20 ноября 2020, 09:45

Как умирал Андрей Иванов. Трагическая история известного защитника «Спартака» и сборной

Юрий Голышак
Обозреватель
Читать «СЭ» в Telegram Дзен ВКонтакте
Драма жизни популярного футболиста 80-х — 90-х годов. Он сыграл 146 матчей за московский клуб и 15 — за национальную команду

В «Спартаке» середины 80-х играли изумительные футболисты. Только кто их помнит? Ну, Дасаев. Черенков с Родионовым. Шалимов да Мостовой. Но и второй ряд был прекрасен!

Я пацаном бегал в Тарасовку, провожал их автобус на игры. Этот «икарус» казался волшебным кораблем.

А футболисты при всей их доступности — богами. Даже дикторы тогда, в 80-х, выговаривали эти фамилии по-особенному. Ах, Валентин Валентинов, как вам это удавалось!

Да и не фамилии это были, а музыка для мальчишки. Федю Черенкова все знали и так. Родионова. Мостового, мало изменившегося за пропасть лет. Какой он сейчас, такой же был и тогда.

Мы-то, ребята из соседнего поселка, знали всех. Даже повара дядю Гришу. Легендарная Анна Павловна готовила борщи еще где-то — но не здесь. До Анны Павловны оставалась целая вечность.

Но мелькали в нашей пацаньей кучке и люди случайные. Черенкова с Родионовым знавшие, но на втором героическом ряду ломавшиеся.

— Это кто? — шепотом спрашивали они.

— Капустин, — презрительно отвечал я. Даже не оборачиваясь на спрашивающего. Без лишних уточнений.

Ты зачем приехал-то, если Капустина не знаешь? Может, и про Берлизева спросишь — кто это? Или про Каюмова? Ну-ну.

Для футболистов уж выстроили новый корпус, но и старый, деревянный, еще дышал, доживая свой век. Это из него в 58-м увозили Стрельцова, кстати говоря.

Счастье, что не видел я, как этот барак снесут годы спустя. Должно быть, печальная картина. Как в первых кадрах «Покровских ворот».

***

Кажется, и нас знали в лицо обитатели этой базы. Как местных — а стало быть, своих.

Как сейчас перед глазами лавочка меж двух корпусов — эта лавочка помнила побольше, чем деревянный корпус. Думаю, на ней сидел Николай Старостин, когда в Тарасовке появился юный Анзор Кавазашвили. Которого никто в «Спартак» не звал.

— Мальчик, тебе кого? — справился сидевший как раз на той завалинке Николай Старостин.

— А ты кто такой? — внезапно вспыхнул Анзор.

Понятно, почему в «Спартак» его возьмут годы спустя. Но не тогда.

Я со Старостиным на «ты» не объяснялся. Но и с избыточным почитанием не смотрел — ну Старостин и Старостин. Что такого?

А он подозвал меня как-то. Взял лежавшую рядом книжку и протянул. Я, ожидая подвоха, ногой придержал на всякий случай мячик.

Без мячика мы на спартаковскую базу не ходили, ибо после тренировки звезд начиналась наша. На пыльной коробке поодаль. Никому из «Спартака» в голову не приходило гонять пацанов. Да и калитка на ту базу приржавела в положении «полуоткрыто».

Взял книжку, пролистнул — ого, Паустовский.

—Мне? — переспросил.

— Да, — равнодушно ответил Старостин.

Я выхватил ручку из пакета. Конечно, автограф Дасаева для пацана значил куда больше — но пусть будет и Старостин. Раз такое дело. Тем более, автографами Дасаева у меня уж был исписан десяток программок.

Вот такого поворота Николай Петрович не ждал. С бериевских времен не готов был подписывать что попало.

Приоткрыл книжку, замер с ручкой. Быть может, размышляя над посвящением.

— Что, писать? — посмотрел на меня поверх очков.

— Ну да, — кивнул я.

На посвящение Старостин не решился. Тяжелым, почти прямым почерком даже не вывел, а выдавил каждую букву фамилии. К тому моменту я собрал автографы почти всех Старостиных — ни один из братьев не расписывался столь значимо, пудово...

Вон он, Паустовский-то. На полке. Берегу!

