Конфликт погашен. Жизнь продолжается

Летопись Акселя Вартаняна. 1976 год (осень). Часть вторая.

"Опять о киевском "Динамо"? Не много ли внимания ему уделяете?" – спросят. Отвечу: "Нисколько". Мы о лучшей команде десятилетия (1965-1975) говорим, самой богатой (богатеи нынче в чести), выигравшей шесть комплектов золота, кучу серебра, бронзы и хрусталя. Взяла она еврокубковую высоту (Суперкубок), какая ни одному советскому клубу не покорилась. И в одночасье, раздираемая противоречиями, проиграла три важнейших турнира, растеряла игру, вместе с ней авторитет. Страна не желала мириться с потерей коллектива, ставшего национальным достоянием, которому, как казалось, уготована долгая и счастливая жизнь.

Успехи 1975-го сопровождались звоном литавр, славословиями, порой чрезмерными. В 1976-м сменилось музыкальное сопровождение: сквозь звуки траурного марша раздавались гневные тирады, требования осудить, наказать. Наша задача – отбросить эмоции, подняться над схваткой и при содействии участников конфликта, журналистов и аналитиков объективно разобраться в произошедшем.

Взаимоотношения руководства с коллективом (тренера с игроками, режиссера с актерами, учителя с учениками, директора с подчиненными, главы государства с народом) – субстанция тонкая, здесь многое зависит от его педагогического такта, знания психологии, умения (и желания) наладить контакт с людьми, выстроить отношения с подчиненными, найти индивидуальный подход к каждому, объяснить задачу, наметить план для совместной реализации задуманного. Отсутствие хотя бы одного звена в цепи чревато крупными неприятностями, а то и разрушительными последствиями.

В нашем случае возомнившие себя непогрешимыми (в немалой степени вследствие чрезмерного к себе внимания и пролитого елея) тренеры баланс нарушили. В первые два года они создали в команде нормальные рабочие отношения, ставя задачи, объясняли способы ее решения, введя непривычные нагрузки, учитывали состояние игроков, прислушивались к ним и способны были вносить коррективы.

После ошеломляющих успехов тренеры, видимо, поверили в свою непогрешимость. Объем нагрузок увеличился, от игроков, независимо от степени их тренированности и состояния здоровья, в приказном порядке требовали выполнения программы, превратившейся в догму. Уверовав в новую методику, они фактически стали ее заложниками. Контакт нарушился, отношения зашли в тупик, последовал взрыв: футболисты отказались тренироваться и играть под руководством тренерского тандема. С этим и с позицией игроков, озвученной спустя годы, я вас в прошлый раз ознакомил эскизно, в общих чертах.

У тебя прыжки слабые

Верхи футбольные, спортивные и партийные в конфликт вмешались потому только, что сборная и клуб потерпели ряд чувствительных поражений на внешних фронтах. Такое у нас не прощали. Последовали оргвыводы. Начальники разредили тренерский состав, а прощенный Лобановский отчислил из команды Виктора Матвиенко, Владимира Трошкина, Владимира Мунтяна…

Версию Матвиенко и Трошкина в прошлый раз мы услышали, а историю с Мунтяном рассказал в книге "Футбол Лобановского" его давний поклонник, вхожий в команду журналист Дэйви Аркадьев. Он подробно изложил историю бунта, в целом нами описанную. К его услугам прибегал я не единожды, воспользуюсь и сегодня. В части, касающейся Мунтяна.

У Владимира побаливало колено, но, несмотря на просьбы врачей перевести его на щадящий режим, скидок ему не делали. Колено распухло. Полузащитник попытался поговорить с Лобановским, чтобы тот снизил нагрузки. В ответ услышал: "Мы не можем к каждому подходить отдельно, есть общая программа".

Д. Аркадьев: "Через два дня после разговора, 23 января 1976 года, тридцатилетний Мунтян лег на операцию к киевскому профессору Левенцу с единственной мыслью: во что бы то ни стало вернуться на поле и обязательно поехать на Олимпиаду".

