«Переходный турнир в 1993-м — худшее, что было в карьере. Настоящее безобразие». Интервью о лихих 90-х

Александр Ивченко сорок лет в тренерском деле. Был в первом наборе специалистов, получавших лицензию PRO, вместе с Юрием Семиным, Валерием Газзаевым, Леонидом Слуцким и другими. Поработал во всех российских лигах, а как-то по рекомендации Вячеслава Колоскова отправился поднимать футбол в Омане. И стал там чемпионом. Отдельная глава — работа с легендарным Владимиром Тумаевым в Ижевске. А еще Ивченко уникален тем, что четыре раза играл в переходных турнирах.

«Луч» идет по пути Карпина

На трибуне человек с рацией вел репортаж для Бобчинского и Добчинского

— Как думаете, это рекорд?

— Вполне может быть. Если только у моего друга Виктора Антиховича что-то подобное, но сомневаюсь.

— Последний переходный турнир в 1993-м году всем запомнился, как чудовищный фарс. Вы тогда возглавляли «Луч».

— Это, пожалуй, худшее, что было в моей тренерской карьере. Непонятное началось еще по ходу сезона. В высшей лиге играло 18 команд, а кому-то захотелось сократить до шестнадцати. И придумали дурацкую формулу — две последние команды высшего дивизиона вылетают, а 14-16-е команды разыгрывают три путевки с тремя лучшими из первого дивизиона. «Ростсельмаш» и «Асмарал» вылетели, а еще шесть команд привезли в Москву играть турнир.

— «Луч» ведь мог его избежать?

— Да. Практически решили задачу, но в концовке все результаты сложились в пользу конкурентов, нам не хватило одного очка. Кто-то шел на хитрости. Мы в Камышине играли, а на трибуне сидел человек, как из советских фильмов про войну: в наушниках, в руках рация, за спиной огромный рюкзак с передатчиком. Сообщал, как проходил матч, в Нижний Новгород Борману (Валерию Овчинникову. — Прим. «СЭ») и Арсену Найденову. Это Бобчинский и Добчинский нашего футбола. Так их и звали. Всегда вместе. Ну и что придумали? Задержали начало своей игры на 12 минут — пожарная машина «случайно» опоздала. Так что в концовке от людей с рациями знали результаты всех матчей тура, и спокойно довели дело до устраивающей обоих победы «Локомотива».

Так «Луч» оказался в переходном турнире, хотя выступали-то хорошо. В том сезоне взяли приз «За волю к победе». Пять раз выиграли, уступая по ходу встречи. Я умышленно не приглашал в команду звездных игроков. Посчитал, что шанс заслуживают те ребята, которые вывели команду из первой лиги. Плюс добавил сибиряков и дальневосточников. Понимал, что мастерством все равно не возьмем, будем брать коллективом, характером. Атмосфера в команде была шикарная, одно удовольствие работать. Дома проиграли только два матча — «Спартаку» и «Динамо».

Матч с красно-белыми стал невероятным событием для города. Одни имена — песня. Черчесов, Онопко, Никифоров, Ледяхов, Пятницкий, Цымбаларь, Тихонов, Бесчастных. Черенков вышел на замену — гол забил. Весь Дальний Восток приехал во Владивосток. Я прятался от знакомых, которые завалили просьбами о билете. На тренировке москвичей полстадиона заполнилось, что уж говорить о матче. В первом тайме мы еще цеплялись, едва не забили, а во втором класс все же взял верх. В раздевалку спустился президент клуба Николай Крашенинников, начал бушевать: «Это позор! Проиграть 0:3 дома». Через пару недель я его встретил: «Ты кипятился в раздевалке, а мы-то в два раза лучше ЦСКА» — «Как это?» — «Так «Спартак» их 6:0 обыграл, а нас всего 3:0». Вообще же отношение к команде было замечательное. И город сказочный — дальневосточная Одесса.

— Тем не менее, говорят, именно с нежеланием клубов летать во Владивосток и Находку связывают все странности переходного турнира.

— Мы тоже об этом слышали. Но как проверишь? Мне никто в этом не признавался.

Валерий Карпин: «Матч «Енисей» — «Ахмат» в манеже — это катастрофа, клоунада и цирк«

Футбол в манеже — как секс в презервативе

— А странностей было много?