***

Зачем на базе скамеечка и почему на ней встречал всякого пришедшего основатель «Спартака» — пойму нескоро. Совсем недавно. Когда один из работавших в те годы расскажет:

— А ты знаешь, что у Старостина даже своей комнатки на базе не было? Допустим, вечером матч. С утра приезжает на электричке в Тарасовку, чтоб водителя просто так не гонять. Обойдет базу, каждый уголок осмотрит. Потом идет в столовую и садится на одно и тоже место — в самом дальнем углу у окошка. Разложит документы и до самой установки сидит. Какие вопросы надо решить — все знают, где Старостина искать.

...Спартаковский автобус уезжал куда-то — и мы вслушивались в шум издалека. Зная, где он сейчас — ага, вот притормозил. Это проезжает поворот. Вот пошел поживее — там дорожка прямо. Но сейчас снова притормозит — и вывернет направо, деревнями, к Мытищам, к Ярославскому шоссе...

Даже в шуме электричек мы угадывали ту ноту. Автобус!

А когда нота таяла, растворялась где-то вдалеке, брели мы на площадочку за основным полем. Где маленькие ворота. Гоняли в той пыли мяч, пока ноги не отказывали.

Да что мы — всякую субботу сбредались к той коробке за сетчатым забором мужички со всей округи. Вот это были битвы так битвы. Зам главного редактора «МК» Петр Спектор должен помнить. Он был среди них.

Какое ж сладкое время, черт побери.

***

Время спустя я покатаюсь в том автобусе — уже став юным корреспондентом. Я подрос, а спартаковская демократия со свободой перемещения по базе еще не рухнула. Я приезжал к кому-то из футболистов на разговор, тот поглядывал на часы в холле:

— Через сорок минут выезжаем. Успеем? Или в автобусе договорим?

Конечно же, в автобусе! У меня дыхание перехватывало от счастья!

Этот автобус вез меня, его да еще пару игроков. Как сейчас понимаю — травмированных. Работавших по особой программе. Водитель Дорошин всегда казался мне человеком сердитым. Молодежь не одобрявшим. Но сейчас я был король — и Дорошин мне не указ.

***

Король-то король — но, проезжая свои Мытищи, попросить тормознуть постеснялся. Хоть вопросы мои к тому футболисту давно иссякли. «Разговор по пятницам» еще не родился — а заметки измерялись количеством строк. Сто строк — считалась приличная. Вот на сто строк мне тот парень и наговорил.

Так и ехали до Сокольников. А может, я просто растягивал миг торжества, радуясь пробкам. На каждом светофоре, из каждой машины рассматривали нас. Меня персонально в окошке над сладкой надписью. Ведь что на борту-то выведено: «Спартак» — Москва! Смотрите все!

Я поправлял очки на переносице указательным пальцем. Раздуваясь от важности. Отдаваясь целиком мигу торжества, всей душой в него ныряя. Думаю, и Николай Старостин не поправлял очки с таким значением.

***

Казалось, игры того «Спартака» я помню — но выяснилось, помню какую-то ерунду. Начал тут пересматривать нарезку из матча 88-го года, когда играли на «Динамо» с киевлянами. Перед тем матчем вручили Дасаеву приз первого вратаря Европы — так он его еле поднял, бедняга. Будто чугунку.

Смотрю как в первый раз, будто не сидел тогда на трибуне. Ах, что это был за матч! Что творили вратари! Там острых моментов хватило на полчаса. Виданное ли дело?

***

Еще помню, как «Спартак» мучился с ирландским «Глентораном» то ли в 87-м, то ли в 88-м. Могли и не дожать, не выпусти Бесков на замену высоченного парня Андрюшу Иванова. Тот сделал все!

Боже, что это был за футболист! Какое-то оглушительное впечатление! Иванов успевал все — и плотно жахнуть по воротам с центра поля, чтоб ирландскому вратарю руки обожгло. Лично бежал подавать угловой — и сам же, казалось, успевал замкнуть подачу. Он обводил, он раздавал. Родись «СЭ» на несколько лет раньше — юный Иванов получил бы 9,0.

Внезапная вялость, непредсказуемое отсутствие настроения были болезнью «Спартака» всех времен — тем заметнее казался кураж этого длинного, молодого. Конечно же, Андрей забил. А «Спартак» выиграл 2:0.

Но в центре поля были другие короли — и Андрюшу вскоре переведут в оборону. Запрут на фланге — где отдавай ближнему, вот и все созидание.

Сыграет Иванов и там, но я-то знал — не его это место...

