Мики Андо: "Во время чемпионата плакала каждый день"

ЧЕМПИОНАТ МИРА

В Москве японская подопечная российского тренера Николая Морозова победила в этом сезоне второй раз: в конце ноября Мики Андо стала победительницей российского этапа "Гран-при", на этом же льду завоевала второй титул чемпионки мира. Если вспомнить, что и в позапрошлом году московский этап "Гран-при" остался за японкой, остается констатировать: в российской столице фигуристке безоговорочно везет.

- Мики, это правда, что вы собираетесь взять год отпуска, а может быть, вообще закончить с любительским спортом?

- Сейчас я уже в этом не уверена. Сначала хотела пропустить год после Игр в Ванкувере. Но после того, как Олимпиада закончилась, я передумала. Николай (Морозов. – Прим. Е.В.) убедил меня в том, что это будет не совсем разумно и не очень честно по отношению к японским болельщикам, поскольку чемпионат мира-2011, как вы знаете, планировался в Токио.

- Почему вообще возникла такая мысль – пропустить сезон?

- Просто устала. Начала чувствовать, что в моей жизни как-то очень много фигурного катания. Притупилось чувство свежести. И я подумала, что перерыв позволит мне отдохнуть и заново почувствовать вкус к тренировкам и выступлениям.

- Вы уже выигрывали чемпионат мира – в 2007-м. Можете сравнить ту победу и нынешнюю?

- Сейчас было сложнее. В 2007-м я получила травму прямо перед соревнованиями и две недели вообще не могла кататься. Соответственно не строила никаких планов бороться за медали. Победа стала полной неожиданностью.

В этом сезоне я понимала, что могу быть на пьедестале. Это была та самая цель, которая заставляла меня много работать на тренировках. Но психологически эта работа давалась мне ценой очень больших усилий.

- Начиная с осени вы выиграли все соревнования, в которых участвовали, кроме финала "Гран-при". И утверждаете, что применительно к чемпионату мира думали "только о медали", а не о золоте?

- Я вообще, честно говоря, не люблю думать о медалях. Значение имеет лишь то, насколько хорошо мне удается откатать свои программы. Качество. Когда я понимаю, что сделала в соревнованиях все, на что была способна, то неважно, на какое именно место меня при этом поставили судьи. Неважно, какую сумму баллов я набрала за прокат. Чувствовать внутреннее удовлетворение от качественного выступления гораздо более приятно, чем выигрывать медали только по стечению обстоятельств.

Сейчас для меня особенно важно, чтобы мной гордились в Японии. Потому что у нашей страны сейчас тяжелые времена. Многие погибли, многие до сих пор не нашли своих близких. Единственное, что мы можем сделать для своих соотечественников – дать им повод радоваться за нас и гордиться нами. Думаю, то же самое вам скажет любой спортсмен из японской команды. Это означает гораздо больше, чем золотая медать.

- Вы очень непривычно выглядели на московском льду. Словно испытываете сильные эмоции, но не очень счастливы при этом.

- Вообще-то в соревнованиях не очень просто выглядеть счастливым или хотя бы улыбаться. Все сильно нервничают, постоянно сосредоточены на своих выступлениях. Да я и не стремилась улыбаться. Это чисто личное, но я сейчас переживаю очень непростой период. Могу вам признаться, что на протяжении всей недели, что шел чемпионат, я плакала каждый день. Наверное, какая-то часть этого состояния перешла и в мои выступления. Хотя я не хотела этого.

- Ваша победа что-то в этом отношении изменила? Другими словами, собираетесь ли вы продолжать плакать и дальше?

- Очень надеюсь, что нет.

- Вы стали чемпионкой, но исполнение произвольной программы при этом не было лучшим. Почему?

- Слишком устала. От всего. От работы, от личных переживаний. Но показала максимум, на который сейчас способна. Приятно, что не сделала ни одной грубой ошибки. На таких соревнованиях, как чемпионат мира, это очень важно.

- Неудачное выступление Юны Ким сильно вас удивило?

- Возможно, это прозвучит странно, но я не обращаю внимания, как катаются другие спортсменки. И Юна Ким в том числе. Это вообще не мое дело. Тем более не считаю правильным давать оценку тому, кто и как катается. Мне кажется, что фигурное катание вообще плохо поддается сравнению "хуже" или "лучше". На таком уровне, как чемпионат мира, у каждого фигуриста есть что-то такое, что он делает так, как не могут другие. Все мы разные, как бывают разными люди, страны, языки, традиции.

- Ваш тренер с некоторых пор постоянно работает в России. Насколько тяжело для вас проводить столько времени в чужой стране?