— Полно. Начиная с изменения регламента по ходу турнира. Обиженными оказались все — и клубы высшей лиги, которых заставили играть дополнительные матчи за право остаться, и представители первого дивизиона, которые выиграли свои зоны и ждали прямых путевок наверх. Нам не могли ни календарь матчей сказать, ни судей, все решалось в последнюю секунду. А место проведения турнира? Говорили о Сочи, а в итоге устроили в Москве, в манежах «Спартака», ЦСКА и «Динамо». На бетоне лежал палас, на него даже в бутсах не выйдешь. Мы там как коровы на льду скользили. У меня с тех пор отвращение к манежам. Считаю, это как секс в презервативе — совсем не те ощущения. Там ведь и размеры поля — гораздо меньше привычного. Для нашей атлетичной команды всё это было губительно. В манеже футбол подходит для техничных ребят в кедах.

Плюс нам во всех пяти матчах ставили пенальти, хотя мы не самая грубая команда. И все равно проиграли лишь раз — тюменскому «Динамо-Газовику». Еще две ничьи и две победы. В последнем туре играли с «Океаном» в манеже ЦСКА. Надо было выигрывать и надеяться, что «Крылья» не обыграют тюменцев в динамовском зале. Он рядом на Ленинградском проспекте. Мобильных телефонов еще не было, наш начальник команды мотался туда-сюда с новостями. В перерыве приезжает: «1:1, есть шансы». Мы же проигрывали, пропустив с пенальти, получили удаление от Николая Левникова, но сумели победить. В раздевалке ждем, начальник команды заходит мрачный... Всё ясно. Хотя надежд было не так много. Вы же помните, что в этом переходном турнире творилось. Настоящее безобразие. Чего стоит одна история, как игрок «Океана» Кокарев ушел с поля в знак протеста, а его партнер Бондаренко швырнул на газон капитанскую повязку. Там вратарь в матче с «Крыльями» сам себе забивал.

— В манеже балкон прямо над скамейкой, люди слышали, как Кокарев кричал тренеру Александру Аверьянову про вратаря Шишкина: «Он же специально пропускает». А тот отвечал: «Пусть пропускает».

— Я такого не слышал. Но, повторюсь, странного было много.

— Сильно удивились, когда в следующем году Аверьянов возглавил «Крылья»?

— Это совпадение! (смеется) Мне было обидно за Антиховича, который оставил команду в высшей лиге, а его убрали.

— Через пару лет Аверьянов пригласил Шишкина в Самару...

— Понимаю, к чему вы клоните, но никогда не скажу плохого слова про коллегу. С Сашей Аверьяновым хорошо знаком, я его уважаю. Не считаю корпоративную этику пустым звуком.

«Дело о ставках». Цена поражения «Смены» от «Иртыша» — 100 тысяч на каждого игрока

До сих пор не понимаю, как нас не убрали

— В других ваших переходных турнирах тоже было много странного?

— Как раз нет. Напротив — это едва ли не лучшие воспоминания в футбольной карьере. Напряжение, ажиотаж, эмоции. Если позволите, начну чуть издалека. В Омске в институте физкультуры моим преподавателем был Корней Шперлинг, ставший затем известным тренером (в первую очередь по работе в «Уралмаше» и «Балтике» — Прим. «СЭ»). Он меня в 1977-м году пригласил помощником в институтскую команду. Мы набрали лучших 16-17-летних ребят города, выиграли даже мощный всесоюзный турнир «Переправа». В 1979-м году наш тренерский тандем позвали в «Иртыш», мы взяли 17 человек из нашей студенческой команды. В первый год «сыпались» со страшной силой. До сих пор не понимаю, как нас не убрали. Но, видимо, команда исключительно из воспитанников местной футбольной школы зацепила народ, люди пошли на стадион. Постепенно поднимались. В 1982-м нас только в последнем туре обошел «Кузбасс» с Раздаевым. Уникальный футболист, кстати, талантище, без сомнений, уровня сборной, но не особенно мотивированный, поэтому практически всю карьеру провел в Кемерово.

А в 1983-м году «Иртыш» выиграл свою зону. И в переходном турнире встретился с победителями других зон — киевским СКА и липецким «Металлургом». «Иртыш» был «темной лошадкой». Обыграли сначала «Металлург», а потом две встречи с фаворитом. У киевлян сливки украинской молодежи, ребята стучались в двери первой команды республики — «Динамо». Тот же Иван Яремчук, другие таланты. Они легко выиграли свою зону. На наш матч пришли Валерий Лобановский и Олег Базилевич, так что мотивация у соперника была запредельная. Но мы выиграли и в гостях, и дома.

