Выбор сборной: национальная гордость или финансовая выгода?

Колумнист ESPN, The Times и Corriere dello Sport Габриэле Маркотти рассуждает о космополитизме в мировом футболе и о том, как растущее количество натурализованных игроков влияет на международный футбол.

На этой неделе сборная Италия играет с Болгарией и Англией, и вы можете увидеть в составе "Скудра адзурры" пару новых ребят – Франко Васкеса из "Палермо" и Эдера из "Сампдории". Вы, должно быть, и не подозревали, что они итальянцы.

На самом деле у них есть итальянские паспорта. Васкес родом из аргентинской Кордовы, но его мать родилась в Италии и остается итальянкой, и бабушка по отцовской линии тоже итальянка. Эдер – бразилец. Может быть, вы помните его отца (его тоже зовут Эдер) – игрока с пушечным ударом, который играл за Бразилию на чемпионате мира-1982. У Эдера-младшего есть итальянский прадедушка. Он переехал в Италию в январе 2005-го в возрасте 16 лет и был должным образом натурализован.

То, что оба футболиста имеют право играть за Италию, не вызывает вопросов. Только вот должны ли они?Главный тренер "Интера" Роберто Манчини, считает, что нет. "На мой взгляд, чтобы играть за страну, в ней нужно родиться", – говорит он.

Старый спор. Подобные ему то и дело возникают по всему миру. В последнее время особенно заметными были ситуации с натурализацией бразильца Диего Косты в Испании и появление в сборной США Юргена Клинсманна немецких американцев Джермейна Джонса, Фабиана Джонсона, Джона Брукса и других. Это порождает вопросы о национальной идентификации и о том, что значит чувствовать приверженность к той или иной нации. Это повод для бурных дебатов.

Предложенный Манчини вариант определять национальность по месту рождения все же не совсем уместен. Для начала, в большинстве стран (США тут – заметное исключение) появление на свет на их территории не является поводом для автоматического получения гражданства. Более того, по этой логике, например, Тьягу Алькантара из "Баварии" должен играть за Италию. Он родился там просто потому, что его отец Мазиньо в то время выступал в составе "Лечче". Его родители не являются итальянцами и не имеют итальянских корней. Он уехал из этой страны вскоре после рождения и рос, курсируя между Барселоной и Рио-де-Жанейро. Именно поэтому он играет за Испанию, хотя никто, вероятно, не возражал бы, если бы он выходил на поле в футболке сборной Бразилии.

Тьягу АЛЬКАНТАРА. Фото AFP

Правила ФИФА по поводу того, можно ли футболистам выступать в составе той или иной сборной, с годами менялись. Их можно подробно изучить в официальных документах, но в двух словах их суть такова: футболист может играть за страну, чье гражданство имеет, при условии, что он, один из его родителей или один из их родителей родились там, или он прожил в этой стране непрерывно как минимум два года и при этом не представлял в официальных турнирах (включая юношеские) другую сборную.

Это общее правило, но из него есть исключения. Футболист может выступать за другую страну (при условии, что он подходит по другим критериям), даже если он появлялся на поле в составе другой сборной до тех пор, пока дело не дошло до официальных матчей национальной команды, и на тот момент у него уже было двойное гражданство. Именно поэтому Диего Коста смог стать игроком сборной Испании даже после того, как дважды принимал участие в товарищеских встречах пентакампионов.

И тут мы подходим к национальной идентификации и к тому, чем является для каждого выступление за национальную команду. Не думаю, что эти слова ничего не значат для людей, имеющих двойное гражданство. Вы с полным правом можете чувствовать себя, скажем, на 100 процентов французом и на 100 процентов алжирцем. Это личные ощущения, и едва ли кто-то будет убеждать вас в обратном.

В то же время есть еще две очевидные проблемы, которым не так-то просто найти решение.

Первая – это удобство и выгода, которые влечет за собой натурализация. К счастью, футбол – это не гандбол, и здесь не может возникнуть такой ситуации, как в Катаре, который в одночасье стал мощной гандбольной державой. Здесь, как мы уже видели, более жесткие правила. Тем не менее, будут возникать ситуации, в которых человек будет выбирать другую страну из соображений собственного удобства. Мауро Каморанези играл за Италию на чемпионате мира-2006 потому, что чувствовал себя итальянцем или потому, что знал, что ничего не добьется с Аргентиной? Я не умею читать мысли, но почему-то кажется, что вариант.

А что можно сказать о погоне, которую устроила Английская футбольная ассоциация за Аднаном Янузаем? Рожденный и выращенный в Брюсселе выходцами из Косова, он до 19 лет отклонял вызовы в сборную Бельгии, надеясь, что Косово получит признание ФИФА. За три года с момента его перехода в "Манчестер Юнайтед" Английская футбольная ассоциация всерьез рассчитывала убедить его сдаться и выступать за сборную Англии. Он не смог бы играть на международном уровне до мая 2016 года, после чего был бы натурализирован и стал бы игроком английской национальной команды. Янузай, конечно, сказал нет, но если бы так случилось, это было бы абсолютно легально и, возможно, более выгодно.

Аднан ЯНУЗАЙ. Фото AFP

Еще одна сложность – та, с которой в прошлом столкнулись Франция и Германии и в скором времени могут столкнуться многие другие: дети эмигрантов, которые проходят через юношеские академии, на них затрачивают деньги и время клубы и национальные федерации, а потом они принимают решение играть за сборную страны своего происхождения. Так, Йылдырай Бастюрк, Нури Шахин и Хамит Алтынтоп выбрали национальную команду Турции, несмотря на то, что родились и выросли в Германии.

Четыре года назад официальные лица Французской футбольной ассоциации были пойманы за разговором о том, чтобы ввести квоту и сократить число игроков африканского происхождения в федеральных тренировочных центрах вроде легендарной академии Клерфонтен. К принятию таких мер их побудило то обстоятельство, что очень многие ребята, на воспитания и тренировку которых затрачиваются немалые ресурсы, потом предпочитают играть за другие страны. Например, Мусса Сов – за Сенегал, Фредди Кануте – за Мали, Мехди Бенатия – за Марокко, а Хасан Йебда – за Алжир. Но тут стоит уточнить, почему в качестве критерия нужно использовать именно этнический фактор, а не то обстоятельство, что у игрока есть двойное гражданство?

Что делать в подобных случаях? Правильного ответа нет. Глядя на юного игрока, теперь невозможно определить, чувствует ли он свою приверженность к той или иной нации или просто использует возможность для получения коммерческой выгоды.

Играть за сборную – это привилегия, а не право. Национальная команда должна быть выражением национальности игрока, тем не менее, он почему-то выбирает ее. В случае с эмигрантами могут быть приняты разные решения.

Лучшее, на что можно надеяться в данной ситуации, это то, что национальные федерации однажды осознают, что кроме мыслей о том, кто имеет право играть за национальную команду и кто может сделать ее сильнее, нельзя не учитывать и того, что национальная команда значит для игрока. Возможно, когда-нибудь они посмотрят на того или иного футболиста и спросят себя, является ли он "одним из них" или, как минимум, хочет быть "одним из них" по какой-либо причине, кроме финансовой выгоды.

Очень многое здесь отводится на откуп правилам ФИФА. Нужно больше доверять странам. Пусть они сами используют свои национальные чувства и борются с желанием вызывать в национальную команду тех, кого одобряют правила, но не сам дух международного футбола. Это наша единственная надежда. Но вряд ли так может быть на самом деле.