***

Выделял я Андрея всегда. Уходил после тренировки он одним из последних — позже, кажется, только Дасаев. После полутора часов беготни от всякого пахло потом — а от Андрюши французской туалетной водой. Может, это была вариация одеколона «Саша» — но мне хотелось думать именно так: французская туалетная вода. Я был поражен, что и говорить.

Да и вообще Андрей Иванов был какой-то не советский. Даже его «жигули» казались «мерседесом». Хоть и влезал в «шестерку» с трудом. Подпирая коленями руль. 193 сантиметра стати, Ален Делон из Тарасовки.

1992 год. Защитник «Спартака» и сборной России Андрей Иванов за рулем своих «Жигулей» седьмой модели. Фото Александр Федоров, "СЭ"
1992 год. Защитник «Спартака» и сборной России Андрей Иванов за рулем своих «Жигулей» седьмой модели. Фото Александр Федоров, «СЭ»

Чтоб Иванов уехал с базы в спортивном костюме? Да никогда. Пиджак, наглаженные брючки, галстук-шнурок — это да.

Пройдут годы — Андрюша станет первым, кто обидится на «Спорт-Экспресс» и временно перестанет разговаривать. Пижонство перетекало в легкое диссидентство. Это нормально. Свойство широких натур, гуляк по природе.

Наверняка ведь разобиделся на какую-то мелочь вроде оценки за игру. Недооценили — так получайте!

Иванов развеселил народ, выступив в «Московской правде»:

— Я читаю другие газеты.

— Это какие же? — радостно уточнил корреспондент.

— La Gazzetta dello Sport. Это да! — поправлял нервными пальцами галстук Андрюша.

Ну смех.

***

Обиды на «Спорт-Экспресс» в те годы были забавной приметой времени. Сегодня и не представить.

С газетой говорили как с близким человеком. Словно с женой на кухне. А обижались совсем по-детски.

Написанному в «СЭ» посвящали значительные куски пресс-конференции самые важные футбольные люди вроде Бормана. Забыв про закончившийся полчаса назад матч. Плевать на матч — но вот написали же вчера! Вы посмотрите!

Обижался Владимир Маслаченко на сущий пустяк — в газетной запаре забыли поздравить с «ТЭФИ». Замолчал на годы. Делая исключение разве что для Игоря Рабинера. Возможно, тот поздравил персонально. Отправив телефонограмму.

Время спустя обижался 30-летний Игорь Семшов, рассмотрев в крохотном газетном отчете об игре колющее слово про себя самого: «Ветеран Семшов прострелил...» Ах, ветеран?!

Обижался и Андрюша. Чуть переоценив собственную значимость. Но жизнь начала бить — и обиды ушли, растворились. Ведь его подпись была под «письмом четырнадцати» накануне чемпионата мира — 94. Так, Павел Садырин отреагировал со всей едкостью, на которую был способен:

— Вот, вижу, Андрей Иванов среди подписавших. Отказывается ехать на чемпионат мира, правильно я понял? Я смеюсь! Пусть знает — его никто и не собирался туда брать...

***

22 апреля 1993 года я возненавидел Иванова и весь футбол. Пусть ненадолго, зато от души.

В тот день «Спартак» проиграл «Антверпену» 1:3 и проехал мимо финала Кубка кубков. Все решил глупейший момент — игра уж в центре поля, счет зыбкий. Вдруг свисток португальца Коррадо — тот бежит к спартаковской штрафной, где корчится на газоне Алекс Чернятински. Ставит пенальти и удаляет Онопко. Хотя повтор секунды спустя все нам объяснит: это Андрей Иванов оттолкнул бельгийца, мешавшего выбить мяч. Ну зачем, Андрей? Зачем?!

Чернятински рухнул с воплем. Коррадо будто ждал — поставил пенальти. А «Спартак» пропустил все решивший третий.

Помню, как мчался я домой от товарища — вот сейчас в программе «Время» нам расскажут, что все не так. Судья продажная, а матч будет переигран.

Но Владимир Маслаченко как-то холодно, отстраненно подвел черту:

— «Спартак» проиграл и не сыграет в финале.

Вот и весь разговор.

Иванова я ненавидел. Хоть внутри «Спартака» нашлись другие виноватые — сам Олег Романцев в интервью рассказал, как неприятно поразил его вышедший на замену Бакшеев.

— Таких Андрей Петрович Старостин называл «мышь в крупе». Ешь-пьешь, зарплата капает — и ни за что не отвечаешь. Красота! В «Спартаке» того поколения Бакшеев один из немногих, кто не стремился попасть в состав. Зачем? Там пахать надо, ругать будут, травму можно получить. «Крутись семнадцатым» — это уже выражение Николая Петровича.