Через месяц, опираясь на палку и чуть прихрамывая, Мунтян появился на киевском стадионе "Динамо". Тренеры говорить с ним не пожелали. Мунтяна перевели в дубль. Заиграл он, да так ярко и эффективно, что был включен в сборную. По словам Решко, Владимир и здесь выделялся, выглядел сильнее всех: свежо, интересно, лучших своих качеств не растерял. Решко не сомневался: причина в том, что Володя не проходил с ребятами все круги ада и тренировался самостоятельно.

Д. Аркадьев: "Когда бригада научных работников накануне отъезда на Олимпиаду проводила углубленное медицинское обследование, то его (Мунтяна. – Прим. А.В.) показатели были одними из лучших в сборной! И все же в день отлета на ХХI Олимпиаду Лобановский пригласил в свою комнату Мунтяна и глухо сказал ему:

– Володя, знаешь, ты не попадаешь в состав…

Футболист почувствовал комок в горле. Еле сдерживая слезы, он только и выдавил из себя:

– Ну, вы хотя скажите – ведь самому интересно: какие же просчеты в моей подготовке? По каким качествам я не подхожу?

Лобановский несколько раз качнулся на стуле, глядя в какие-то бумаги, бросил:

– У тебя прыжки слабые…"

После Олимпиады Мунтян и киевскому "Динамо стал не нужен.

Кто старое помянет…

Лобановский ошибки со временем признал. Частично.

В книге "Бесконечный матч" он писал: "Наверное, следовало бы нам в самом начале подготовки поговорить серьезно всем вместе с позиций творческого содружества единомышленников. Это способствовало бы главному – достижению взаимопонимания. Возможно, мы отступили бы от каких-то положений своей программы (но не от главного, разумеется, не от программы!), возможно, подобная мера перенастроила бы игроков, спустила бы их с небес на землю. Но разговор не состоялся. Нарушился контакт. Росла взаимная раздражительность".

Прежде всего, тренерам необходимо было спуститься с небес на землю и наладить прежние отношения с игроками, а не валить на них вину за неудачи. Это возмущало футболистов. А частое употребление слова "возможно" вызывает некоторые сомнения в искреннем осознании допущенных ошибок.

Чуть дальше: "Мы почернели тогда от переживаний, но теперь я понимаю: в жизни обязательно должно произойти нечто похожее на эту послемонреальскую историю. Она закалила всех ее участников. Меня, во всяком случае, точно".

Время лечит, обид у ребят на Лобановского не осталось. Об этом "опальный" Трошкин поведал "СЭ" 15 ноября 2002 года. На вопрос: "Обида на Лобановского долго оставалась?" – ответил: "Ну что вы, какая обида?! Обижаться на человека можно, когда ты точно знаешь, что он не прав… Он полжизни, наверное, вложил в тот состав. Кроссы бегал – с нами, за обеденным столом сидел – с нами, в парную ходил – с нами… Заряжал фантастической верой в победу, которая в итоге оказалась достижимой: мы все-таки выиграли еврокубок, вошли в европейскую клубную элиту. А какой у него характер, это по большому счету никого из нас волновать не должно было. Мы делали общую работу и могли объективно судить друг о друге только по ее результатам".

О том же и его товарищи, поостыв от бурных событий 1976-го, говорили. А что же сам Валерий Васильевич, научила его чему-нибудь "послемонреальская история"? Изменился ли тренер? Безусловно. 26 октября 2004 года Стефан Решко рассказал в интервью Д. Гордону (опубликовано в "Бульваре"): "Нагрузки исчезли сразу. Играли в баскетбол, выполняли игровые упражнения…"

Действительно, стал он толерантнее, демократичнее, вернул в команду Матвиенко, Трошкина, Мунтяна. В осеннем первенстве все трое входили в основу, Мунтяна иногда выпускал на замену. В 1977-м Мунтян, Трошкин и Матвиенко покинули "Динамо": Лобановский строил новую команду.

Футбол – игра. Не все тренеры это понимают

Журналисты после проигрыша олимпийского турнира обрушились на тренеров. С некоторыми высказываниями я успел вас познакомить. Добавлю еще два.

