«Люди не знают, за что ставятся оценки в фигурном катании». Судья ответил критикам

Новый год в фигурном катании начался с бомбических новостей. Вскоре нас ждут сразу несколько больших турниров: финал Кубка России в Москве со статусом отбора в сборную на чемпионат мира, сильный коммерческий командник и международный старт для юниоров. Если чемпионат мира все же сохранится в календаре — а Шведская ассоциация уверяет, что сливаться не собирается — то вопрос результатов как минимум на Кубке остается краеугольным. Именно там будут разыгрываться путевки на последний чемпионат мира перед Олимпиадой.

А значит, снова очень многое будет зависеть от судей. После чемпионата России к ним были вопросы не только от обывателей, но и от тренеров и специалистов. Корреспондент «СЭ» съездил в Калязин на сборы Виктора Кудрявцева и Сергея Чемоданова. В древнем русском городе, полузатопленном в сталинскую эпоху, проходят тренировки для детей из регионов. Когда-то на таких сборах начинала Алина Загитова — тогда они проводились в Йошкар-Оле.

Чемоданов был судьей женского турнира на чемпионате России, в соцсетях широко обсуждали его «ноль» четверному лутцу Александры Трусовой. Тренер и одновременно секретарь Коллегии судей ФФККР любезно согласился поговорить и объяснил сложности работы судьей, особенности взаимодействия со спортсменами, а также посоветовал журналистам и болельщикам изучать документацию.

Время тренеров-одиночек прошло, работают большие команды

— Сергей Владимирович, одна из немногих новостей в Google с вашим упоминанием — слова Этери Тутберидзе о том, что скольжение Юлии Липницкой значительно улучшилось благодаря нескольким тренерам. Вы в их числе. Сейчас вы продолжаете эту деятельность? И как вообще устроен процесс взаимодействия судей, техспециалистов и тренеров?

— По ходу сезона тренеры общаются со всеми, и они имеют представление, кто что может. И могут попросить приехать и поставить программу, отработать ее, нюансы улучшить, это происходит и от этого никуда не деться. Время тренеров-одиночек прошло. Сейчас работают большие команды. Очень много надо делать, чтобы оставаться на высоком уровне. Думаю, у Этери Георгиевны достаточно большая команда. Это не только Сергей Дудаков и Даниил Глейхенгауз, которые на виду, но там наверняка много привлеченных хореографов. Тот же Железняков, он просто известен людям. У Нины Михайловны Мозер в какой-то момент работало, наверное, около десятка только ледовых тренеров.

И такие команды двигают фигурное катание вперед. Для спортсменов это тоже полезно, они переключаются, просто тембр голоса другой слышат у бортика. Бывают ситуации, когда надо пригласить техспециалиста или судью. В Екатеринбурге был такой тренер, Игорь Борисович Ксенофонтов. Он приглашал на тренировки посетителей и называл таких гостей «людьми-пугалами». Перед соревнованиями же часто моделируют старт. Вот они и сидят на трибуне, создают фон, выводят тебя из зоны комфорта. Ну и мнение судей всегда полезно, чтобы двигать спортсмена вперед.

— Как здесь не нарушить грань в этих отношениях? Приходит техспециалист на каток, ставит девушке дорожку, а потом ее же судит.

— Смотрите, в начале сезона проходят контрольные прокаты. Там часто сидит много технических специалистов, больше, чем на соревнованиях. И раньше сразу после проката каждый судья мог дать свой комментарий для тренера и спортсмена. Это нормально?

— Думаю, да. Обратная связь.

— Мне тоже так кажется. Чтобы до соревновательного периода можно было устранить недостатки либо усилить достоинства. Точно так же может быть и в сезоне. Спокойно могут быть приглашены два-три технических специалиста на контрольный прокат на тренировке.

— В прошедшем году вы на такие ездили?

— В том — нет. Год особенный. Практически никто не катается, только сборники, а им уже все объяснили не раз. Да и рисковать никто не хочет.

— Действительно коронавирус так влияет? Но это же работа. Маску дал — и пожалуйста.

— Это так кажется — просто на каток взял и пригласил. А Роспотребнадзору будет неважно, в чем дело, просто лишний человек на катке — и закроют. Люди боятся. А ситуация доходит до абсурда. Группам заниматься на катке не дают, но там же в это время проходит массовое катание, 150 человек на льду.

Судье нужно принимать огромное количество решений

— А после соревнований может подойти спортсмен или тренер к судье и спросить — почему такая оценка, а не другая?
— На сайте федерации в открытом доступе есть Кодекс этики судей, там все ситуации прописаны. Во время соревнований судья не может говорить ни с тренерами, ни с участниками, ни с прессой. Только рефери (Руководитель судейской бригады. — Прим. «СЭ»). Это правило соблюдается железно — репутация судьи на кону. Я как секретарь Коллегии судей имею представление, что происходит, если всплывает нарушение. Но ситуация в нашем судействе улучшается, для этого была проведена значительная работа. С некоторых пор стало гораздо спокойнее принимать решения.