— Почему семнадцатым?

— Я тоже не сразу догадался. Раньше футболисты на чем деньги делали? На поездках за границу. Везли 16 основных игроков. А кто-то один обязательно отсеивался — травма, дисквалификация, еще что-то. И ты, семнадцатый, тут как тут. Там тоже не играешь — но суточные у всех одинаковые.

— Этого Бакшеева вы в 93-м в полуфинале Кубка кубков с «Антверпеном» выпустили на замену — игру спасать.

— В первом тайме у «Спартака» двое сломались — и больше ставить было некого. Бакшеев на поле растворился. После матча втолковываю ему что-то, а он в ответ: «Я никогда такого красивого стадиона не видел — вот и засмотрелся по сторонам».

А про Иванова — ни слова.

***

Иванова, отыгравшего за «Спартак» 146 матчей и еще 15 за сборную, из команды выпроводят тихо — мелькнет то ли в ЦСКА, то ли в «Динамо». Про сборную уже никто и не заикался.

Съездит на просмотр в Корею — а дальше будет кочевать из австрийского чемпионата в немецкий и обратно. Меняя заштатные команды.

Вернется в Москву и потеряет человеческий облик. С обликом утратит семью и вообще все, кроме квартиры на улице Петушкова.

Мне не хотелось в это верить — в памяти жил тот красавчик из 80-х. Давным-давно простил ему болельщицкие обиды — черт с ним, с «Антверпеном».

Расспрашивал всех причастных к судьбе Иванова — что ж произошло? Как щеголь, любитель итальянских костюмов и преданный читатель La Gazzetta dello Sport превратился вот в такое?

— Так его же «зашивали» с 20 лет, — сразил меня новостями Олег Романцев.

Вот так дела. Уж кто-кто, а Иванов точно не походил на «зашитого». Я таких распознаю.

***

Встретил недавно чудесного человека Виктора Зернова, бывшего помощника Романцева. Он и отыскал когда-то для футбола Иванова. Вернее, разглядел — отыскался-то Иванов сам.

— В новогиреевской школе сделал объявление: «Кто любит футбол — приходите!» Андрюша и явился. А главная слабинка у него уже в школе стала проявляться. Завуч рассказывает: «Ваш Иванов принес в школу бутылку водки!»

— Это в каком классе?

— В девятом!

— Неплохое начало.

— Но в спортивной школе ничего такого не замечал. Вообще-то алкоголика по повадкам видно сразу. А по Иванову вообще не сказать было, что имеет тягу. Беда, конечно. Это ж вы нашли его перед смертью?

— Нашел. Вы когда-нибудь видели, чтоб человек выпивал из горла бутылку водки?

— Никогда. Это Андрюша?

— Да. Зубов не было, борода до пояса. Пробку с бутылки сорвал зубами. Полудикие кошки бегали по квартире, висели спартаковские медали. Говорил: «Забирай какую хочешь, все равно ничего не стоят».

— О господи... Как больно слышать... Каких футболистов водка губит!

— Последняя встреча с Ивановым?

— Видимо, Олег Иванович его вызвал: «Андрей, в интересах дела надо расстаться». Брел к воротам с сумкой грустный-грустный. А я не знал ничего. Окликнул, подошел. Жаловаться он не стал — поговорили с минуту, и все. Больше не виделись. Андрей по фактуре вообще не для обороны. Ближе к средней линии. С левой у него была отличная передача, мягкая. Футбол понимал. Дистанционная скорость хорошая. Его ставили на левый край обороны. Да еще против Ромарио! Понятно, тот его раскачивал как хотел...

***

Легендарный администратор «Спартака» Александр Хаджи вспоминал другое:

— Андрей всегда был странноватый. Вот случай. Он же воспитанник спартаковской школы, в Тарасовке вырос. Отлично знал, что там мелкий бассейн. Выходит из парной и спрашивает Мухамадиева: «Глубоко?» А Муха в бассейне сидит на коленях — и вода ему по горло. Отвечает с улыбкой: «Сам не видишь?» Иванов ба-бах — и вниз головой. Шею не свернул, но недели две играть не мог.

Расспрашивали вратаря Дмитрия Гончарова:

— Проблемы с алкоголем у Андрея Иванова были?