Лев Филатов: "Команда, заделавшись туристической группой, мало-помалу стала сдавать. Ее молодые способные тренеры О. Базилевич и В. Лобановский во главу угла поставили определенный метод тренировочных занятий и поверили в него, как в волшебный эликсир, с помощью которого можно команду безошибочно готовить к тому дню, когда она должна дать решительный бой и победить".

Киевский журналист В. Мирский в "Комсомольском знамени" (от 14 августа), как бы продолжив затронутую Филатовым тему, героя своего повествования не назвал. Он был легко узнаваем: "В футбол не вошла – ворвалась наука. В циклических видах спорта – легкой атлетике, гребле, велогонках, лыжах и т.д. – наука давно подсказала, как увеличить число мышечных сокращений в секунду, в минуту, как повысить тонус нужной группы мышц, "выключить" в известный миг одну систему организма ради более интенсивной деятельности другой системы и т. п. В футболе, где искомого результата, вероятнее всего, невозможно добиться только за счет методического, целенаправленного воздействия на мышцы и системы организма, где этот результат приходит под ладные звуки гармонического единства физических качеств игрока, отточенного артистизма в обращении с мячом и хорошо развитого тактического мышления – в этом удивительном и прекрасном футболе тщетны попытки создать математическую модель мастерства. Искусство, к счастью, не моделируется.

Тем не менее в нашем футболе, переживающем раннюю стадию "онаучивания" тренировочного процесса, уже внедрились представители науки, выдающие законченные формы мастерства. Вероятно, их ждет судьба средневековых алхимиков, которые искали несуществующую формулу искусственного золота и по ходу дела обогатили науку неизвестными прежде реакциями и химическими элементами. Право, это не плохая судьба. Пока же мы нередко сталкиваемся с такими научными объяснениями событий на футбольном поле, от которых за версту веет элементарным желанием затемнить смысл происходящего и отделаться от публики…

Игра команде не удалась. Но тренеры на послематчевой пресс-конференции не скажут журналистам ни правды, ни полуправды об истинных причинах неудачного выступления. А бывает и так, что обвинят журналистов в некомпетентности. Кого и чего боятся тренеры?.. Футбол – игра, но можно назвать его родом чиновничьей службы. Только не тренерам футбольных команд преуспевать на подобном поприще. Они стоят гораздо ближе к зрителям и интересам последних, нежели к тем администраторам, которые не понимают слова "игра".

Играет хорошо, анализы не подошли

О том же и злопамятный Юрий Ваньят, обозреватель газеты "Труд", говорил на совещании тренеров, упомянутом в первой части (не успел тогда рассказать о прениях подробнее, сегодня продолжу). Вспомнив, как в день вручения киевлянам золотых медалей чемпионата-1975 Валерий Лобановский, недовольный отдельными критическими замечаниями журналистов, назвал их писаками, Ваньят безапелляционно заявил: "Лобановскому и Базилевичу нужна мучительная внутренняя переоценка. Нет в них никакой исключительности, они, как и любые тренеры, ошибаются. Не делали чести нашим тренерам и пресс-конференции в Канаде. Сыграли с хозяевами Олимпиады – поле плохое. Просят объяснить пассивность наших игроков против иранцев – они отвечают, что заранее планировали играть только на контратаках. Проиграли сборной ГДР – видите ли, во всем виноват судья".

Вопросы Лобановскому задавали неприятные. Часто об "облегченных" спарринг-партнерах спрашивали. Слукавил тренер, сказал, что из 31 игры, проведенной с января по июнь, 19 – повышенной сложности. Считаем: три (включая товарищескую встречу) с Чехословакией, Аргентина, с натяжкой – Болгария, Венгрия и Австрия. Приплюсуем две еврокубковые игры киевского "Динамо" с "Сент-Этьеном". Девять получается. Лобановский к повышенной сложности отнес пять матчей весеннего первенства, сыгранных основным составом, и проигранный кубковый "Днепру". Во-первых, соперников киевских во внутренних турнирах сложными не назовешь. Во-вторых (об этом мы в прошлый раз говорили), тренеры относились к ним как к тренировочным перед играми с чехословаками и встраивали их в общую систему подготовки к Олимпиаде. Но и с ними не 19.

