Как Бесков взял «Спартак» в первой лиге и за три года сделал его чемпионом. Отрывок из новой книги Рабинера
Материал посвящен тому, как Константин Бесков принял «Спартак», вылетевший в первую лигу чемпионата СССР, и за три года выиграл с ним первенство Советского Союза. В него вошли беседы автора на протяжении последних тридцати лет и с родными Бескова (в частности, с женой Валерией Николаевной и дочерью Любовью Константиновной), и с людьми «Спартака», рядом с которыми он прошел этот легендарный путь.
Старостины
Представить, что Бесков будет тренировать «Спартак», до 1977 года было невозможно. С чем угодно в футболе ассоциировался Константин Иванович — но только не с красно-белыми, которые обожают свое сообщество, но очень не любят впускать туда чужих.
Решающую роль в том, что это произошло, сыграл ближайший друг Бескова — Андрей Старостин.
Валерия Бескова:
«Очень близок к нашему дому был Андрей Петрович Старостин. Сколько раз мы ходили в Дом литераторов, в ресторан ВТО! После игры, вне зависимости от результата, в выходной день... Они с Константином Ивановичем вместе работали в сборной СССР — той самой, что дошла до финала чемпионата Европы 64-го года. Тогда и сдружились.
Для самого Кости такой поворот со «Спартаком» тоже стал удивительным. Первым секретарем Московского горкома партии тогда был Виктор Гришин, и когда «Спартак» вылетел в первую лигу, в горкоме состоялось большое собрание. «Спартак» погибает! — воскликнул Гришин. — Что будем делать?" И Андрей Петрович Старостин сказал: «Спартак» может спасти только Бесков". Гришин пригласил его к себе, и Константин Иванович спросил: «Виктор Васильевич, я ведь майор, как я могу в гражданском клубе работать?» Первый секретарь отреагировал так: «За это вы не беспокойтесь. Только скажите: беретесь тренировать команду «Спартак»? Сможете вернуть ее на прежние позиции?» Бесков ответил положительно. Он давно уже стал человеком не какого-то одного клуба, а футбола в целом.
Сомнения у Кости оставались, и он пошел к министру внутренних дел Николаю Щелокову со словами: «Меня, динамовца, забирает «Спартак»! Тот объяснил, что существует официальная бумага с просьбой откомандировать Бескова в «Спартак» от Гришина, который, в отличие от него, Щелокова, — секретарь ЦК. «Могу я отказать секретарю ЦК? Не могу. Идите работайте». Костя пришел домой, со вздохом сказал: «Отдали меня». И началась очень интересная работа. Самая интересная и продуктивная за всю его тренерскую карьеру. Со временем он полюбил «Спартак» по-настоящему. Но к некоторым людям, которые в «Спартаке» мешали ему работать, он относился плохо».
Любопытную деталь насчет еще одного Старостина, Александра, добавляет дочка Бескова Любовь Константиновна:
«Андрей Петрович был настоящим другом Константина Ивановича, а третий брат, Александр Петрович, на моих глазах поцеловал Бескову руку за все, что тот сделал для «Спартака». Но как только Андрей умер, Николай Петрович сделал все, чтобы папы в команде не стало».
Евгений Ловчев подтверждает:
«В «Спартак» Бескова привел Андрей Петрович Старостин. Он, в отличие от совершенно больного футболом Чапая (Николая Старостина. — Прим. И.Р.), был человеком другого склада. Завседатаем ресторанов, бегов, его жена-цыганка работала в театре «Ромэн» и летом уезжала в кибитке на гастроли. Словом, Андрей Петрович был человеком бомонда.
И Бесков с женой Лерой — такие же! Они его очень любили. И после 76-го Андрей Петрович понимал, что для возвращения «Спартака» на прежние позиции нужен хороший тренер. А Бесков был не при деле, занимаясь офисной работой в «Динамо». Андрей Петрович же работал тогда председателем Федерации футбола Москвы. Он сообразил, что может одним ударом убить двух зайцев — и тренера сильного в «Спартак» привести, и через Бескова вернуть на должность начальника команды своего брата. Что и произошло. Андрей Петрович до своей смерти в 1987 году был буфером между Бесковым и Николаем Петровичем".