— Да вообще никаких! — восклицал Дмитрий. — Он был в завязке. С таким высоким защитником, как Иванов, я мог отдыхать при верховых подачах. Андрюха спокойно доставал мячи, которые летели на высоте 2,5 метра. Еще он был невероятным модником. На зарубежные выезды нам давали по двести долларов. Однажды я набрал себе кроссовки, ботинки, еще что-то и спросил Андрюху: «А ты что купил?» «Ремень». — «На все двести долларов? Как так можно?» — «Ты еще молодой. Вырастешь — поймешь».

Кто-то отыгравший с Ивановым несколько лет даже не догадывался о проблемах. Однажды дозвонился я в Германию Виктору Пасулько. Говорили обо всем на свете — и об алкоголе.

— Мало приятного смотреть на Юру Суслопарова. Не нашел себя после футбола, принимает один-другой лишний стакан. Очень печальная история с Андреем Ивановым. Был настолько скромный парень, что я и представить не мог, насколько крепко сидит на алкоголе. Рано подсел на это дело, как оказалось.

Что Суслопаров жизнь закончил трагично, что Иванов. Андрюша лежит в Подмосковье, на Перепечинском. Сейчас уж и не найти могилу, наверное. Несметные гектары таких бедолаг. Многие без таблички, ветра разровняли холмик.

Суслопаров, игравший на чемпионате мира 82-го против бразильцев, — в Павловской Слободе. На деревенском кладбище. В этой же Слободе и угорел в каком-то вагончике. Жуткая смерть.

Кто принесет пластмассовый цветок, кто поставит открытую банку пива. Поставит под скромный памятник, на котором выведено: «Мастер спорта международного класса»...

На фотографии у Суслопарова усы черны, а взгляд ясен.

Кто знает — есть ли фотография у Андрея Иванова? Стоит ли крест?

***

НТВ пробрался правдами-неправдами к нему в квартиру накануне чемпионата Европы. На чемпионат-92 в Швецию Андрей еще ездил. Играл против Германии.

1993 год. Андрей Иванов (второй слева) в сборной России. Фото Дмитрий Солнцев
1993 год. Андрей Иванов (второй слева) в сборной России. Фото Дмитрий Солнцев

Перед чемпионатом-2008 его сняли для программы «Максимум», предварив: «Кого не позвали на Евро? Настоящая драматургия не на поле. Продавленный диван стал скамейкой запасных. Но на замену его вряд ли позовут...»

Андрей ли это? Я глазам не верил!

— У меня душа болит... — говорил он, держа бутылку водки в руках. — Жизнь тяжелая у всех. Правильно?

— Правильно, — поддакивал корреспондент.

Тут же и Андрей и заснул — свесив ноги на пол. Рядом висели спартаковские медали. Словно елочные игрушки.

Это было ужасно.

***

Я раздобыл телефон в московском спорткомитете, где Иванов продержался на работе пару месяцев. Звонил Андрею.

Иногда он снимал трубку. Отвечал заплетающимся языком:

— Нет. Не хочу ни с кем говорить.

Бывало, отвечал голосом глухим, твердым:

— Не вижу смысла.

Иногда напротив, радовался:

— Приезжай, конечно! Давай сейчас!

— Сейчас не могу, — отвечал я.

— Ну... давай завтра, — потухшим голосом произносил Иванов.

Назавтра телефон молчал. Мы с Сашей Кружковым поехали наудачу — и вскоре вышла заметка «Другая жизнь Андрея Иванова». С тех пор я ее не перечитывал. Сейчас — впервые. Да и день тот старался не вспоминать.

***

...К концу разговора Андрей, час не сводивший глаз с пакета, вдруг услышал звяканье — это коллега Кружков неосторожно задел наш пакет ногой.

— А! — оживился Иванов. — Все-таки есть?!

Пришлось расколоться — гостинец мы принесли. Хотели оставить, уходя.

Пришлось достать — Иванов сорвал пробку ртом с единственным зубом. Влил в себя, кажется, разом. Только кадык гулял туда-сюда.

На секунду оторвавшись и выдохнув, изложил с торопливым блаженством историю утерянных зубов:

— Во дворе избили. Вышибли. Я нетрезвый был. Может, сказал ребятам что-нибудь обидное. Налетели толпой. Руку сломали, зубы выбили. Но я же спортсмен — и не такое выдержу.

***

Интервью оборвалось на полуслове. Но что-то за предыдущий час рассказать он успел. Подтвердив догадку — бывших алкоголиков не бывает.