Судьба путевки в первую лигу как раз решилась в нашем матче в Омске. Ажиотаж невероятный. Матч начался, стадион полный, а за трибунами еще тысяч пять с билетами. То ли больше напечатали, то ли как-то «зайцы» просочились. Народ волнуется, напирает, милиция не справляется — решили пустить. Люди заняли все проходы, все равно места не хватило, тогда встали на беговые дорожки, рядом с полем. Хорошо, инспектором был Анзор Кавазашвили — он человек футбольный, не стал останавливать матч. К счастью, обошлось без эксцессов. А потом весь город праздновал! Выйти в ту первую лигу, где «Памир», «Торпедо» из Кутаиси, «Металлург» (Запорожье), «Ротор», «Заря» из Ворошиловграда, «Нистру» и так далее, было огромным событием. Исключительно местными воспитанниками.

Приказано выжить. Рабинер — о возобновлении сезона в РПЛ

Неделю в средневековье, другую — в XXI веке

— Откуда в Омске столько талантов раскопали?

— У нас было очень мощное первенство города. Во время войны в город перевезли больше десяти заводов. Каждый построил стадион, открыл филиал футбольной школы. Так что соперничество было — ого-го. Стадионы, кстати, до сих пор работают, хотя не все в нормальном состоянии. А местные воспитанники не только «Иртыш» пополняли, но и в другие города уезжали — Барнаул, Кемерово, Новокузнецк. Из той нашей «золотой» команды Олег Имреков играл в «Спартаке», да и много других омских ребят до высшей лиги добралось.

Правда, в первом дивизионе в 1984-м задержаться не удалось. Начинали на выезде в узбекистанском Джизаке. Местную «Звезду» обыграли 1:0, на следующий день вечером поезд в Душанбе, где матч второго тура с «Памиром» Юрия Семина. Тогда в Афганистане шла война, гулял гепатит, а в Джизаке — военный госпиталь. Доктор просил футболистов: на рынок не суйтесь. Не послушались. Дыни-арбузы... Куда они там зашли — в шашлычную, чайхану — не знаю. Надо было жестко запретить, конечно. Вернулись домой — пять человек слегли с гепатитом С. Это очень тяжелая болезнь. По закону подлости — как раз лидеры. Для нас это большой удар. Еще и дозаявлять же нельзя было на второй круг — одним составом играли весь чемпионат. Хорошо хоть Вячеслав Колосков пошел навстречу — разрешил взять вратаря, поскольку у нас оба слегли. Пошли поражения, а если на последние строчки опустился, то выбраться уже сложно. Мы вылетели.

— Вернуться могли спустя пять лет.

— Да. К тому времени Шперлинг ушел в «Уралмаш», забрал с собой четверых игроков. Меня тоже звал помощником, но это сейчас всюду ходят со своим штабом, вплоть чуть ли не до массажистов. А тогда было не принято, я отказался, сказал: возьми лучше местных. Сам возглавил «Иртыш». Прежний состав свой пик прошел, мы провели смену поколений, и в 1988-м снова выиграли свою зону — забрались в переходный турнир с кишиневским «Нистру» и ферганским «Нефтяником». У «Нистру» тренером Ахмед Алескеров — очень известный в советские времена. Становился бронзовым призером чемпионата СССР с «Нефтчи» и «Черноморцем». А Молдавия была накануне 50-летия вступления в Советский Союз, добавился политический момент. Было несколько спорных судейских решений... Но я не люблю на эту тему. «Нистру» был посильнее моих молодых ребят, хотя сопротивление «Иртыш» оказал очень достойное. Кишиневцы и вышли в первую лигу.

На следующий год мы снова выиграли свою зону. И попали в переходных матчах против горьковского «Локомотива» и новороссийкого «Цемента». Как раз на Бобчинского и Добчинского. Дома проиграли «Цементу» — 1:2, у них Виктор Панченко забил, который позже поставил рекорд России — пять голов в одном матче. Потом уступили в гостях «Локомотиву» — 0:1. И нас уже списали со счетов. Но неожиданно обыграли на выезде «Цемент» — 2:0, появились надежды. Потом и горьковчан одолели — 1:0, но наши соперники сыграли вничью, и «Локомотив» с пятью очками пошел в первую лигу.

А дальше началось — гласность, ускорение, перестройка... Завод начал работать три дня в неделю, в Омске стало не до футбола. Я возглавил казанский «Рубин» — привлек юных Рустема Хузина, Олега Нечаева, которые теперь работают тренерами. Дальше у меня был «Луч», который вышел в первую лигу. Там на сборах получилось забавно. Восемь дней провели в Северной Корее — были первой делегацией, которую пустили в эту страну после войны, сыграли там три матча. А потом еще неделю — в Южной Корее. Сначала увидели средневековье, а потом — XXI век. Хотя народ один и тот же. При этом северокорейцы не хуже играли — мы ни разу не сумели победить. Условия для тренировок — идеальные.