Спросили, конечно, о Кипиани. Вопрос исходил от Валентина Николаева, тренера молодежной сборной СССР, выигравшей золото чемпионата Европы. "Кипиани – лучший игрок моей команды и тбилисского "Динамо", почему ни в одном матче не нашлось ему места в составе?" – поинтересовался Валентин Александрович. Ответ, я думаю, подкосил не только Николаева, но и всех, кто его услышал: "На поле-то он выглядел неплохо, а вот результаты медицинских обследований говорили об обратном". На поле игрок хорош, но это обман зрения: бумажка поверить увиденному не позволяет. Никак с анализами проблемы у Давида возникли? В неловкое положение поставил себя Валерий Васильевич.

Вообще-то Кипиани ему навязали. Включать его в состав Лобановский не собирался: другой "группы крови". Футболист умный, техничный, с высоким (не только футбольным) интеллектом, культурой паса, организатор и завершитель, вел игру вдумчиво, размеренно, но исповедовал иную "веру", играл в другой футбол. От черновой работы в своей команде его освободили, контактной игры избегал, в жестком прессинге не участвовал, свободный художник, он не обязан был носиться по всему полю от ворот до ворот. Короче, в систему игры киевского "Динамо" Кипиани не вписывался. Какие могут быть к тренеру претензии? Так и сказал бы, коллеги его поняли бы.

Журналисты за другое его корили. Раз уж взял, мог бы выпустить на поле, чтобы медаль олимпийскую человек получил. В матче с Бразилией, например, выигранном 2:0. В самом конце, на минутку-другую. Возможность была, всего одной заменой тренер ограничился. Было бы желание. Его-то не оказалось. По меньшей мере, странно.

Заседание президиума федерации

Не простое – расширенное (в прошлый раз его анонсировал). Состоялось 1 сентября. В повестке дня два вопроса. Главный: "Об итогах выступления сборной команды СССР по футболу на ХХI Олимпийских играх". Ход заседания (с большими сокращениями) излагаю по протоколам, спрятанным в Государственном архиве РФ (Фонд 7576, опись 31, дело 3149).

С докладом выступил заместитель начальника Управления футбола СССР Никита Павлович Симонян (текст доклада отсутствует). Начались прения. Борис Федосов, глава футбольной федерации, поинтересовался, в чем причина отсутствия тренеров сборной. Ответил начальник Управления Анатолий Еремин: "Лобановский и Базилевич были предупреждены, но просили освободить их в связи со сложными обстоятельствами в команде "Динамо". Они согласны с решением президиума и подали заявления об освобождении от должности тренеров команды". Уточню – сборной СССР.

О конфликте в киевском "Динамо" мы довольно подробно (насколько газетные мощности позволили) рассказывали в первой части, и читателям должно быть известно, что к началу сентября он в основном был погашен, и ничто не препятствовало тренерам отчитаться о проделанной работе, в частности о выступлении на олимпийском турнире.

В. Порохня (член президиума федерации): "Согласовывался ли план подготовки сборной команды с тренерским советом и что сделано Управлением футбола, чтобы провести рекомендации тренерского совета в жизнь?"

Н. Симонян: "Мы выезжали в Киев с целью оказания помощи тренерам сборной. Они давали согласие на внесение коррективов в план подготовки, в том числе и в тактику ведения игры. Но, как мы теперь видим, не выполнили своих обещаний".

Своего заместителя дополнил начальник, А. Еремин: "Перед выездом на Олимпиаду с тренерами сборной шел крупный разговор: расстаться с тренерами и изменить программу подготовки или принять условия, которые выдвигали тренеры. Решили принять второй вариант, так как времени до начала Олимпийских игр оставалось мало".

Вряд ли ответ начальника удовлетворил аудиторию. Люди посвященные знали: именно Управление пошло на поводу у тренеров и разбило единый, целостный чемпионат на две неравные (по содержанию и последствиям) части, не настояло на подготовке к международным турнирам в календарных матчах, позволило гастролировать по европейским странам и т.д. и т.п. Время упустили, а непосредственно перед Играми ничего уже нельзя было сделать.