Например, историю, как не пил с 89-го — когда Романцев вызвал: «Или к наркологу, или о «Спартаке» забудь». Нарколог помог — на годы, но не навсегда.

Играл в Германии за «Фюрт», банкет после матча — и кто-то пошутил, плеснул непьющему Андрею спиртное в бокал. А тот отхлебнул.

Беда, дремавшая где-то внутри, вырвалась наружу. С тех пор Иванов не шел — бежал навстречу собственной кончине.

По стенам висели никому не нужные медали — не взяли их даже местные алкаши, поившие Андрея и выносившие из его квартиры все мало-мальски ценное.

— Хочешь — бери любую, — равнодушно заметил Иванов.

Мы с Кружковым вздрогнули от такой мысли. А может, и стоило взять — чтоб передать в спартаковский музей. Кто знает, где сейчас эти медали — не гниют ли на помойке?

Из-за косяка смотрели на нас тревожно одичавшие с голодухи коты. Привыкшие к недобрым гостям в этом доме. Иванов подманил одного, с выпирающими ребрами. Представил, ткнув пальцем в морду:

— Джон.

— Джон? — переспросили мы.

— Джон! — подтвердил Иванов. — Иван, который большой, убегал. Потом нашелся. А малого, Джона, мне в магазине дали — знают, что люблю. Без кошек скучно жить.

Иван забился под какую-то тумбу. Смотрел голодными немигающими глазами оттуда. В одну точку. Смирившийся наперед с любым исходом Джон повис на руке.

Узнав, что у одного из нас дома обитают три кошки, Андрей потеплел голосом. Последняя стена рухнула.

— Может быть, я тоже третью заведу. А то есть большой кот, маленький...

Андрей понятия не имел, насколько близок к осуществлению затеянного — Джон при беглом гендерном осмотре оказался кошкой. Мы ошибиться не могли.

Иванов был сражен новостью. И, похоже, нам до конца не поверил. Свернул разговор к другой теме — интересовался, сколько нынче стоит откупиться пьяному за рулем. Мы предположили, что две тысячи долларов. Андрей долго качал головой: «Ох, елки-палки, что творят...»

— Когда за рулем сидели?

— Давным-давно. Угнали у меня два автомобиля. Я их не страховал. Раньше как-то не принято было. Если угоняли — с концами. Были у меня «мерседес» и «фольксваген». Один от дома увели, другой — со стоянки.

— Разбирались?

— Прихожу на стоянку — там сторож пьяный. Ничего с ним не сделаешь. Остался я без «мерседеса».

— Какой день в жизни вам особенно хотелось бы изменить?

— О, какой вопрос! Умный ты парень! Тот день, когда я стал бухать. Даже не помню, когда это произошло. Лет пять назад. Запой начался от скуки. Пока ты в футболе — всегда с людьми, в коллективе. А потом все исчезает. И пустота.

Так нас и прозвал — меня «дядя». Кружкова — «умный парень».

Выговорил вдруг:

— А знаете, мужики, я на вас совсем не обижаюсь.

Видимо, принял нас за тех самых — из программы «Максимум». Показавших всей стране хмельного Иванова, свернувшегося в нелепой позе на диване.

***

Фотографироваться отказался наотрез, предложив взамен кипу карточек из собственного прошлого. Вот он в форме какой-то австрийского клуба. Улыбается во весь рот.

Рядом фотография свадебная — Андрей обнимает жену Наташу в белом платье. Чудесная пара. В тот же вечер мы дозвонимся до Наташи, говорить она поначалу не захочет. А потом вдруг прорвет:

— Все мы — я, его мама и младший брат — пытались вытащить Андрея из этой трясины. Дважды клали в больницу — бесполезно. Выход один — закодироваться. Но о врачах он и слышать ничего не хочет. А принудительно закодировать, к сожалению, невозможно. Закончив с футболом, он пару месяцев работал в Москомспорте. Но ушел. Сказал, сидеть в кабинете — не для него. Да и зарплата там была копеечная. Устроился охранником. Сначала в магазин, потом в школу. Оттуда его уволили три года назад. Понятно, что за пьянство.

