, законы игры.

– Почему отец спрашивал именно это?

– Он любил определенность. Сын должен знать, что будет дальше.

Кем был отец, я до конца понял только на похоронах. Столько людей!

– А при жизни?

– Я учился в школе, отец работал спортивным директором "Динамо", и команда обыграла "Спартак". И информатик в школе, болельщик "Спартака", попер прямо матом. Вот тогда я впервые осознал: отца знают очень хорошо – меня идентифицировали именно по фамилии. У отца был дар, он не ссорился ни с кем, всегда находил общий язык, не повышал голоса.

– Любимое его слово, когда хотел показать, что ты не понял нюанс – "фантик".

– Да. Но при этом в обычной жизни он был человеком, который не особо обращал внимание на современные детали. На каждый день рождения ему дарили айфоны – он благодарил, но как-то все не осваивал. У отца был дешевый маленький телефон, потому что фартовый. Голова, как компьютер – в записной книжке 30 номеров, остальное по памяти. Но когда это стало очень важно по работе, и все стали общаться только по WhatsApp, он быстро все освоил.

– Вы помогали ему искать игроков?

– Да. Ломбертса нашел. В детстве постоянно играл в Football Manager. Симуляторы, когда ты в игре руководишь футболистами, были неинтересны. А эта стратегия развивает кругозор. Понятно, что это не по-настоящему, но игра реалистична – ты строишь академию, ведешь диалоги с агентами, смотришь рынок. Как-то меня позвали скаутом по Восточной Европы именно под эту игрушку.

– Все серьезно?

– Да, уровень хороший, видно, что люди занимаются скаутингом серьезно. По Ломбертсу получилось интересно. Отец в первый заход в "Зенит" часто говорил, что нужен левый центральный защитник. Он набрал агенту, собрал отзывы, потом отдали все Дику Адвокату, тот все посмотрел, и игрока взяли.

– А еще?

– Когда работал в "Локо", вели еще игравшего в Аргентине Краневиттера, я делал аналитику для спортивного директора Кирилла Котова. Плюс Дриусси. Не взяли Родригу Кайю, бразильца, у него были проблемы с коленом.

– Как произошел трансфер Кураньи?

– У него кончался контракт с "Шальке", Кевина хотели взять "МанСити", "Тоттенхэм" и "Зенит". Отец рассказывал, как один из больших руководителей "Зенита", когда Кевин в матче с Питером забил за "Динамо", сказал: "Ты же понимаешь, где этот нападающий должен играть?" Отца тогда позвали в "Зенит", но он только начал работать в "Динамо" и уйти не мог.

– Почему прошлым летом не взяли в "Зенит" Денисова?

– Не понимаю этого. Но, по-моему, я не слышал вообще разговора о возвращении. А вот Аршавина могли вернуть, но не захотел Манчини.

– Был момент, когда отец мог привлечь вас уже в клуб?

– Наверное, в каком-то виде это могло случиться сейчас.

– Почему не сразу?

– Корпоративная этика, нельзя детей брать вместе с отцом, это неправильно.

– У сына была дурь, – говорит Сергей Константинович. – Он своих не устраивал, не звонил. Я не пойму до сих пор. То ли боялся разговоров, то ли еще что…

– Почему он не ругался с людьми? – вопрос Денису.

– Отец был очень осторожным. Избегал конфликтов, искал компромисс, чтобы продолжать общаться дальше.

– Я работал в институте физкультуры, ректор у нас был человек авторитетный, – продолжает Сергей Константинович. – Руководил борцами, которые собирали с палаток деньги. Все было нормально, но как-то ему понадобилось своего человека сунуть на мое место. Меня стали задвигать. Я Косте говорю: можешь помочь, позвони Мутко. У него с Мутко были хорошие отношения, мы как-то компанией летали в Брюгге, Виталий Леонтьевич очень много рассказывал про работу с Президентом в Петербурге. Один звонок, и ректор станет раком. Сын отказался.

– Почему?

– Сын не сказал. Я так понял, что отношения в тот момент испортились. Но речь-то идет об отце! Но не помог. Второй момент – я хотел написать книгу, ведь очень много работал с большими спортсменами: хоккеистами, штангистами… И в книге были бы моменты о том, как спортсмены принимали анаболики, а анализы выливали в Яузу. Сын говорил: папа, зачем тебе это надо, это на мне отразится. Но в последний год дал добро – ладно, пиши!

– Сына помнят?

– В Литве установят мемориальную доску, – отвечает Сергей Константинович. – Сына там очень любили, он взял курс на местных воспитанников, дал им шанс, несколько человек уехали в Европу. Но мне хочется, чтобы в России сохранилась память.

– С этим проблемы?

– Мне обещали на похоронах и Сергей Прядкин, и руководители "Зенита", что будет и приз имени сына, и турнир. Но время идет, никаких сигналов я не вижу. Думаю, в Литве обязательно что-то сделают.

– Поговорил с руководителями школы "Чертаново", – продолжает Денис. – Есть задумка сделать в Москве хороший турнир в память об отце. Наши юношеские команды и зарубежные, Дик Адвокат обязательно привезет голландцев.