Тест для космонавтов

Я — космонавт!

— Борман и Найденов вам немало крови попортили. Злились на них?

— Я их уважаю. Говорили про них многое, но тренера определяет результат. А он у этих двух тренеров был. Найденов и в Караганде команду делал, и в Перми, и в Сочи. Борман себя сильно проявлял в Нижнем Новгороде. Что злиться? Да, в 1993-м году устроили представление в последнем туре, когда всех обхитрили, но мы сами виноваты. Надо было, значит, где-то на одно очко набрать больше. Команда-то во Владивостоке у нас хорошая была. Ребята горели возможностью проявить себя в высшем дивизионе. На выезде, правда, было тяжеловато. Всем командам один раз слетать к нам, а мы постоянно мотались. Я посчитал, сколько вояжей туда-обратно за год совершил — 21. Я — космонавт! От путешествий не только акклиматизация, еще и расстройство желудка. Сначала думали, что-то съели, потом поняли — реакция организма.

— Когда в футболе было больше грязи — лет 20-30 назад или сейчас?

— Я к этим разговорам отношусь скептически. Их распространяют люди, далекие от футбола. В свое время пять раз побывал на стажировках, три из них — в Англии. Как-то в «Газовике-Газпроме» президент Владимир Тумаев оплатил мне командировку в лондонский «Арсенал» на 11 дней — шесть тысяч фунтов стерлингов. Николай Толстых организовал. Не с группой был — один, дважды беседовал с Арсеном Венгером. Потом был в «Челси», «МЮ». Так вот англичане мне говорили: три вещи в жизни надо воспринимать безропотно — смерть, погоду и футбольное судейство. Этого правила и придерживаюсь. И футболистам всегда категорически запрещаю обсуждать судейство. Если кто-то получал за это предупреждения — карал жестоко. За все время в футболе тягостные впечатления у меня только от того переходного турнира, который прошел в 1993-м году. Все недовольны были еще до его начала, потом начали друг друга подозревать. И пошло-поехало. Но это — исключение. Все остальные турниры вспоминаю с удовольствием. И в советские времена, и в российские. Последнее место работы у меня было в ФНЛ — «Тюмень». Задача была — попасть в десятку. Выполняем — получаем премиальные за весь сезон. Нет — извините. Все три года были в десятке, со стороны руководства все выполнялось четко. И с Тумаевым проработал три года, хотя другие больше одного сезона не задерживались. Про него рассказывают много небылиц, а по мне — настоящий фанат футбола. Как он любил команду — так можно только детей любить. И в 1993-м вопросы только по переходному турниру, а сам чемпионат был очень интересным. Мне удалось проявить себя, как тренеру, Вячеслав Колосков рекомендовал меня в Оман.

Как Лэмпард и шейхи обманули весь мир

«Абдалла сказал уводить команду с поля»

— Как там жилось?

— Нельзя сказать, что уровень чемпионата очень высокий, но страна денежная. Приглашали сильных специалистов. Латиносов — бразильцев, аргентинцев, чилийцев, а также европейцев — французов, немцев, англичан. Мне попалась самая популярная команда — «Сур». Народная — как «Спартак» у нас. До меня ее бразилец возглавлял. Не знаю уж, что он с ней делал... Как мне рассказывали, не работал с футболистами, а больше сам тренировался. Гонял с игроками мяч, физически были готовы очень слабо. Поправили дела — стали чемпионами страны. А через год я уехал, хотя шейх уговаривал остаться. Но если сам еще как-то мог жить — у меня тренировки, матчи, то жена в этой «золотой клетке» взвыла. Она же не имела права одна ходить по улице — только с мужем.

— Вы как-то сказали, что самые эксцентричные российские руководители — дети по сравнению с оманскими шейхами. В чем это выражалось?

— Простой пример. Полуфинал Кубка. Ведем в счете, в наши ворота назначают пенальти. Липовый — нарушение далеко за пределами штрафной. Начинается шум-гам. На скамейке в Омане можно сидеть только главному тренеру и врачу, ко мне с трибуны спускается начальник команды: «Абдалла сказал уводить команду с поля». Абдалла — это хозяин клуба, один из самых могущественных шейхов Омана. А я-то тренер советской закалки, понимаю, что срывать матч — это хулиганство. Чревато. Не-не, говорю, никуда не пойдем, играем. Пенальти они нам забили. На мое счастье, в итоге все-таки прошли в финал. Абдалла мне уже спустя время сказал: «А знаешь, что ты уже был уволен? Я сказал, чтобы покупали билет, и я больше о тебе не слышал». В Омане ослушаться шейха — немыслимо. Сказал — значит, так должно быть. Продолжил: «Я слышал о двух нациях, которые воюют — немцы и русские. Немцев раньше знал, теперь и с русским познакомился». Он потом отпускать не хотел: ну куда ты поедешь, мол, у вас там война. Это в Чечне, говорю, а в Омске — нет. Показал ему фотографию внука, который без меня родился. «Пусть сюда его привозят, коттедж у тебя большой». Мы до сих пор сохраняем связь. Я шейха с Рамаданом поздравляю, он меня — с Новым годом. В 1999-м меня еще раз заманил на год. Абдалла, кстати, очень образованный человек — родился и вырос в Англии, знает четыре языка. Пытался меня в свою веру обратить.