Анатолий Крутиков, во главе с которым «Спартак» вылетел из высшей лиги в 76-м, в нашем разговоре для книги «Спартаковские исповеди» высказался резко — в первую очередь в адрес Николая Старостина, с которым конфликтовал. Вряд ли найдется хоть один из спартаковцев, кто бы его поддержал, но слово надо дать всем сторонам.
«Уволили меня не сразу, — рассказывал Крутиков. — Поначалу остался тренером, но Старостины не могли с этим смириться. Андрей Петрович пошел к первому секретарю Московского горкома партии Гришину и начал доказывать, что Крутикова нужно менять. Тот спросил, кого они хотят. Андрей Петрович порекомендовал Бескова. И после этого меня уже освободили.
Николай Петрович ненавидел «Динамо», а Бескова — пусть даже руками брата — пригласил. Мы все поражены были этим поступком. Кстати, и с ним в конце концов расстался очень плохо. Тот поехал отдыхать, а Старостин ему в это время ножки-то и подрубил.
Но тогда, в 77-м, они с Константином Ивановичем хоть друг друга и не переносили, а работать вместе начали. Потому что у Николая Петровича было желание доказать всем, что это не он своим бездействием, а кто-то другой погубил наш «Спартак». Не случайно, когда команда возвращалась в высшую лигу, она била 12 пенальти".
Тему роли Андрея Старостина не только в появлении, но и в работе Бескова в «Спартаке» развивает Георгий Ярцев:
«Убежден: всему нашему поколению, начиная с 77-го года, очень сильно повезло, что во главе команды стояли Бесков и братья Старостины. Причем очень большая роль принадлежала не только Николаю, но и Андрею Петровичу. Время показало, что именно он, рекомендовавший Бескова в «Спартак», все время был буфером между Николаем Петровичем и Константином Ивановичем, сглаживая острые углы.
Сейчас фигура Андрея Петровича как бы ушла в тень — что несправедливо. Этот человек был единственным, кто на установке или на разборе Бескова всегда мог высказать свое мнение об игре, о том или ином футболисте. Причем открыто, не за дружеским столом, а именно в рабочей обстановке, при всех. Он мог сказать это, поскольку Андрея Петровича и Константина Ивановича связывала многолетняя дружба, и все это знали.
Когда в 64-м Бескова за проигрыш финала Кубка Европы франкистской Испании на ее поле убрали из сборной, то Андрей Старостин тоже ушел оттуда — можно сказать, в знак протеста. К Андрею Петровичу вопросов не было, и на его отставке, как я понимаю, никто не настаивал — но он проявил солидарность. Такие вещи запоминаются навсегда, и Бесков понимал: этот человек никогда не свернет со своего пути. Они дружили до конца жизни Старостина. И не зря, как только Андрея Петровича не стало, пошел раздрай между Бесковым и Николаем Петровичем".
«У Бескова была единственная черта, которая мне не нравилась: он не мог слушать других людей. Это был у него самый больной момент. Единственный, кого он вроде бы слушал, — это Андрей Петрович Старостин. Они друзья были. Да и тот тоже в футболе хорошо разбирался, мог в тактическом плане что-то подсказать ребятам.
Андрей Петрович его порой поддерживал в плане дисциплины и так далее. А Николай Петрович в любой ситуации всегда стоял за ребят. И в этой связи у них было небольшое расхождение. Константин Иванович ребятам «вваливал», а Николай Петрович наоборот: «Ладно, ничего. Не переживайте, всё будет хорошо». Один давит на пацанов, а второй смягчает — и получается баланс. Плюс к тому Бесков с Андреем Петровичем периодически выпивали вместе, был у них и в этом плане альянс. А непьющему Николаю Петровичу это не нравилось".