– Вы с Диком общались?

– Да, конечно. Мы общаемся. Дик плакал: "Я потерял друга".

– Его кандидатуру рассматривали весной на должность главного тренера "Зенита"?

– Конечно. Но не одобрили наверху.

– Он бы помог?

– Если бы помогли ему – нужен рядом человек, который подскажет, сгладит ситуацию, где нужно.

– Дик – старый?

– А Юрий Палыч в 70 лет выиграл чемпионат – где написано, что в 70 лет надо уходить? Если доказываешь, соответствуешь уровню, нет проблем.

Константин САРСАНИЯ на вручении дипломов тренерам в РГУФК. Фото Александр ВИЛЬФ

 

Как Сарсания помог Кержакову, познакомил Фурсенко с Адвокатом и убедил "Зенит" купить Тимощука

МАНЧИНИ НЕПЛОХОЙ ТРЕНЕР, НО…

– Что в отце не понимали?

– Он хотел тренировать, но я не понимал и говорил ему об этом – почему подбирал таких мягких помощников? У отца мягкий характер, менталитет европейский. Но любое правильное решение рождается только в споре, а там спора не было.

– Почему его тянуло к тренерскому делу?

– Он мне это объяснял. Как агент был лучшим, спортивным директором был лучшим. Хотел стать лучшим в тренерском деле.

– Что мешало?

– Менталитет. На мой взгляд, в тренерской бригаде нужен спор, тебе должны говорить другое мнение. И, конечно, наши особенности. Эдгарас Янкаускас приехал в Воронеж, и просто одурел от того, сколько пьют футболисты. И я офигевал. Отец взял меня в Воронеж, я жил два года на базе. Так там человек выпивал литр виски за день до игры и выходил потом возил тачку. Его меняют, команда 0:3 дома проигрывает.

– Почему он не отговорил брать Манчини?

– А Манчини – неплохой тренер. Человек выигрывал в Италии и Англии. Но там и выбора особо не было – либо Манчини, либо Капелло. Взяли Роберто, которому нужна большая вариативность игроков для ротации.

– Считаете, что там недостаточно футболистов?

– Зимой взяли не тех. Ни Оздоев, ни Набиуллин, ни Заболотный не сильнее тех, кто есть.

– Почему так плохо закончили сезон?

– Не стало человека, который мог объединить всех. Нет лидера – Дзюба ушел, а он мог быть лидером, но при одном условии – если бы сам играл постоянно. Для меня загадка, почему Артем не играл.

– Объединить всех – это довольно общие слова. В чем конкретно?

– В профессиональной работе в целом. Когда в "Зените" были проблемы, футболисты звонили ему, шел диалог. Я не знаю, кому звонят сейчас. Еще в первый его заход в "Зенит" футболисты набрали отцу – приезжай, Дик не тянет, надо убирать. Оказалось, ребятам не хватало теории, они не понимали, чего хочет Адвокат. Отец уладил ситуацию, Дик все правильно понял. Возможно, скажи парни эту информацию напрямую Дику, был бы конфликт.

– Как отец управлялся с такими парнями, как Анюков, Аршавин и Денисов?

– Важна цель. Отец, тренер очень хотели побеждать. Игрокам надо было не доносить тему про то, что им много платят. Важно объяснить, что задача высокая – побеждать это хорошо. Победителей любят, это парни поймут потом.

– Какие решения отца, оглядываясь назад, вы не понимаете?

– Зачем он пошел в "Химки". Там не было никаких возможностей. После месяца работы, когда ушел Титов, все стало понятно – это просто дурдом. Помню, после победы над "Амкаром" отцу позвонил Дик: "Поздравляю с победой. А теперь тебе надо уходить".

– Почему?

– Уходить надо красиво, дальше там делать нечего. И так в итоге и вышло – отец ушел, но позже.

– Была история…

– Про генерала?

– Да.

– Приехали на тренировку военные, раздали обмундирование весом в 16 кг, и футболисты в нем бегали по лесу, а руководитель сзади ехал на квадроцикле. Типа, не хотите играть, будете бегать.

Константин САРСАНИЯ. Фото Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"

 

Прощай, Костя

ПИСЬМА ИЗ СЕНЕГАЛА

– Ваш дед сказал, что Кобелев не пришел на похороны. Поняли, почему?

– Мне звонил Рома Орещук, просил телефон деда, чтобы Кобелев набрал. Потом слышал от Алексея Сафонова, что они вместе с Кобелевым ходили на кладбище.

– Кобелев обиделся, что его уволили из "Динамо", когда отец был спортивным директором?

– Не знаю. Но в "Динамо" всегда много начальников, много генералов, и кто принимает решения, не поймешь. Генералы и убрали.

– Как отец ладил с генералами?

– Отец очень хорошо общался с Сергеем Вадимовичем Степашиным, который помогал.

– Можете вспомнить самый крутой трансфер отца, который сорвался в последний момент?

