Светлана Моисеева: "Минибаев отличался от всех"
– Давая согласие возглавить национальную команду после Олимпийских игр в Рио, вы предполагали, что ваш личный ученик Виктор Минибаев захочет продолжить карьеру?
– Выступить на Олимпиаде так, как хотелось, Виктору не удалось. На 10-метровой вышке он стал восьмым и прямо на бортике сказал, что будет готовиться к следующим Играм. Я прекрасно понимала, что это эмоции, и внутренне была готова к тому, что карьеру он все-таки завершит. Но Виктор отдохнул и действительно решил, что будет прыгать дальше. Когда меня уже официально назначили главным тренером, я думала даже о том, что Минибаев мог бы поехать в Казань – тренироваться вместе с Никитой Шлейхером у Павла Борисовича Муякина. Понятно, что отдавать спортсмена, в которого вложено столько сил, всегда непросто, но мне казалось, что я просто не справлюсь: все-таки работа главного тренера отнимает очень много сил и времени. Особенно сложно в этом отношении было на начальном этапе, когда приходилось много работать с разными документами. Сейчас уже втянулась, все успеваю. И тренировать, и руководить.
Думала о том, что Игры в Рио, скорее всего, станут для Минибаева последними и понимала, что не совсем готова снова "спускаться" на малышей. Начать этот путь сначала, зная, насколько он тяжел…
– Мне показалось или прыгуны в воду действительно стали значительно реже бывать на "Круглом"?
– Это так. Одно из моих первых решений сводилось к тому, чтобы сделать сборы не трехнедельными, как это было раньше, а ограничиться двумя неделями. Это позволило нам начать работать на сборах более интенсивно – с минимальным количеством выходных. Первый такой сбор мы провели в этом сезоне в Баку, затем – в Смоленске, в Казани. Мы слишком "наелись" постоянным пребыванием на "Круглом" в прошлом году. Я видела, что ребят реально угнетает обстановка: один и тот же путь из гостиницы в бассейн, одна и та же еда, одна и та же постель и тренировки, тренировки… Мозг не разгружается. Когда ты идешь к своей первой Олимпиаде, это нормально, поэтому молодые ребята чувствуют себя на базе вполне комфортно. А все наши лидеры почти постоянно тренируются на "Круглом" уже шесть лет. За девять месяцев прошлого года мы провели здесь 11 сборов. На два-три дня домой – и снова на базу. Поневоле захочешь сменить обстановку.
АЛМАЛЫК И ДОРОГА К ОЛИМПИЙСКИМ ВЕРШИНАМ
– Вы сразу согласились возглавить команду, когда поступило такое предложение?
– Да.
– Почему?
– Сложно сказать. Наверное, к этому решению меня просто подвело время.
– Как долго вы сами занимались прыжками в воду?
– Вплоть до окончания школы. При этом уже с третьего класса я мечтала стать тренером. 25 июня 1984 года получила аттестат, а 26-го устроилась на работу.
– Это было в Алмалыке?
– Да. Там я отработала 11 лет, двое моих спортсменов выигрывали первенство СССР, входили в юношескую сборную. Но в 1992-м страна развалилась, и на этом все закончилось. Узбекистан не имел своей валюты, не имел возможности отправлять своих спортсменов на соревнования. Мы даже в Москву не ездили – варились в своей каше. И я прекрасно понимала, что, если дальше так все пойдет, о серьезной работе придется забыть навсегда.
– Но ведь выбрались же?
– Я тогда просила о помощи всех, кого знала, была готова ухватиться за любую возможность работать в России. Сначала мне предложили поехать в Сочи, где вроде бы собирались открыть прыжковый бассейн. Через год я поняла, что строительство бассейна в Сочи даже не предвидится. Тогда стала действовать сама: приехала на соревнования в Тольятти и попросила знакомого тренера взять меня на работу. Меня взяли на группы самоокупаемости, предоставили общежитие. С собой я привезла из Алмалыка двух своих спортсменов, один из которых уже был победителем всесоюзных соревнований.
В 2013-м мы с Виктором приехали в Росток на чемпионат Европы, и перед самыми соревнованиями он мне говорит: мол, с кем соревноваться-то? Патрик Хаусдинг не прыгает, Саша Кляйн не прыгает, Томас Дейли тоже не прыгает. В итоге еле-еле занял третье место.