— Почему, что произошло?

— После принятия Кодекса несколько лет назад по крайней мере в Москве все подписывали бумагу, что ты не имеешь права судить соревнования, где принимает участие твой спортсмен. Например, когда вводили новую систему судейства после 6,0, было необходимо время на обучение специалистов, произошло новое распределение обязанностей. Тогда спецов топ-уровня было по сути два — Алексей Урманов и Ольга Маркова. И когда катался Сергей Воронов, Урманов вставал и говорил технической бригаде: «Все, теперь вы принимаете решение без меня». Сейчас даже если у тебя ученица — девочка, ты судить мальчиков не можешь, вообще ничего на турнире.

— Это снизило давление среди судей и сократило возможность для нечестных схем?

— Конечно.

— Есть еще давление публичное...

— Извините, я вас перебью. Мне Виктор Николаевич [Кудрявцев] сказал: «Не читай эту фигню, новости, статьи в Интернете. Не трать время». Люди не знают, за что ставятся оценки. Есть таблица, за что ставят надбавки и снижения. Большинство обывателей ее не читали. Зритель смотрит — не упал, значит, хорошо. А там очень много критериев, и они все оговорены. Да, у судьи есть возможность выбора. Кто-то говорит — высота прыжка очень хорошая, а другой — просто хорошая, и оценки разные. Поэтому сидит девять человек в бригаде. Да, бывают ошибки. Часто они случаются из-за ракурса. Прыжок или поддержка с разных углов очень по-разному смотрятся.

— В таком случае требуется видеоповтор.

— Да, он есть, но разрешение монитора не всегда дает объективную картину. Что я пытаюсь до вас донести: судейство — очень сложная работа. Один человек выставляет 11-12 GOE, пять компонентов, при этом участников может быть более 20. Нужно принять огромное количество решений за одно соревнование.

— В КХЛ главный арбитр с определенной периодичностью выходит к журналистам и объясняет спорные решения. Может, в фигурном катании тоже так делать? Показывать сложность работы?

— Это реально. Вопрос в том, кому объяснять. Чтобы вести дискуссию, надо сначала прочитать документ и держать его в голове. Спорные ситуации бывают, иногда доходит до смешного: кто-то ставит плюс, кто-то — минус. На круглом столе это обсуждается. И приходим к выводу, что оценку надо было ставить посередине. Есть кодекс, в котором прописаны санкции.

— Но они применяются?

— Естественно. Коллегия четыре раза в сезон заседает. И выносятся решения, и те, в отношении кого они применяются, об этом знают.

Я какой-то предвзятости в судействе этого сезона не вижу

— Вы можете оценить судейство на чемпионате России?

— Я не могу отвечать за весь судейский корпус на чемпионате. Я веду статистику по отчетам рефери. Рефери может поставить удовлетворительную оценку, окей, это его решение. Но если судья выпал по оценкам — ему зададут вопрос: «Почему вы так отсудили?» Если логика ответа не удовлетворила рефери — он отразит это в отчете.

— Много ли по ходу Кубка было таких отраженных ошибок?

— Об этом рано говорить. В апреле завершатся всероссийские соревнования, в мае соберется коллегия, и будут приняты решения. Кого-то поощряют, кого-то наказывают. Вплоть до дисквалификации, за самые серьезные нарушения. Была история, как отстранили человека на год, она не успела на соревнования в Твери. Видимо, между короткой и произвольной программой ездила в Москву и застряла в пробке.

— Я все-таки обязан вас спросить про лутцы на чемпионате России. Вот из трансляций Первого канала сделали такое видео.

— Эта картинка мне не очень интересна. Нужно смотреть с камеры для технической бригады. Решения принимаются на основании другого ракурса. И вы прекрасно понимаете, что в зависимости то того, где на катке расположить лутц, можно получить разную оценку. Где-то лучше видно ребро, где-то хуже. То, что люди скомбинировали видео — меня это не интересует. Техническая бригада принимает решение, а на основании этой картинки может делать выводы тренер. Он сам решит, будет он исправлять такой прыжок или нет. В ISU витала такая идея: четверные лутц и флип приравнять в цене. В итоге это решение приняли, но отменили. Можно вообще ввести название прыжка по ребру отрыва. Внутреннее — флип, внешнее — лутц. И катись, прыгай, что хочешь.

— Давайте так: отличий в качестве судейства, негативно выделяющихся моментов по сравнению с прошлыми годами вы не видите?

— Я не вижу. Какой-то предвзятости или тенденциозности я не заметил.