Вспоминала тот день, когда Андрей запил:

— В Германии после сезона по традиции был прощальный банкет. Прихожу домой — чувствую запах перегара. Я поверить не могла. То ли уговорил его кто-то выпить, то ли специально налил. И понеслось... Вернулись в Москву — стал жить отдельно. У нас тогда было две квартиры. Видимо, неудобно ему было при нас выпивать. Параллельно команду искал. Но толком нигде не поиграл. В первую лигу опускаться не хотелось, ждал приглашений из высшей. Ему что-то обещали, но все так и осталось разговорами. В итоге год пропустил, потом вернуться на прежний уровень было трудно. И закончил. После этого стал озлобленным, агрессивным. Просто другим человеком. Раньше за ним такого не замечалось. Сейчас-то успокоился, подобрел. А тогда был кошмар... Я потому и подала на развод — дальше с ним жить было невыносимо. Тем более, когда есть ребенок.

***

На минуту-другую Иванов забывался, погружаясь в собственные мысли. Потом втыкался в нас мутным взглядом — и поражался, будто впервые увидел:

— Ребята, дорогие мои! Спасибо, что приехали.

Мы переглядывались опасливо. А Иванов пододвигал что-то, похожее на подстаканник. Рядом стояли еще два. В стеклянной банке плавали окурки и шелуха от семечек — нетвердая память о вчерашних гостях. Их тоже было двое — но Андрей не помнил ни имен, ни лиц.

1992 год. «Спартак» — обладатель кубка СССР. Андрей Иванов — второй слева в нижнем ряду. Фото Александр Федоров, "СЭ"
1992 год. «Спартак» — обладатель кубка СССР. Андрей Иванов — второй слева в нижнем ряду. Фото Александр Федоров, «СЭ»

Говорил приблизительно то же, что и людям с телевидения:

— Знаете, как тяжело мне? Душа моя болит... Вы уйдете — а я, может, умру через пять дней.

Умрет он ровно через год — не от пьянства, а от запущенного воспаления легких. Найдет мертвого Андрея какой-то забулдыга, которого Иванов пускал подремать в свою «трешку».

***

Одиннадцать лет как он на Перепечинском кладбище — а игравшие с ним считаются молодыми тренерами. Кто-то толком и не начал еще — но планирует.

Кто-то и вовсе играет до сих пор, как Хлестов. Вы же помните этот перелив фамилий: «Номер два — Хлестов, номер три — Иванов, номер четыре — Цымбаларь...»

Нет Цымбаларя, нет Иванова. Но тогда, весной 2008-го, еще был шанс. Мы напоминали Иванову о прежней жизни. В которой было место и костюмам, и итальянским газетам.

Андрей задумывался на секунду — и вдруг плевал на паркет:

— Тьфу на эти костюмы. Не в них счастье.

Мы осматривались в квартире, из которой не утащили еще тушинские пьяницы дорогие шторы.

— Ремонт в сто тысяч евро обошелся, — вздыхал Иванов. — Все, что скопил, в эту квартиру ушло. А теперь — вот...

Он смотрел куда-то вниз — и мы видели, что на одной ноге футбольная бутса. На другой ничего.

— Бутсы-то спартаковские, — вполголоса замечал я.

— Нет, дядя, — на секунду сфокусировался Иванов. — Не спартаковские. Немецкие. Оттуда привез.

Молчал, молчал, молчал.

Потом сообщал:

— Эх, мужики. Всех денег не заработаешь. Не для них я в футбол играл.

— А для чего? — тихо переспрашивали мы.

— Для творчества, — чуть укоризненно говорил Иванов.

***

Время для Андрюши не остановилось — но размылось. Очень давно — это «лет десять». Чуть меньше — «около года».

Уточнял вдруг:

— А сколько мне лет?

— Сорок один.

Иванов молча качал головой. Будто все это стало для него новостью.

Поняли вдруг: Андрей думает, «письмо четырнадцати» против Садырина писалось вот только-только. Пару лет назад. А большие люди той поры до сих пор в силе. Поэтому лучше молчать.

На расспросы не поддался:

— Я жить еще хочу...

Мы не настаивали, сворачивая на темы попроще.

— Против кого тяжело игралось?

— Против Добровольского, моего приятеля. Мы с ним часто за полем встречались. Я Добрику за что благодарен — познакомил с Евгением Леоновым. Очень хорошо Сашу Абдулова знал. Не было спектакля в «Ленкоме», который я не посмотрел бы.

— Какой особенно нравился?

— «Поминальная молитва». Раз пять на него ходил. После спектакля обычно ехали в «Метрополь», ну и, сами понимаете... Выпивали. Евгений Палыч был мужик тихий, спокойный. А Сашу постоянно тянуло на подвиги. Энергия из него так и перла. Даже немного агрессивный был. Абдулов, кстати, от «Спартака» с ума сходил. А Леонов за московское «Динамо» болел. Я и на похоронах его был.