— Как интересно.

— Он, кстати, меня встречал в аэропорту. Хорошо, что приехал советник посольства Анатолий Кузнецов, сказал: нет-нет, мы его к себе на день забираем. Отвез в посольство и целый день меня там инструктировали, как себя вести. До этого из России работать в Оман никто не приезжал, я был первым. Скажем, рассказали, что на разборе матча ни в коем случае нельзя при всех указать футболисту на ошибку. Сделаешь так — станешь на всю жизнь врагом. Только индивидуально.

А когда война в Чечне началась, то посол позвонил напрямую: «Саша, только никаких интервью» — «Я футбольный тренер, в политику не лезу». Арабы-то поддерживали чеченцев. Посол все же приехал на наш матч. Спрашивает у менеджера, как тренер. Тот отвечает: «Очень-очень жесткий» — «В чем выражается?» — «Он на лавке сидит и все время крови требует — блад, блад». Никто же не понимает русского, я и матерился спокойно.

Вячеслав Колосков: «Зал загудел, только когда объявили группу России. Нас уважают«

Если бы не Оман, сейчас был бы нищим. Спасибо Колоскову

— Удобно.

— Вскоре по местному телевидению начали показывать документальный советско-американский сериал «Неизвестная война». Он в мире имел оглушительный успех, а тогда как раз добрался до Омана. На меня смотрели, как на слона. Глаза расширялись: «А правда у вас так было во время Сталинградской битвы?» Правда, говорю. У них на купюре в 50 реалов форт изображен, который две сотни оманцев две недели обороняли от нападения ста англичан. Вот это для них подвиг народа. А что такое 900 дней блокады Ленинграда оманцы вообще представить себе не могли. Из русских знали только двоих — Гагарина и Яшина. Больше никого. Мне было приятно, что один из двух — футболист. Интересно было узнать страну изнутри. Но скука — неимоверная.

Уровень футбола — наша первая лига, хотя 4-5 команд крепких. Заявлять можно было двух легионеров. Первый у меня был капитан сборной Замбии, второй — нападающий сборной Ганы. Друг Абеди Пеле. После каждой тренировки набирал ему и мне трубку протягивал: «Поговори» — «О чем мне с ним говорить?» Оба слабо играли. Домашний матч — здоровы, куда-то ехать на выезд — хворали. А врач-египтянин их покрывал. Лишний вес, я их за это гонял, но они ели — как последний раз в жизни.

— Да уж.

— Я Абдаллу уговаривал: давай русских привезу, за те же деньги будут играть гораздо лучше, не пожалеете. Тот сомневался, мол, контракты расторгать. Но все же убедил. Взяли нападающего Марата Мулашева, который у меня в «Иртыше» играл, и защитника Андрея Баранова, выступавшего в ЦСКА и в «Луче». Баранов вообще фурор произвел в Омане. У арабов чуть травма — соскакивают. А у Андрея голеностоп синий, он его замотает потуже и выходит на поле. Местные в шоке, как так можно. Йозеф Венглош потом Баранова сделал капитаном сборной легионеров. Эти двое ребят нам очень помогли стать чемпионами.

Меня там все называли просто — Русский. В газете заголовок: «Русский выиграл матч».

— В Омане была самая высокая зарплата в вашей жизни?

— Да. В России таких денег не заработать. Если бы я туда не съездил, сейчас был бы нищим. Спасибо Вячеславу Ивановичу, что отправил, по гроб жизни ему обязан. Но я не подвел. Кстати, Колосков активно занимался этим вопросом — направлял тренеров в Африку и Азию. Непомнящий, Бондаренко, Ильичев, Севастьяненко... Я уж не говорю о Лобановском. Никто не подвел! Поэтому всегда говорю: «Иностранные тренеры кажутся умнее. А русские — умнее, чем кажутся». В Омане не могу сказать, что соперничал с какими-то топовыми тренерами, но хорошего уровня. Толковые ребята, однако по уровню методической подготовки наши выше.