В защиту тренеров

Б. Федосов задал еще один вопрос: "Как выполнялся план подготовки, рекомендованный КНГ (Комплексная научная группа. – Прим. А.В.)?"

Витал он в воздухе еще на августовских посиделках тренеров. Ответа не последовало из-за отсутствия на заседании главы КНГ Марка Александровича Годика. На президиум он явился и попытался любопытство Бориса Федосова удовлетворить: "Как выполнялся план, членами КНГ известно не было (до этого на протяжении нескольких месяцев он неизменно рапортовал начальству: все идет по плану. – Прим. А.В.), так как они в команду фактически не допускались. Мы проводили только тестирование и медобслуживание. Рекомендации КНГ выполнялись не всегда. Тренеры сборной СССР руководствовались собственным мнением в вопросах подготовки команды".

По Годику, во всем тренеры виноваты? Дров наломали они немало, однако не все так однозначно. Надо было все же Лобановскому явиться на совещание, чтобы опровергнуть утверждения Годика. Ссылаясь на известные мне факты, попытаюсь в связи с отсутствием "клиента" выполнить адвокатские функции. О новой, неведомой доселе в стране программе подготовки к соревнованиям заговорили в 1974-м, с приходом в киевское "Динамо" Лобановского, Базилевича и руководителя научной группы Анатолия Зеленцова, эту программу разработавшего. Два подряд выигранных союзных чемпионата и блестящие выступления в 1975-м на международной арене не позволили усомниться в ее эффективности. Не зря ведь начальники настойчиво рекомендовали тренерам высшей лиги немедленно внедрить новейшие научные изыскания в тренировочный процесс.

Методические разработки руководства КНГ далеко не во всем соответствовали "всепобеждающему учению" программы Зеленцова. Не желая искать добра от добра, Зеленцов с тренерами игнорировали советы и рекомендации Годика и компании. Разок, однако, прислушались. Поддались на уговоры Годика провести двухнедельные сборы в болгарском Бельмекене в непривычных условиях среднегорья (на высоте 1400 метров выше уровня моря), где организм иначе функционирует и болезненнее переносит нагрузки. Условия изменились, а программа, и без того перенасыщенная, осталась прежней. Ни Зеленцов, ни тем паче доверявшие ему тренеры не внесли в нее изменения. Игрокам стало совсем худо, настолько, что обвинили Зеленцова и Лобановского с Базилевичем в экспериментах над живыми людьми. Так что ошибка киевского руководства заключалась не в пренебрежении советами и рекомендациями КНГ, а в уступке Годику и, что главное, слепому подчинению догме.

Еще два выступления, довольно категоричных, с изрядной долей агрессивности, метили в ту же мишень. От нее рикошетило в высшую футбольную инстанцию.

Не было должной политико-воспитательной работы

Виктор Архипов, судья всесоюзной категории, член президиума футбольной федерации: "Тренеры сборной не информировали президиум о работе команды по подготовке к Олимпийским играм. Был допущен ряд ошибок: меркантильность, отсутствие общественного конт­роля, низкий уровень воспитательной работы, длительный вояж за рубеж. Тренеры не учли опыт прошлого, допустили старые ошибки.

Руководство Управления футбола в некоторых случаях прикрывается решениями президиума федерации, а к здравым суждениям президиума прислушивается далеко не всегда. Нас ставят подчас в глупое положение – спрашивают о вопросах, которые уже решены. Если президиум федерации нужен, то надо считаться с его мнением, если нет, надо его распускать". Распустить не решились, но и отношение к нему не изменилось.

Николай Ряшенцев: "Итоги ясны и горестны. Все допущенные ошибки логически вели к создавшемуся положению. Доклад руководства Управления формален. Он констатирует случившееся, но не вскрывает истоки ошибок. Подготовкой сборной не руководили, отдали ее на откуп тренерам. В результате все измерялось деньгами, инвалютой, как побольше провести игр с иностранными командами. Весной товарищ Лобановский очень невнятно выступил в ЦК КПСС. Игнорировал мнение тренерского совета. Не проводил должной политико-воспитательной работы в команде, не воспитывал футболистов в духе коммунистической морали.