О том же — Вагиз Хидиятуллин:
«С Андреем Петровым — Андрей Петрович Старостин называл себя именно так — они порой до утра засиживались. Но приходили к команде в безупречном виде: никогда в жизни не поймешь, что у них была бессонная ночь. Это и Лобановского касается. Пробор у Бескова всегда оставался идеальным. Внутренняя культура у тренеров этого поколения была высочайшая».
А теперь — мнение Владимира Маслаченко о приходе Бескова в «Спартак» и первом чемпионстве:
«Когда с Бесковым у «Спартака» все было на мази, я спросил Старостина: «А как же его динамовские корни?» — «Да ты знаешь, есть вещи, которые, наверное, надо как-то преодолеть». При этом опустил голову и в раздумьях теребил что-то в руках. Но ход с Бесковым в итоге оказался правильным, и команда вернулась туда, где ей и положено быть всю жизнь.
Бесков всегда подчеркивал, что является профессиональным тренером и ему все равно, где работать. До прихода в «Спартак» он трудился и в «Торпедо», и в «Локомотиве», и в ЦСКА, и в «Динамо», и в сборной. То есть стал таким внеклубным футбольным деятелем, не ассоциировавшимся исключительно с «Динамо», где сделал себе имя как футболист. Это, наверное, тоже облегчило решение пригласить его в «Спартак».
Бесков всегда работал плодотворно и дал нашему футболу целый ряд игроков, еще когда руководил ФШМ в Лужниках. В постановке игры он превосходил всех, и в конкурентной борьбе за игровые идеи, считаю, он был выше Лобановского. С точки зрения результата Валерию Васильевичу удалось все, но вот в этом постановочном искусстве уступал Бескову. Теперь думаю, что идеи Лобановского в «Спартаке» бы не прижились, тогда как идеи Бескова оказались ему в самый раз.
Но тем не менее до «Спартака» Константин Иванович не выиграл ни одного чемпионата ни с одной командой! Побеждать он начал, уже возглавляя красно-белых. И Бесков не был бы Бесковым, если бы не посчитал это своей личной заслугой, а не клуба".
Ярцев
Как Бесков подбирал игроков — отдельная история, наилучшим образом продемонстрированная, выражаясь современным языком, в уникальном «кейсе» Георгия Ярцева. Он вспоминает:
«На тот турнир в январе 1977 года я не очень хотел ехать. Мы знали, что Бесков принял московский «Спартак» и решил провести в Москве смотр спартаковских команд со всего Советского Союза — и в это число вошел костромской «Спартак», за который я играл. Но мне было уже 29, и особого смысла срываться из дома сразу после отпуска, да и вообще участвовать в этом соревновании я для себя не видел.
В Костроме чувствовал себя вольготно и спокойно. Спортивная карьера, как мне казалось, на исходе, рядом — семья, многочисленная родня. Отец к тому моменту уже ушел из жизни, но мама — мать-героиня, сестры, братья — все там. Я заботился о них, заканчивал институт. Все у меня, словом, было великолепно, и никакой Москвой я не грезил.
Но команда поехала — и я поехал. Побывать в столице, повидать товарищей, да и, как жена выражалась, «еще апельсинов с колбасой купить для семьи» — все это в конечном счете заставило поехать. Турнир мы провели хорошо, и в один из дней в коридоре манежа в Сокольниках ко мне вдруг подошел Константин Иванович, поздоровался, причем назвав по имени.
Я оторопел. Когда такой человек среди толпы подходит именно к тебе — это даже не удивление, а чуть-чуть даже испуг. Ведь это же Бесков! Тот самый, при появлении которого в манеже все вставали. И вот этот самый Бесков говорит, что хочет видеть меня в московском «Спартаке».
Задаю ему встречный вопрос: «Вы знаете, сколько мне лет?» И слышу ответ: «29. Ты опоздал ко мне на десять лет. Но не все потеряно». Мы крепко пожали руки — и все.