Я ведь много с ними общался — нас собирал раз в неделю главный тренер сборной Йозеф Венглош обсудить игру членов национальной команды. Английский я знал хорошо — Колосков предупредил о поездке за год, так что нанял репетитора. Бабуля — молодец, здорово преподавала. Установки на английском давал без проблем. Так вот могу твердо сказать: понтов, гонора у иностранцев побольше. Они знают, как себя подать. А уровень знаний выше у наших. Советскую школу в Омане очень уважали. Недалеко на Аравийском полуострове работал Валерий Лобановский — возглавлял сборную Кувейта. Авторитет у него там был сумасшедший. И мне удалось сразу чемпионом стать — тоже сыграло свою роль.

Владимир Тумаев: «Мне предлагали стать президентом «Зенита»

«Вот вы футбольные тренеры — такие дураки»

— Из Омана вы попали в «Газовик-Газпром». Про президента клуба Владимира Тумаева в футбольном мире легенды ходят, а его установка в перерыве стала хитом в Youtube. Такого попробуй не выпусти на поле хоть в 45 лет, хоть в 58. Так и в Книгу рекордов Гинесса вошел, как самый возрастной футболист. Он сам командовал, когда выходить?

— Не было такого. Рассказываю. Если в домашнем матче мы выигрываем, то в концовке взоры всех футболистов устремлены на меня — когда выпущу Тумаева. За пять минут я ему говорю: «Владимир Алексеевич, готов?» Пока он переоденется, потянется, выйдет к бровке — уже две минуты до конца. И ни разу не было, чтобы упускали преимущество. А почему футболисты смотрели? Потому что после победы Тумаев довольный заходил в раздевалку, и помимо премиальных каждому от себя давал по сто долларов. Неважно — играл, не играл. Вот в раздевалку лезли все подряд — травмированные, больные, хромые. При этом за три года президент ни разу не вмешивался в мою работу. Это видео — уже после моего ухода. Когда Тумаев на пенсию ушел, пост в «Газпроме» потерял — подраспустился, мог и в нетрезвом виде появиться. Неприятно.

— Год назад Тумаева обвиняли в «организации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью».

— Не знаю уж, что с ним стало в последние годы происходить. За мою бытность тренером могу говорить только хорошее. Владимир Алексеевич же был очень крупным руководителем в «Газпроме». Другом Виктора Черномырдина (председатель правления «Газпрома», затем премьер-министр РФ. — Прим. «СЭ»), возглавлял важное подразделение. В пятерке газпромовских топ-менеджеров был после Виктора Черномырдина, Рема Вяхирева, Вячеслава Шеремета. Я же был с ним в московском офисе, видел отношение к Тумаеву. В Ижевске он отремонтировал стадион, у команды был автобус «Мерседес». А уж сколько для футболистов делал. Тумаев был не спонсор, а меценат. Слышал, как он и коллег напрягал: «В деньгах купаетесь, не можете на команду дать?»

— Зачем ему надо было провести на поле эти две-три минуты?

— Вот и я спросил как-то. Он ответил: «Вот вы футбольные тренеры — такие дураки. Когда я приезжаю куда-то на Ямал, где прокладывают трубопровод, я не иду в бухгалтерию или к начальникам. Я беру лопату — и к мужикам. Час в бригаде проведу — мне все ясно, как идет работа, какие проблемы. Только после этого иду к руководителям и ставлю их раком. Так и в футболе — что-то можно понять, только находясь внутри. Мне достаточно пары минут». Не знаю уж, есть в этом что-то или нет.

Владимир Тумаев. Из книги рекордов Гиннесса — на скамью подсудимых?

«Этим негодяям платить не буду»

— На тренировки не приходил?

— Нет. Только на сборах на Кипре мог прийти посмотреть — у него там дом был. Хотя случилась как-то забавная история. Про Тумаева прознали в Англии. У них же Стэнли Мэтьюз рекордсмен — в 50 лет играл. Кто может быть круче? А тут какой-то Тумаев бьет показатели. Солидное британское издание The Observer отправило двух корреспондентов — журналиста и фотографа. Владимир Алексеевич говорит: по такому случаю выйду на поле на тренировке. Упражнений не делал, конечно, но по газону прохаживался. А в концовке пошел бить пенальти. Два раза ударил — по «девяткам» мячи разложил. Не знаю, как умудрился, в жизни так не бил. Не футболист же — в детстве только во дворе играл. Я в шоке, англичане в восхищении. А как он их принимал! По-царски. На охоту свозил, потом в ресторан, в баню. У меня газета сохранилась — там на три полосы огромный материал. Все эти похождения тоже расписали. Тот журналист потом приходил ко мне, когда был на стажировке в «Арсенале». Вспоминал поездку в Ижевск.