Предлагаю освободить тренеров сборной в административном порядке как не справившихся с возложенными на них обязанностями".

О содержании и сути политико-воспитательной работы если кто имел представление (что вряд ли), то весьма смутное. В тренерских журналах (прочитал их немало) раздел такой имелся. Мероприятия планировались и в назначенный срок выполнялись. Подпись воспитателя усомниться в этом не позволяла. Изучали (по мере поступления) материалы пленумов и съездов КПСС, внутреннюю (неизменный рост благосостояния народа) и миролюбивую внешнюю политику партии. Единогласно осуждали империалистов Запада, преимущественно США, сочувствовали и морально поддерживали угнетенных трудящихся всего мира, требовали отпустить на свободу американку Анжелу Дэвис и грека Манолиса Глезоса…

Доходило до абсурда: неудачи спортсменов в международных матчах и турнирах, именуемых престижными, объясняли и ослаблением (или отсутствием) политико-воспитательной работы. В 1975-м, если верить этой логике, работа эта в киевском "Динамо" (сборной СССР) находилась на высочайшем уровне, через год ее провалили. Сейчас проще, неудачи можно объяснить отсутствием патриотизма.

В защиту тренеров-2

Ораторы, естественно, были разочарованы невнятным выступлением лучшей команды страны. Каждая неудача в международных турнирах воспринималась болезненно, нередко сопровождалась оргвыводами, а тут сразу три прокола за полгода. Не всегда выступления были объективны, корректны. Коль скоро сборную доверили тренерам, чей профессионализм, нажитый международный авторитет был подтвержден убедительными победами, стоило ли опекать их, как детей малых. С какой стати обязывали руководствоваться советами со стороны (фактически вмешательством в работу), кого на игру ставить, какой тактики придерживаться, когда и как тренировать… Их назначили, они и несли ответственность за результат. Не справились, увольняйте. "В административном порядке", как предлагал Ряшенцев, смысла уже не имело: Лобановский с Базилевичем успели подать заявление с просьбой освободить от должности тренеров сборной.

Конфликт погасили, киевская команда приступила к мирной жизни. Непросто налаживать прежние отношения, создать рабочую обстановку. Но делать нечего, вновь оказавшись в одной упряжке, надо было тащить воз. Мы все еще будем внимательно следить за лучшим в стране клубом (он таковым, несмотря ни на что, оставался), тяжелым и медленным его выздоровлением. Пожелаем киевлянам быстрее обрести прежние кондиции и мощь. Будем надеяться, что изобретатель "выездной модели" не станет столь же трепетно ей следовать. На­дежда, учитывая упертость тренера, слабая.

И все же воскреснет киевское "Динамо", руководимое Лобановским, поиграет мускулами. Не будет ему равных в стране советской по накопленному золотому запасу. И Европе о себе напомнит. Не сразу. Это не вера, не прогноз – осведомленность.

Нет игры – нет зрителя

Весенний чемпионат ажиотажа в народных массах не вызвал, игры, названные товарищескими, частенько сопровождались ворчливыми комментариями, едкими высказываниями острословов или шуточками обладавших чувством юмора журналистов. Было весело. Ближе к осени от беззаботных улыбок не осталось и следа. Большинству обитателей высшей лиги в предстоящем скоротечном турнире предстояло решать извечный гамлетовский вопрос: быть или не быть? Легко угадывалась линия поведения команд, чья хрустальная мечта – сохранение прописки в высшей лиге. Обо всем этом – ходе чемпионата, драматических коллизиях на последних метрах короткой дистанции – в следующих главах. Оставшееся место использую для общей характеристики осеннего первенства с порядковым номером 39.

Прогноз "ясновидца" Николая Морозова, известного тренера, опубликованный 18 августа в газете "Труд", сбылся полностью: "…осень чревата для большой группы команд возможностью покинуть высшую лигу. Это, конечно, скажется на нервозности в играх, усилении защитных линий команд и, как следствие, излишней жестокости в действиях исполнителей. В свою очередь, естественно, все эти факторы могут отразиться на зрелищно-эстетических качествах футбола".