Это было под конец турнира. Тем же вечером подошли люди из костромского «Спартака» и сказали, что мне звонили из дома: нужно срочно возвращаться. Я испугался, что с родными что-то произошло, а со связью в ту пору было не так легко, как сейчас. И тут же уехал. Оказалось, что все в порядке, и это, скорее всего, был некий ход руководства костромичей, прослышавших об интересе Бескова и пожелавших меня таким образом «спрятать», пока утрясется. Все-таки я был лучшим бомбардиром и капитаном команды.
Но не утряслось. В конце турнира был выставочный матч сборной этого соревнования против московского «Спартака». Я был включен в сборную. А Бесков, не увидев меня в составе, начал интересоваться, что да как. Поднялась большая волна. Моя команда вернулась в Кострому, после чего было сказано: «Бесков рвет и мечет. Уезжай срочно в Москву, иначе нас тут всех поснимают!»
Давление было очень сильным, и я, опять же не больно того желая, поехал на сборы в Сочи. Ни нагрузками, ни сложными упражнениями меня было не испугать. Я быстро понял, что в футбол, который ставит Бесков, играть могу. Плюс тренер меня поддерживал. Ну и ретивое взыграло: скоростные качества сохранил, игру понимаю — так почему не могу играть на таком уровне?
Был, правда, момент в 77-м, когда я уехал из команды. Вернулись из Ташкента, и пошли слухи, что кому-то из ребят дали квартиру, а Ярцеву — нет, хотя я стоял на очереди раньше. Вначале после каждой игры уезжал к семье в Кострому, а потом Бесков мне первому разрешил жить в Тарасовке с семьей. Но когда случилась эта ситуация с квартирой, я посчитал, что свое дело сделал, — и на попутном грузовике укатил в Кострому. Константин Иванович мне быстро позвонил. Разговор был секундный: «Я тебя жду. А если не приедешь, то с большим футболом попрощаешься».
Я понял, что это не шутки. Бесков пригласил меня к себе домой на «Маяковку». Надо отдать должное Валерии Николаевне, она как настоящий дипломат беседой «рулила». Знаете, с чего Константин Иванович начал? «Лера, — говорит, — ну налей ему, он с футболом все равно закончил!» «Ты коньяк будешь?» — это уже мне. «Я водку пью!» Так и посидели за «рюмкой чая», и я вернулся в Тарасовку.
В один из моментов это «я водку пью» меня, кстати, спасло. Опять кто-то Бескову «наклепал», что мы пили, он вызвал: «Что вы там разливаете коньяк в пельменной?» Я ответил: «Да кто вам это сказал? Вы же знаете, я коньяк не употребляю!» — «Да, я тоже подумал — ты же водку пьешь»...
А квартиру мне в итоге дали. В Сокольниках, где я мечтал жить. И до сих пор люблю этот район. Даже когда в «Локомотиве» предлагали переехать в Крылатское, отказался".
В течение трех лет подряд Ярцев будет становиться лучшим снайпером «Спартака», а в 78-м — и всего чемпионата СССР. И лепту в завоевание золота-79 внесет огромную.
А теперь просто представьте, что сегодня главный тренер «Спартака», какой бы ни была его фамилия, пригласит в команду 29-летнего нападающего из клуба даже не ФНЛ, а ПФЛ. Да в соцсетях такая истерика поднимется, столько «экспертов» повылезает — мол, тренер проталкивает в команду клиентов такого-то своего приятеля-агента, а половину зарплаты игрок будет ему отстегивать, — что ни у игрока, ни у тренера не будет ни минуты спокойной жизни.
В 70-е и 80-е годы не было ни соцсетей, ни интернета вообще, ни института футбольных агентов, которые влияют на очень многие процессы. Не собираюсь выступать в режиме «когда деревья были большими» и утверждать, что тогдашняя система была лучше. Но факт, что ни одному болельщику не могло бы прийти даже, как выразился бы популярный видеоблогер Евгений Савин, в «угол головы», что кто-то дал Бескову за появление Ярцева в команде взятку. А сейчас тренера имярек обвинил бы в этом примерно каждый первый. Вот и думайте, когда тренеру в нашей стране работалось легче.