— Еще бы.

— У нас там получалось хорошо. Когда пришел, то известные ветераны — Вязьмикин, Тризна, Юминов — уже больше говорили, чем играли. От них избавились, набрал юных ребят из ижевского «Динамо», с ними и вошли в пятерку. Я любил возиться с молодежью. В Тюмени недавно была задача не только попадать в десятку в ФНЛ, но и вводить в состав своих воспитанников. До меня за десять лет не было ни одного. При мне в составе играло четверо, плюс еще четверо — в запасе. Пашка Шакуро в молодежной сборной России выступал, сейчас в «Сочи» перешел. Пашка Маслов в 15 лет дебютировал в ФНЛ — это рекорд турнира. Как поставил его, так он потом 28 матчей подряд провел без замен. Сейчас Маслову 20 лет — капитан юношеской сборной, за основу «Спартака» уже сыграл в Оренбурге. Талантливейший парень и отношение к футболу великолепное.

Но к молодежи, конечно, нужны несколько ветеранов. Как в Тюмени был Мамтов. Он нигде столько не забивал, сколько у нас — в один год 22 гола, на следующий сезон — 24. На мой взгляд, выдающийся футболист. Плюс лидерские качества. Почему в других командах не шло? Возможно, из-за того, что правоверный мусульманин. Я-то в Омане поработал, понимаю, какое у них отношение к религии. Для них ислам выше, чем семья. Надо идти навстречу парню в разных вопросах. В Рамадан нельзя ни есть, ни пить до захода солнца — значит, требуются индивидуальные тренировки. Мамтова понять — он чудеса творит. Сколько нам матчей выиграл в одиночку.

— С «Тюмени» не раз снимали шесть очков из-за невыплаты долгов футболистам. В итоге из-за этого клуб вылетел в ПФЛ. Непросто работалось?

— Замечательно работалось. Ни разу зарплату не задержали ни на один день. Та история началась до моего прихода. Я от этих дел держусь подальше, с президентом Александром Поповым даже ни разу не обсуждал тему. Как мне рассказывали, он был уверен, что футболисты вместе с тренером сдали матч, якобы они признались. И Попов сказал: «Негодяям платить премиальных не будут принципиально. Что бы ни случилось, за такое они денег от меня не увидят». Вот и снимали очки. Вылетали уже без меня.

В Тюмени для футбола отличные условия, несколько лет все было прекрасно. А потом между мной и руководителем почему-то пробежала черная кошка. Да, стартовали неудачно, но у нас ушло пять лидеров — Мамтов, Чуканов, Кленкин, Ахмедов, Смирнов. Ребятам из дубля надо было время, чтобы их заменить. Мне времени не дали, хотя уверен, что выправил бы ситуацию.

Обнулению — нет! Чемпионат России нужно доиграть

Давайте убьем футбол и откроем одиннадцатый театр

— Вы возглавляете федерацию футбола Омска. Отмена зоны Восток в ПФЛ показывает, что футбол за Уралом скорее мертв, чем жив?

— Если бы мне кто-то раньше такое сказал, я бы его за сумасшедшего принял. Глава ПФЛ Андрей Соколов начинает: «Вы же понимаете, какое тяжелое время...» Я в ответ: «А в девяностые было легче?» Но тогда стадионы строили, вместо деревянных лавочек ставили пластиковые кресла, как-то находили деньги. Потому что Лигу возглавлял другой человек. Николай Толстых из регионов не вылезал. Встречался с губернаторами, приводил аргументы, убеждал. Он только в Омске был четыре раза. А сидеть в Москве и рассуждать... В Улан-Удэ построили шикарный стадион — команды нет. В Ангарске отремонтировали арену, больше десяти тысяч вмещает — команды нет. В Благовещенске реконструировали стадион — команды нет. А какие там традиции были, сколько сильных игроков вышло. Они сильнее Хабаровска или Владивостока долгие годы играли. Почему туда не полететь? Я Соколову это и в глаза говорил. Он обижается на меня, хотя мужик нормальный, я к нему уважительно отношусь. Но как руководителю ему до Толстых как до Луны.

— Денег в регионах на футбол нет?