Долго мы там не смогли продержаться: спортсменам так и не дали жилье, поэтому вытерпели они только год и вернулись обратно в Узбекистан. Я и сама понимала, что, если продолжать работать на самоокупаемости, никакого результата не будет. А хотелось все-таки быть хорошим тренером.
– Насколько хорошим? Какой-то ориентир перед глазами был?
– В Алмалыке я много общалась с тренером по спортивной гимнастике Розой Борисовной Ишковой – мы жили рядом. Несмотря на то что условия для тренировок у гимнастов были ничуть не лучше, чем у прыгунов, ее спортсменка Роза Галиева в 1992-м попала на Олимпийские игры и стала чемпионкой в командном первенстве. Она до сих пор остается в Алмалыке единственной олимпийской чемпионкой. А тогда я смотрела на нее и думала: "Не важно, из какого ты города. Важно, насколько сильно хочешь добиться результата".
Виктор МИНИБАЕВ
– В какой момент в вашей группе появился Минибаев?
– Это произошло уже после того, как из Тольятти я переехала в Электросталь. Меня точно так же взяли на группу самоокупаемости, но если в Тольятти группы формировались по принципу "кто первым заплатил", то в Электростали я сама ходила по детским садам, отбирала детишек. Начала работать в бассейне в декабре, а уже в апреле меня перевели на обычную тренерскую ставку. Виктор появился в следующем наборе. Маленький, старательный – сразу было видно, что будет прыгать. Отличался от всех.
– Каждый раз, когда я вижу ту невероятно сложную программу, которую Минибаев делает уже много лет, у меня возникает вопрос: неужели не страшно посылать спортсмена на такие прыжки?
– Волнение, безусловно, есть. Но именно волнение, а не страх. Я ни разу в жизни не посылала на десять метров неподготовленного спортсмена. У Виктора хорошая голова, он всегда понимает, что делает. Когда идет на новый прыжок, как правило, делает его удачно. Исключений пока не случалось.
– Вас не пугало приближение момента, когда Минибаев решит завершить карьеру и вам как тренеру придется начать все сначала?
– Я задумывалась об этом, скажем так. Думала о том, что Игры в Рио, скорее всего, станут для Виктора последними, и понимала, что не совсем готова снова "спускаться" на малышей. Это сложно даже чисто физически: Минибаева я сама таскала на лонже, пока у меня не начали в буквальном смысле "отваливаться" плечи. И начать этот путь сначала, зная, насколько он тяжел… За год до Олимпиады я даже у главного тренера спросила, не возьмет ли он меня работать в федерацию после того, как Виктор закончит прыгать.
– Неужели были готовы с утра до вечера сидеть в офисе и перекладывать бумажки?
– Нет, конечно. Но понимала и то, что снова на набор детей уже не пойду. Думала, может быть, мне предложат работать с юниорами или с основной командой – помогать другим тренерам. Если бы мне сказали "нет", возможно, я уехала бы за границу.
В Татарстане Шлейхер - единственный, кто может завоевывать медали, поэтому на чемпионатах страны он выступает как правило во всех видах программы. Это тяжело.
– А звали?
– Звали. Приглашали в Испанию, еще когда там работал Михаил Угрюмов, потом в Великобританию – в Эдинбург. На самом деле подобных предложений сейчас море. Мы предлагаем нашим тренерам – никто не хочет ехать.
Что до Виктора, не могу сказать, что жду с нетерпением, когда он закончит карьеру. Пусть прыгает, пока прыгается, пока есть силы. Если бы кто-то был сильнее его, другое дело. Но пока даже в спину не дышат. Хотя как главный тренер я понимаю, что ничего хорошего в этом нет.
КОНКУРЕНЦИЯ
– Так ведь конкуренции нет и у Ильи Захарова и Евгения Кузнецова на трехметровом трамплине – несмотря на все прошлогодние разговоры о том, что с ними готовы на равных соперничать братья Новоселовы.
– Такая конкуренция, кстати, может появиться уже в ближайшее время – со стороны Никиты Шлейхера. Во всяком случае, на чемпионате России он перед последним прыжком лидировал. Там, правда, есть другая проблема: в Татарстане Шлейхер – единственный, кто может завоевывать медали, поэтому на чемпионатах страны он выступает, как правило, во всех видах программы. Это тяжело.