Романцев
Из Красноярска (опять же вторая лига) прибыл будущий капитан «Спартака» Олег Романцев, ненадолго мелькнувший в команде в 76-м году. Но его так возмутила атмосфера в команде Крутикова, что он развернулся и уехал в родной Красноярск. Бескову стоило больших усилий и хитростей на следующий год заманить его обратно. Вот как рассказал мне об этом сам Олег Иванович:
«Это произошло с подачи Ивана Варламова, хорошего человека, который тогда работал помощником у Бескова. Они отправили телеграмму, что я должен лететь в Сочи или Геленджик — точно не помню — на сборы сборной РСФСР. А тогда пропускать эти игры и даже сборы нельзя было, так как сразу же, автоматом, на пять игр дисквалифицировали. Иначе я бы никуда не полетел!
Прилетаю в Москву, встречает меня Варламов. Селит у себя дома, пока эта так называемая «сборная РСФСР», а на самом деле «Спартак», на выезде. Потом они приезжают, и меня везут на базу. Константин Иванович говорит: «Ну чего ты боишься, сибиряк, выходи на поле!» Отвечаю: «Нет-нет, я, если можно, потренируюсь там, за воротами, на (легкоатлетическом) секторе».
Смотрю — а там у сектора уже ворота маленькие поставили и народ какой-то собрался. Оказывается, это тоже была хитрость Бескова. Он вел тренировку и незаметно на меня смотрел. А я в «дыр-дыр» играл — супер. И он мне тогда сказал: «Ты уже сейчас можешь в составе играть и будешь лучше многих». Отвечаю: «Давайте, я заявление напишу».
Почему? Да потому что отношение тренера — суперважно. Когда один при всех бросает, что ты, может быть, зря поедешь, — это одно. А когда говорит, что ты лучший (пусть это даже не так, о чем и я знаю, и он), — совсем другое. Неправда, а приятно! И, конечно, с таким тренером хочется работать сразу".
Дасаев
И, наконец, 78-й год — и четвертый (еще был Сергей Шавло) игрок из второй лиги, которому суждено было спустя десять лет получить приз лучшему вратарю мира. «От Москвы до Гималаев лучше всех — Ринат Дасаев!»
Еще со времен Галимзяна Хусаинова существовало поверье, что в «Спартаке» для успеха обязательно должен быть как минимум один татарин. В бесковском их оказалось сразу двое — Дасаев и Хидиятуллин (некоторое время играл еще Ренат Атаулин). Вагиз рассказывает о Ринате:
«В «Спартаке» 80-х было два человека, которым Бесков прощал все, — Дасаев и Черенков. Он их очень любил. Я уже играл в команде, когда Дасаева взяли к нам из Астрахани. Честно говоря, поначалу он не произвел на меня никакого впечатления: долговязый, довольно неуклюжий.
И где, подумал, они такого откопали?! Когда на тренировках мы отрабатывали удары по воротам, Бесков запрещал нам добивать мяч в сетку, если Дасаев сразу не ловил его. Чтобы, мол, не травмировать психику молодого голкипера. Скажи мне тогда кто-нибудь, что этот парень станет одним из лучших вратарей мира, ни за что бы не поверил!"
А вот тренер, хоть и не был вратарем и специалистом по вратарям, разглядел. Он видел что-то недоступное остальным. И даже недоступное на тот момент самому Дасаеву, о чем можно судить по его словам:
«Поверил он в меня сразу. А потом эта вера укрепилась во время тренировок. Это правда, что Бесков предупреждал ребят, чтобы те не били мне сильно с близкого расстояния. Я все-таки был тогда щупленький, худой. Наверное, тренер почувствовал, что во мне что-то есть, и решил беречь — чтобы травму ненароком не получил. Как-то он мне сказал: «Я из тебя Третьяка сделаю!» И потом не раз любил повторять эту фразу. Наверное, ему это удалось.