— Во все времена находили деньги на культуру, искусство, спорт. Без этого нельзя. Просто мода какая-то пошла футбол критиковать. Я повторюсь: в 90-е годы было в бюджете больше денег что ли? Надо расходовать рационально. У нас в Омске было девять театров, недавно открыли еще один. Десять театров, можете себе представить такое? Реально народ ходит в три — драмы, музыкальной комедии и кукол. Остальные пустуют. А в каждой труппе по сто человек. Потому что за театры никто не критикует, а попробуй дай денег на футбол — тут же шум-гам. Мальчишки в итоге не видят перспективы в занятиях спортом, у них нет перед глазами команды, куда стремиться. Омску одни актеры, видимо, нужны. И так по всей стране. Ну, закроем ПФЛ и что? Это будет такой удар по футболу! Где станут ребята профессиональную карьеру начинать? Сразу в первой лиге? Это очень тяжело. Единицы могут пробиться. Давайте заполоним тогда все команды легионерами. В хоккее четыре лиги, но никому в голову не приходит их закрывать, хотят пятую открыть. А футбол стал козлом отпущения. Все шишки на него. На самый популярный вид спорта в мире.

Мне кажется, просто надо думать и что-то делать для развития. Футбол-то любят в стране. Вон у нас «Иртыш» плохо играл, народ не ходил. Чуть улучшился футбол, вышли на первое место — трибуны полные. А после смерти клубов, я вас уверяю, следующий шаг — закрытие футбольных школ. Тоже начнутся разговоры — зачем их содержать, для кого готовить, у нас же команды в городе нет. По цепочке пойдет. И откроем на эти деньги одиннадцатый театр.

— И что делать?

— Надо вторую лигу не губить, а помогать ей. И те деньги, которые тратятся на легионеров и утекают в другие страны, надо оставлять здесь, пускать на воспитание своих талантов. Тогда в том числе и уровень второй лиги повысится. Потому что хорошие иностранцы все равно поедут в ведущие чемпионаты Европы. А плохие нам не нужны.

Есть, к слову, и позитивные моменты. Глава ВШТ Андрей Лексаков создал филиалы по стране. Один из них у меня в Омске. В итоге в городе сто тренеров, они получают лицензии. Это даст плоды. Еще бы зарплаты были достойные, чтобы с тренеров можно было спрашивать.

Интервью-пшик через 8 дней после скандала. Рабинер — о первом выступлении Кикнадзе о непродлении соглашения с Семиным

Уход Семина? До того это все неприятно

— «Иртыш», выигравший зону «Восток», пойдет в ФНЛ?

— Проблема со стадионом. Он 1966-го года постройки, разрушился, надо ремонтировать. Команда пока играет в манеже. Стадионом бы занялись, но произошло несчастье — хоккейному «Авангарду» пришлось переезжать из-за разрушения арены. Конечно, все усилия направлены на строительство нового хоккейного дворца — болельщики требуют вернуть любимую команду. Только после этого смогут перейти к футболу. Если разрешат играть в ФНЛ в манеже, то «Иртыш» пойдет. Если нет — вопрос открыт. Поле-то хорошее, но нужны трибуны. Губернатор у нас спортивный. С хоккеем разберется — возьмется за футбол. В первом дивизионе если играть только своими воспитанниками — будет полный стадион. Я за это ручаюсь. Да и во Владивостоке, надеюсь, возьмутся за ум, не станут убивать команду. Какой там хоккей? Я когда работал в этом городе, о хоккее и речи не заходило.

— Как отнеслись к отставке Юрия Семина? Вы ведь вместе заканчивали ВШТ.

— Да, с Семиным, Валерием и Юрием Газзаевыми, Леонидом Слуцким, Гаджи Гаджиевым и другими. Недавно поздравлял Палыча с днем рождения. Решение руководителей абсурдное, тут даже и говорить лишний раз не о чем. До того это все неприятно... Не представляю, каково Юрке — идти на втором месте и услышать такую новость. Он ведь очень мудрый человек. Я говорю юным тренерам на обучении: «Посмотрите на нас — ветеранов. Это ваше будущее. Не успеете оглянуться, как будет 60 лет». А то молодежь порой как рассуждает: выжил сам — выживи другого. А больше всего раздражают те, кому «уже за сорок». Ну что вы себя старите раньше времени?

— Пример Семина дарит надежду, что и вы еще не сказали последнего слова в тренерской карьере?

— Да дело-то не в возрасте. Кто-то созревает к 30-ти годам, а кто-то — никогда. Палыч что — инвалид? Хотя на ЧМ-2018 главный тренер сборной Уругвая Оскар Табарес ходил с палочкой. Это команде как-то мешало? Очень сильная у них сборная. Так что дело, конечно же, не в возрасте, а в умении работать. Я начинал, как один из самых молодых — в 27 лет помощником. Хочу закончить самым старым. Пока мне 68 лет, так что время еще есть.