– Манолас. Грек спросил, возможен ли автоматический перевод рублей в евро. Человек, фамилию которого я называть не буду, жестко ответил: impossible (невозможно (англ.). – Прим. "СЭ"). Манолас звездный парень, снова переспросил. Получил такой же ответ, подошел к отцу: "Директор, спасибо, но я остаюсь в "Роме".

– Самый известный человек, фамилия которого была в записной книжке отца?

– Из футбольного мира – Роналду. Майка его дома у нас висит, с автографом. Отец же с Мендешом в хороших отношениях. Еще? Венгер, Моуринью, Адвокат, Бердыев. Я вместе с отцом ездил к Моуринью в Милан на стажировку.

– С Бердыевым отношения были особыми?

– Курбан Бекиевич, несмотря на всю свою внешнюю строгость, человек с юмором. Он нормально воспринимал шутки. Все уже знают историю, когда отец в Сенегале подговорил мальчишку и тот подошел к Курбану Бекиевичу и попросил на русском денег. Или когда летели в месяц Рамадан, отец закрыл шторки иллюминатора, чтобы тренер не видел солнце, и стал есть. А потом Курбан Бекиевич решил проверить "по солнцу".

– Отношения с Аршавиным были сложными?

– Наоборот. С Андреем "Зенит" выиграл все. И отец хотел его вернуть прошлым летом.

– А Кержаков?

– Была проблема, когда он уходил в "Севилью", и уходил некрасиво. Но я сам видел смс в телефоне отца от Саши: "Костя, спасибо за все". Отец всегда говорил: "Шава уходил, когда выиграл все. А Саша что выиграл?"

– Можете понять любовь отца к Андрею Панюкову? Если парень заиграет, никто не похвалит, а не заиграет, ругать будут все.

– Андрей талантливый парень, с хорошими качествами – скорость, чутье. Но ленится, его надо гонять. Отец заставлял бегать по кругу – по солнцу, в полдень, чтобы сбросить вес. Отец очень верил в двух парней – Логашова и Гапона. По Гапону в 16 лет прислали предложение от "Реала", на миллион евро. Гапон играл за сборные все – на год старше, младше… Его просто заездили, он в 17 лет играл в премьер-лиге.

– У вас с отцом общая почта. Какие предложения прилетали?

– О помощи очень много. Предложение от тверского футбола – дайте 30 миллионов рублей, мы введем вас в состав акционеров. Много просьб о помощи от сенегальского агента.

– С чего бы?

– Видимо, продали в Россию игрока, и нашли самого известного менеджера. Отец отсылал 2-3 тысячи евро несколько раз. Из церкви писала женщина, попросила телевизор – семья большая, помогите. Он купил. Приходит второе письмо – помогите с квартирой.

– Что отец?

– Попросил, чтобы написал – перебор. Мне ответили – спасибо и на этом.

– Трансферы – это большие деньги и иногда непростые схемы. Отец рассказывал об угрозах?

– Нет. Говорил всегда, что если ты дал слово, его надо держать, какие бы убытки потом не получил. А истории странные были, конечно. Причем не только в России. Как-то продали игрока в Бельгию, а президент обещал заплатить 15 тысяч долларов. До сих пор отдает. Или как-то подошел на улице человек: "Константин? Сегодня в 10 на Таганке, поговорим об общем бизнесе". Конкретный "бык" наехал. Отец навел справки, перезвонил, назначил встречу не на Таганке, а в другом месте. "Бык" перезвонил: "Не приду, не получится общего бизнеса с вами". А через пару лет узнал, что парня в перестрелке убили.

– Я его спрашивал, – продолжает Сергей Константинович. – Убили Тишкова… А ты не боишься. А он отвечал, что выгоден всем – он приводит игроков, зарабатывает.

– Уверены, что с отцом "Зенит" стал бы чемпионом? – вопрос Денису.

– Если бы такая ставка была, я бы поставил все.

Константин Сергеевич САРСАНИЯ
Родился 11 июня 1968 года в Москве.
Воспитанник школы "Динамо", в системе которого играл до 1988 года. Затем выступал за "Факел" (1988), оттуда перешел сначала в "Спартак" (1988), а позже в "Красную Пресню" (1988, 1989 – 1990). Играл также за "Спартак" из Орджоникидзе (1989), французские "Армантьер" (1991, 1992 – 1993) и "Дюнкерк" (1991 – 1992).
После окончания карьеры футболиста активно работал как тренером, так и функционером. Тренировал "Спортакадемклуб" (2006 – 2008), "Химки" (2009), "Факел" (2010 – 2012), "Атлантас" (2013 – 2017).
С 1994-го – профессиональный футбольный агент, с 1998-го – лицензированный агент ФИФА. Был менеджером "Алании", а в 2006-м пришел в "Зенит", где работал спортивным директором и советником президента по трансферной и селекционной политике. С 2010 по 2012 год – советник по спортивным вопросам президента РФС Сергея Фурсенко. 27 мая 2017 года вернулся в "Зенит" на должность спортивного директора.
Скончался 7 октября 2017 года.