Дистанция между Бесковым и мной действительно была меньше, чем у других. Как все нормальные молодые люди, мы порой довольно весело отдыхали. Иногда Бесков нас ловил. Приходилось объясняться. Многих прощал, меня — в первую очередь. Я мог вспылить, и Бесков бы мне за это ничего не сделал. А вот если кто-то другой вскипал, то уже на следующий день этого человека в «Спартаке» могло и не быть.
Когда я пришел в «Спартак», был «сырой». Да что там говорить, техники просто не было. Шутка ли: из «Волгаря», второй лиги — в такой клуб! Надо было работать и работать. Но, наверное, были и упорство, и талант,а главное — трудолюбие. В общем, все, что нужно для вратаря, чтобы адаптироваться и заиграть.
Поскольку школы у меня не было, брал у каждого из лучших вратарей понемножку и старался создать что-то свое. Иногда кое-что подсказывал Бесков. А пахал я всегда одинаково. Тренера вратарей тогда в «Спартаке», да и в других командах, не было, так я после каждой тренировки звал Новикова: «Федор Сергеевич, давайте поработаем». Он, бедный, уставал от меня, потому что меньше чем через 30-40 минут его не отпускал. Я всегда анализировал — чего мне не хватает, в чем виноват, почему пропустил? И на тренировках исправлял ошибки".
Рассказ Дасаева — идеальная иллюстрация к популярной максиме: «Невозможно научить, можно только научиться». Бесков будет влюблен в Дасаева всю карьеру.
Если возвращаться в 77-й — 78-й, то Бесков в одном лице выполнял функции и главного тренера, и тренера-селекционера. Высмотреть в основной состав будущей чемпионской команды сразу четырех игроков из третьего по рангу дивизиона, а нити игры отдать в руки еще недавно глухого динамовского запасного Юрия Гаврилова, — уметь надо! Эта история — классика о том, как тренеру из минимума выжимать максимум.
Кстати, по словам Ярцева, Бесков активно участвовал и в распределении материальных благ среди футболистов, и недооценивать его роль в этом вроде бы не имеющем отношения к творчеству процессе не стоит:
«Когда говорят, что все нам «пробивал» только Николай Петрович, — это неправда. Очень многое делал и Константин Иванович. Но он не считал нужным самому выдавать нам ордера на квартиры и т. д. Бесков все это переложил на Старостина. А человек ведь так устроен, что благодарит того, кто ему непосредственно что-то дает.
Помню, скажем, разговор о том, кому какую машину дать. На команду пять «Волг» выделили, и они должны были достаться Хидиятуллину, Гаврилову, Шавло, Романцеву и Ярцеву. И вдруг Бесков спрашивает: «А что, Дасаев недостоин большой машины?» — «Достоин». — «Значит, и ему!» И нашлась шестая «Волга» для Дасаева. С квартирами — так же. Бесков просто не афишировал свою роль в этом плане".
Влиял он и на премиальные — при помощи оценок, которые выставлял игрокам за матч. Но, как выясняется теперь, Константин Иванович только так думал. Юрий Гаврилов рассказывает:
«Если тебе двойку поставят за игру, то ты лишаешься поощрения. Даже если выиграли. Но опять же Николай Петрович, который как раз владел всеми финансами в команде, проставлял свои оценки. Которые отличались от бесковских.
В одном чемпионате Константин Иванович мне вообще выставил 50% двоек. Воспитывал так. Но премиальные за все победы я получил в полном объеме. Старостин мне сказал: «Юр, ты не волнуйся. У Бескова свои оценки, у меня свои. Команда же выиграла, что теперь, премиальные не платить из-за этих двоек? Команда выиграла — все получают одинаковые поощрения».
После первого круга в 77-м встал вопрос о снятии Бескова
Георгий Ярцев рассказал, как был пройден путь к первому бесковскому чемпионству 79-го и что сделал для этого взлета его главный тренер:
«Не согласен с теми, кто говорит: мол, Бесков в 77-м году построил новую команду. Неправда! Прохоров, Ловчев, Кокорев, Самохин, Букиевские, Гладилин, Булгаков, Сидоров, оставшиеся в «Спартаке», и в том сезоне еще во многом определяли его игру. А новички, включая меня, удачно вписались. Костяк мы начали составлять позже — с 78-го, когда пришел еще и Дасаев.