- Тяжело. Мне нравится здесь, но я не говорю по-русски. Постоянно находиться в кругу людей, которые говорят на непонятном для тебя языке – большое испытание. Я уже переживала подобный период в своей жизни, когда начала тренироваться у Морозова в Америке. По-английски я тогда не понимала ни слова. Николай первым делом заставил меня выучить язык. Значительно позже я поняла, насколько он был прав. Потому что вместе с новыми словами я приобретала новых друзей, училась новым для себя вещам, открывала для себя новую культуру.

Сейчас я тоже стараюсь как можно быстрее выучить язык. Стараюсь разговаривать, стараюсь внимательно слушать, что и как говорят окружающие меня люди.

- Сколько лет вы уже тренируетесь у Морозова?

- Пять.

- То есть помните времена, когда в вашей группе катался Дайсуке Такахаси, затем – Нобунари Ода... Наверное, психологически вам было комфортнее, когда было с кем поговорить по-японски?

- Самое смешное, что сейчас мы в большей степени говорим с ними по-английски. И с Такахико Кодзукой – тоже.

- Почему?

- Не знаю. Но это так. Я обратила внимание, что на родном языке сейчас говорю только во время показательных выступлений в Японии. Ну, или когда приезжаю туда по каким-то другим делам.

- Возвращаясь к теме, с которой мы начали: вы по-прежнему намерены взять перерыв в выступлениях?

- С уверенностью могу сказать, что постараюсь кататься до Олимпийских игр в Сочи. В том смысле, что если и возьму отпуск, то ненадолго. И обязательно вернусь. А уже потом буду думать о том, чем заниматься в жизни. Учить маленьких детей, работать в какой-то иной сфере, или кататься в профессиональных шоу.

- Если вы приедете в Сочи, это будет уже третья ваша Олимпиада. Что можете сказать о первых двух? Это был особенный опыт?

- О Турине могу сказать немногое. Мне было 19 лет, и я не очень хорошо понимала, что происходит вокруг. Просто старалась как можно больше увидеть, получала удовольствие от каждой минуты и искренне гордилась тем, что я – участица Олимпийских игр. В Ванкувере все было по-другому. Я старалась откататься хорошо, как на любых других соревнованиях. И не видела, кстати, большой разницы между Играми и каким-то другим турниром. Заняла пятое место. Ну, значит, пятое...

- Когда вы выступаете, трудно сказать, что интереснее – смотреть на вас, или на то, как переживает и прыгает в такт вашим прыжкам Морозов. У вас остается время на то, чтобы в процессе катания обращать внимание на тренера, стоящего у борта? Вы слышите его?

- Могу сказать одно: мне очень важно знать, что Николай стоит у борта. Если его по каким-то причинам там не будет, наверное, вообще не смогу кататься. Я не пытаюсь увидеть, что именно во время моего проката делает тренер, но знаю, что он рядом. У Николая потрясающая энергетика. Я чувствую ее. И становлюсь сильнее и намного увереннее сама.

Еще я ему полностью доверяю. Как тренеру, как человеку. Мне было приятно услышать от него, что он тоже стопроцентно доверяет мне, когда я на льду.

- Для вас является проблемой то, что отношения Морозова с японской федерацией фигурного катания оставляют желать лучшего?

- Нет. Это не мое дело.

- Но я слышала, что руководство федерации пыталось убедить вас в необходимости сменить тренера.

- Такое было. Мне вдруг стали говорить, что Николай – плохой тренер, плохой хореограф, что мое сотрудничество с ним – большая ошибка.

- Когда это было?

- Незадолго до чемпионата мира-2009 в Лос-Анджелесе. Я вообще, честно говоря, не понимала, что происходит. Потому что два года до этого у меня реально не было вообще никаких контактов с национальной федерацией. Я не интересовала их, когда выиграла в 2007-м, да и потом, когда из-за травмы снялась с чемпионата мира в Гетеборге. Никто не приходил на мои тренировки, никто не интересовался, нужна ли мне какая-то помощь. Поэтому перед Лос-Анджелесом я была в неком шоке от того, что на меня обрушилось вдруг такое внимание со стороны руководства.

- От очень многих фигуристов я неоднократно слышала о том, что Морозов – особенный тренер.

- Это так.

- Какой смысл вы вкладываете в понятие "особенный"? И что считаете самым ценным из того, чему он вас научил?

- Николай дал мне большое сердце. Для того, чтобы любить фигурное катание, для того, чтобы бороться. Для того, чтобы понимать, зачем я катаюсь. Это очень непросто объяснить словами. Похожее чувство у меня было разве что в самом начале, когда я только начинала заниматься фигурным катанием. Получилось так, что на каток меня привели друзья. Маме было не до этого, отец умер, когда мне было восемь лет. И первый тренер сумела сделать так, чтобы я чувствовала себя счастливой, катаясь. Рядом с Николаем я тоже чувствую себя счастливой.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