Вспомнить старых друзей было приятно. Про кого-то расспрашивал сам:

— Шаля-то седой совсем, да? Женскую сборную тренирует? На писательнице, говорят, женился? Я по телевизору видел.

Мы поддакивали, и Андрей цокал языком уважительно. Писательница — это дело. Игорь — молодец, нормальный мужик.

Вспоминали Дасаева — Иванов смеялся:

— Большой выносливости человек.

— Это еще почему?

— С Ринатом мы зажигали вместе. Он приезжает на базу, а перед игрой надо сидеть двое суток. Ему тяжело. На второй день любой мучиться начнет. Заходит в свободную комнату, достает бутылочку и прикладывается. Там у него уже припрятано было. А Бесков ничего не знал.

— Тренироваться не мешало?

— Так тренировался, что Бесков всем его в пример ставил: «Так, как Дасаев, никто не тренируется!» Ему ничего не мешало. Говорю же — большой выносливости человек. Я тоже как собака пахал, после того как Старостин мне нарколога нашел. В основной состав вернулся — настолько хорошо себя чувствовал!

С великим почтением вспоминал Карпина:

— Валерик — отличный парень, большая душа. Но что-то не звонит. Все равно, дай бог Карпину здоровья. Вот если он позовет куда-то работать — с пьянками завяжу. Пойду. Все изменю! Сил хватит!

Сил хватало лишь на этот выдох — и тут же словно сдувался. Замолкал на секунду. Добавлял тихо:

— Пусть хотя бы в гости зайдет. На кошек моих посмотрит...

Другая жизнь Андрея Иванова. Разговор по пятницам 2008 года

Положение команд
Футбол
Хоккей
И В Н П +/- О
1
Краснодар 15 11 4 0 32-7 37
2
Зенит 15 11 3 1 33-7 36
3
Локомотив 15 11 1 3 30-18 34
4
Динамо 15 9 3 3 31-17 30
5
Спартак 15 8 4 3 25-12 28
6
ЦСКА 15 8 3 4 24-10 27
7
Рубин 15 5 4 6 17-22 19
8
Ростов 15 4 5 6 20-26 17
9
Акрон 15 4 4 7 19-30 16
10
Пари НН 15 4 3 8 15-27 15
11
Динамо Мх 15 3 6 6 9-14 15
12
Кр. Советов 15 3 3 9 13-23 12
13
Химки 15 2 6 7 16-28 12
14
Факел 15 2 6 7 10-23 12
15
Ахмат 15 1 6 8 13-29 9
16
Оренбург 15 1 5 9 16-30 8
Результаты / календарь
1 тур
2 тур
3 тур
4 тур
5 тур
6 тур
7 тур
8 тур
9 тур
10 тур
11 тур
12 тур
13 тур
14 тур
15 тур
16 тур
17 тур
18 тур
19 тур
20 тур
21 тур
22 тур
23 тур
24 тур
25 тур
26 тур
27 тур
28 тур
29 тур
30 тур
22.11 19:00
Рубин – Акрон
- : -
23.11 12:00
Оренбург – Зенит
- : -
23.11 14:15
ЦСКА – Ростов
- : -
23.11 16:30
Химки – Краснодар
- : -
23.11 18:00
Спартак – Локомотив
- : -
24.11 14:00
Кр. Советов – Ахмат
- : -
24.11 16:30
Факел – Динамо
- : -
24.11 19:00
Пари НН – Динамо Мх
- : -
Все результаты / календарь
Лидеры
Бомбардиры
Ассистенты
ЖК
Г
Алексей Батраков

Алексей Батраков

Локомотив

10
Джон Кордоба

Джон Кордоба

Краснодар

8
Манфред Угальде

Манфред Угальде

Спартак

8
П
Маркус Вендел

Маркус Вендел

Зенит

8
 Бителло

Бителло

Динамо

6
Кладуио Луис Родригес Клаудиньо

Кладуио Луис Родригес Клаудиньо

Зенит

6
И К Ж
Муталип Алибеков

Муталип Алибеков

Динамо Мх

6 1 0
Данила Прохин

Данила Прохин

Оренбург

13 1 5
Фернандо Костанца

Фернандо Костанца

Крылья Советов

11 1 3
Вся статистика

Olimpbet awards

Кубок года по футболу

Новости