«Спартак» в первой лиге — это был невиданный ажиотаж! В каждом городе, куда мы приезжали играть. Всегда полные стадионы, игры «от ножа» — всем хотелось внести в историю своего клуба победу над самим «Спартаком». В результате первый круг закончили на 6-м или 7-м месте. В какой-то момент даже встал вопрос о снятии Бескова. «Спартак» же всегда был объектом большого внимания руководителей.
И тут между первым и вторым кругом Константин Иванович вывозит нас в Италию. И мы десять дней, проведя в первый и последний из них контрольные матчи, упорнейшим образом тренируемся. И там к нам приходит игра, взаимопонимание, которому потом все удивлялись. Уехали на Апеннины одной командой, вернулись — другой.
Ну и появление в тот момент новичков сказалось. Мне, форварду, стало намного легче играть, когда из «Динамо» пришел Юрий Гаврилов. У нас сразу образовалась связка. Мы с полуслова поняли друг друга — бывает же так!
Потихонечку отпочковывалось то, что не нравилось Бескову. Пусть это и прозвучит пафосно, но с каждым месяцем мы все больше становились сторонниками его футбольной идеи. И когда теоретические занятия в первой лиге начинались с тезиса, что наш основной соперник — киевское «Динамо», все уже действительно этого ждали. Хотя вначале слушали его и думали: где Киев, а где мы? Состав киевлян все наизусть знали, а наш... Но если в первом круге никто не верил, что мы вернемся в высшую лигу, то в круге втором в этом уже никто не сомневался.
Не было ничего удивительного, если в каком-то провинциальном аэропорту в ожидании самолета в 10-11 вечера Бесков устраивал теоретические занятия. Операторы всегда готовы были подключить технику — и показывать, показывать. Тактики было не просто много, а очень много. В результате вскоре мы уже знали наизусть маневры друг друга. Полностью это ощущение закрепится в 79-м — 80-м, но уже второй круг в 77-м мы провели на ура. И как на нас народ пошел!
С Бесковым нельзя было расслабиться ни на секунду. Для него не существовало авторитетов, и в команду он брал именно тех игроков, которые были ему нужны. А тех, кто, по его мнению, играл неправильно и тормозил игру, отсеивал. Уйти пришлось многим игрокам высокого уровня — вроде Папаева. Тогда кипели такие страсти: ну как может самого Папаева заменить какой-то Шавло?!
Недовольных решениями Константина Ивановича было много. Динамовец во главе «Спартака» — это всегда почва для конфликта. И вот мы неудачно стартовали в высшей лиге в 78-м, потом случился демарш Ловчева... Но после того как инцидент был исчерпан и Ловчев ушел из команды, начали потихоньку набирать очки. Подросла трава, и мы принялись показывать свою игру. Вот говорят — «спартаковская игра», а ведь это Бесков такую игру поставил. Потому и предпочитаю говорить — «бесковская игра».
Одна из многих заслуг Бескова — в том, что он со своим видением игры полностью вписался в спартаковскую традицию. Просто, может, Бесков шагнул повыше — при нем возросла командная скорость. Может, кто-то ехидно усмехнется, но игра нынешней «Барселоны» — это тот самый спартаковский футбол! Выверенный до миллиметра короткий и средний пас — это все было заучено, как «Отче наш».
И тут стало ясно, что Бесков дает Дасаеву карт-бланш. Когда ушел Прохоров, мы поняли: Ринат — главный. И Константин Иванович до конца карьеры Дасаева оберегал. Двух человек тренер никогда не трогал — Дасаева и Черенкова. Даже при ошибках Бесков выводил их из-под удара. И думаю, что Ринат еще и потому так уверенно заиграл, что над ним не довлела конкуренция. Он принял на себя всю ответственность и стал вратарем номер один.