– Когда я смотрела тренировки сборной перед чемпионатом Европы, у меня сложилось впечатление, что Захаров и Кузнецов, хотя и остаются лидерами команды, внутренне до сих пор психологически придавлены Олимпийскими играми.
– Не только они. Юля Тимошинина полгода вообще практически не тренировалась. Даже пропустила юниорское первенство мира – не могла заставить себя в бассейн зайти. Захарову и Кузнецову пришлось гораздо тяжелее: все-таки они рассчитывали на результат, были готовы бороться за самые высокие места. А вместо этого обоим пришлось пережить серьезное поражение. Особенно болезненно это было для Ильи: в Рио он провел накануне старта прекрасную тренировку, но в предварительных соревнованиях задел доску ногами. На следующий день выходит на снаряд, а ноги не толкаются. Психологически такие вещи сильно выбивают из колеи.
– Могу ошибаться, поскольку не нахожусь внутри команды, но мне показалось, что Захарова выбило из колеи уже то, что он проиграл отборочный предолимпийский чемпионат России.
– Может быть, и так. На протяжении достаточно долгого времени Илье внушалось главным тренером, что сзади никого нет. Не исключаю, что он и сам в это поверил. А спортсмен должен быть готов к тому, что может проиграть. Мне пришлось побывать в похожей ситуации с Виктором. В 2013-м мы с ним приехали в Росток на чемпионат Европы, и перед самыми соревнованиями он мне говорит: мол, с кем соревноваться-то? Патрик Хаусдинг не прыгает, Саша Кляйн не прыгает, Томас Дейли тоже не прыгает. В итоге еле-еле занял третье место.
Конечно, Захарову пришлось тогда несладко. Сначала проиграл отбор, потом начались разговоры о том, что он вообще не должен ехать на Олимпийские игры в личном виде. Внешне он тогда старался не подавать вида, что это как-то его задевает, но на самом деле переживал сильно. Кузнецову в той ситуации было намного проще, поскольку в чемпионате России после победы на европейском первенстве он не выступал.
ХОТЕЛОСЬ БЫ ЗАВОЕВАТЬ В БУДАПЕШТЕ ДВЕ МЕДАЛИ
– В последние годы стало заметно, что во многих странах подготовка прыгунов в воду стала вестись совершенно иначе, нежели раньше. Это принципиально иная проработка мышц, другие специалисты. Как обстоит дело в российской сборной?
– В этом году мы пригласили в команду специалиста по ОФП, который дает ребятам кроссфит, работает с ними на выносливость, на функционалку, у нас появились "триксы" (петли TRX. – Прим. "СЭ"), мы много работаем в тренажерном зале, что раньше не рекомендовалось, скажем так. Считалось, что прыгуну в воду это не нужно, потому что закрепощает мышцы. На самом деле все это давно вошло в мировую практику. Прыжковый мир давно занимается и прокачкой мышц, и даже структурой тела. На сборах у нас проводится обязательная для всех зарядка, которой раньше тоже не было. Одно время мы ходили по утрам в бассейн на спады (упражнение для отработки входа в воду. – Прим. "СЭ".), потом почему-то нам стало жалко спортсменов. Сейчас я постоянно напоминаю, что заниматься физподготовкой нужно не только на сборах, но и дома, но делают это не все.
– Эффект новой работы уже просматривается?
– Мне кажется, что да. В прыжках появилась высота, легкость в движениях, хотя поначалу спортсмены постоянно пытались со мной дискутировать: зачем, мол, вы нас так сильно мучаете? Понятно, что со всеми проблемами за полгода не справиться, но процесс пошел.
– Какие-то результативные обязательства на чемпионате мира у ваших подопечных есть?
– Хотелось бы завоевать две медали. Когда меня брали на работу, то сказали, что не будут слишком требовательно относиться к тому, как команда выступит на главном старте. Все понимают: нужно проделать большую работу, прежде чем спрашивать за результат. Так что эти обязательства мы поставили для себя сами.
Светлана МОИСЕЕВА
Родилась 4 марта 1967 года.
Первая женщина, ставшая главным тренером сборной России по прыжкам в воду.
Личный тренер Виктора Минибаева – призера двух чемпионатов мира в прыжках с вышки.
RSS