Отразились. Снижение посещаемости катастрофическое: в среднем каждый матч осеннего "разлива" "пригубили" лишь 16 800 любителей, на пять тысяч меньше, чем безмятежной, никому печальными последствиями не угрожающей весной! А ведь борьба, особенно в нижней части таблицы, велась с ожесточением необычайным. Напряжение по мере приближения к финишу возрастало, а трибуны пустели. Трудно в это поверить, но матчи последнего тура в Днепропетровске, Ворошиловграде, Одессе и Донецке, в коих решалась судьба "Днепра", "Зари", "Черноморца" и "Шахтера", собрали в общей сложности всего 50 тысяч человек, в три раза меньше общей вместимости стадионов. Куда же подевался патриотизм местных болельщиков? Может, они заранее были уверены в благоприятном исходе? Разговор об этом предстоит серьезный.

Со временем во взглядах на футбол между зрителями и тренерами наметились существенные расхождения. Первые шли на футбол, надеясь насладиться зрелищем. Вторые (не все, конечно) ради счета на табло жертвовали самой игрой, вниманием болельщиков, совестью, наконец, вступая в преступный сговор с соперниками. Есть игра – есть зритель, нет игры – нет зрителя. Осенний чемпионат стал наглядной тому иллюстрацией. Даже от одной из самых посещаемых команд, "Спартака", зритель отвернулся. Причем в критические для него дни. На двух последних матчах, с "Черноморцем" и "Шахтером", побывало в сумме всего четыре тысячи зрителей! Самое привлекательное московское дерби, "Спартак" – "Динамо", собиравшее полную чашу, проходило фактически при пустых трибунах: три тысячи человек в стотысячных "Лужниках" не сразу и разглядишь. Отчего же народ отвернулся от команды, оставил ее один на один со своими проблемами? Ответ очевиден: из-за невнятной, безвольной, бездарной игры.

Единственное достижение осени-1976

Главная и священная обязанность организаторов любого соревнования – создание равных условий для всех участников – в советском футболе нарушалась неоднократно. Осенний чемпионат 1976-го не стал исключением. Приняв авантюрное предложение о проведении в течение года двух раздельных чемпионатов, чиновники изначально поставили команды в неравные условия: в однокруговом турнире с нечетным количеством туров половина наличного состава вынуждена "ходить в гости" чаще, нежели принимать их у себя, в привычных условиях, при поддержке своих почитателей. Если в весеннем первенстве, либеральном, толерантном, этот фактор решающего значения не имел, то в осеннем, где "человек человеку волк", мог трагически сказаться на турнирной судьбе некоторых команд. К тому времени игра на выезде превратилась в огромную, порой неразрешимую проблему. Осенний чемпионат выпятил ее и продемонстрировал наглядно.

На первой половине дистанции гости за счет непомерного укрепления тылов как-то упирались, а на второй, особенно в финишном створе, хозяева обобрали приезжих по-черному: со 2 октября по 13 ноября состоялось (без учета московских междусобойчиков) 58 игр. Хозяева одержали 39 побед, гости – 5, при 14 ничьих. В целом осенью 1976-го хозяева набрали 71,4 процента очков! За всю историю советских чемпионатов отметку "70" преодолели еще и в 1990-м (70, 1 процента). Так что результат осени-1976 – рекордный. Единственное достижение турнира, если это можно назвать достижением.

Две главы мы посвятили бурным событиям весны и лета, запоздалому осуждению наломавших дров тренеров сборной. Особенно конфликту тех же тренеров с футболистами. Страсти поостыли, и мы, надеюсь, сможем полностью переключиться на уже начавшийся чемпионат, перипетии борьбы небольшой группы команд за медали и основной части "квартирантов" за право продлить прописку в элитном доме. Борьбы, полной драматизма, бушующих до последнего матча страстей.

Ничего от вас, уважаемые читатели, не скрою, выложу имеющиеся в моем распоряжении документы, буду ссылаться на факты и только факты. Основа основ для автора – излагать события по возможности широко и предельно объективно. Что из этого получится, не знаю. Стараться буду, это вам обещаю.