В 78-м все ждали нашего помпезного возвращения, но оно вышло чуть скомканным. Никто не думал, что мы так плохо стартуем и окажемся к концу первого круга в конце таблицы. С динамовцами — что Киева, что Москвы — нам тогда конкурировать еще было рано. У тех был их футбол, который имел право на жизнь, но однажды мы поняли, что у нас появился свой, совсем иной. Во втором круге уже никого не боялись. И золото 79-го без сезона-78, когда мы поняли, что многое умеем, было бы невозможно.
Планов выиграть первенство у нас перед началом сезона-79 не было. Но в том, что выступим сильнее, чем в 78-м, не сомневались. Даже после кубкового разгрома от «Динамо» мы вместе с Сашей Кокоревым и его тезкой Минаевым пришли на «Красносельскую» в гости к Николаю Ивановичу Паршину, у которого и Кокарев, и Минаев учились в спартаковской школе. И я Минаеву сказал: «В этом году мы вам «вставим»!»
Хотя не думал, что до такой степени. Но когда пошла игра, все так закрутилось, что мы сами поверили — все возможно. В том году дважды обыграли киевлян. Николай Петрович на установке перед киевским матчем сказал: кто выигрывает в Киеве — становится чемпионом. Так было в 69-м, так же произошло и 10 лет спустя.
В том киевском матче Ярцев забьет с прострела Хидиятуллина, а в последнем туре, обыграв на выезде ростовский СКА — 3:2, «Спартак» станет чемпионом. Парадокс, но первое золото в тренерской карьере Бескова случится в клубе, к которому у него никогда прежде не лежала душа. Бывает и так.
Ряд занятных психологических штрихов от Вагиза Хидиятуллина:
«В 77-м мы смотрели Бескову в рот, четко выполняя все, что он хотел. И пусть в первом круге ладилось не все, шли на 7-8-м месте, понимали — должно прорвать. Переломной стала победа в Ташкенте, и второй круг прошел просто на ура. О чем говорить, если на нас в первой лиге по 30 тысяч собиралось, фанатское движение как раз в тот момент зародилось, а на «Динамо» и «Торпедо» в высшей лиге две-три тысячи в том же сезоне ходило?
Когда Бесков хотел команду «вздернуть», разозлить — понимал, за какие ниточки дергать. Зная мою эмоциональность, мог легко меня спровоцировать, чтобы я бучу поднял прямо на собрании. Упрекал: «Подкаты не делаешь, в борьбу не идешь». — «Как не делаю?! У меня с половины жопы кожа сошла!» И понеслось. Я говорил, что полузащита не помогает, завязывалась горячая дискуссия — а ему только этого и надо.
Привычки Константина Ивановича мы со временем изучили. И знали, что если он появлялся на базе в кожаном пиджаке и галстуке, губы в струнку , — хорошего не жди. В этом случае он всегда говорил: «Я не зря тревогу бил!» И начиналось... А если в красном спортивном костюме — значит, настроение нормальное.
В автобус он всегда заходил одним из последних и садился в свое третье кресло. Тишина была полнейшая, готовились к игре, никаких шуток. Вообще ни полслова, не говоря уже о музыке в ушах. Мне водитель Коля Дорошин рассказывал, что, когда в середине 90-х в команду пришел Руслан Нигматуллин, он за три ряда слышал музыку, которая у того гремела. В наше время это было в принципе невозможно.
Командные приметы? Однажды Бесков в первой лиге, перед игрой в Кемерове, сказал: «Идите поприветствуйте зрителей, их много собралось». Пошли, помахали им — и проиграли 0:2. После этого о приветствиях до матча не было и речи.
Как ни парадоксально, с Бесковым гораздо легче было общаться после поражений, чем после побед. Мы шутили, что, когда проигрывали, он слезал с Эвереста и опять начинал работу засучив рукава. И становился таким, каким мы его знали в 77-м. Мы-то в такие моменты думали: ну все, сейчас будет такой разбор полетов, что разорвут нас в клочки, которые будут летать по Тарасовке. А получалось противоположное".
RSS