Татьяна Тарасова: "Еще немного, и я смогу отойти в сторону"

ПО СУББОТАМ
С Еленой ВАЙЦЕХОВСКОЙ

B еe присутствии мне всегда было неловко жаловаться на жизнь. Даже тогда, когда очень хотелось: у всех ведь периодически возникают проблемы, которые кажутся неразрешимыми. Сама Тарасова редко когда позволяла окружающим даже заподозрить, что проблемы могут быть у нее самой. В последний год она регулярно появлялась на телеэкране - красивая, полная энергии, уверенная в себе. Словно это не ее преследовал какой-то рок: угнали машину, ограбили дом. Но когда в разговоре я затронула эту тему, Татьяна вдруг сказала: "Это все такая ерунда. Сущая мелочь по сравнению с тем, когда болеют близкие люди".

Весь этот год она спасалась одним. Работой. Разрывалась между домом и катком, периодически выбираясь на соревнования. Кого-то консультировала, кому-то ставила программы. За этим к ней продолжали ехать в Москву со всего мира.

Мы встретились на катке ЦСКА сразу после того, как Тарасова вернулась в Москву из Хельсинки, с чемпионата Европы.

СПАСАТЬСЯ НУЖНО САМИМ

- Вы остались довольны увиденным, Татьяна Анатольевна?

- Считаю, что мы выступили по-максимуму, если исходить из нынешних российских возможностей. Показали практически максимальный результат - не считая мальчишек. Точнее - Сергея Воронова.

- Что, на ваш взгляд, с ним стряслось?

- Сергей, безусловно, талантливый фигурист, и тренер у него очень талантливый, но то, что мне удалось увидеть в Хельсинки, наводит на мысль, что Сергей просто мало работает. Мало катает программы. Никто из ведущих фигуристов давно уже не делает один прокат в неделю. Все отрабатывают программы постоянно: утром - короткую, вечером - произвольную.

Как именно следует тренироваться - это вопрос, который должны решить между собой только сам спортсмен и его тренер. Я видела на сборах в Новогорске, как работает Леша Урманов, видела его учеников, они произвели на меня хорошее впечатление. А вот Воронов оказался просто не готов к этому сезону. В Хельсинки он не делал никаких элементов ни в тренировках, на которых присутствовали судьи, ни на разминке. Впечатление от этого оставалось ужасное. Было совершенно непонятно, то ли у человека нервы сдали, то ли ему нужен такой сильный стресс, как соревнования, чтобы он начал прыгать.

К монотонной, силовой работе Сергей не готов. У него не проработаны мышцы - это видно по их состоянию, он не в том весе, в котором, на мой взгляд, должен быть. У него постоянно побаливает нога, но она и будет болеть. Потому что Воронов не готов к нагрузкам. Все это - вопрос только работы. Большой работы, которая по каким-то причинам не была сделана. Сергей, повторяю, очень одаренный парень. Но не атлет. А выигрывают-то атлеты.

- Раз уж мы начали со столь невеселой темы, позволю себе еще один вопрос: что на самом деле случилось в Хельсинки с Максимом Шабалиным?

- У меня очень долго не было по их паре с Оксаной Домниной никакой информации. Все держалось в секрете. На самом деле после двух операций нога у Максима была в плохом состоянии, и в конце прошлого сезона он поехал на реабилитацию в Германию. Это был абсолютно правильный шаг, к которому я имела самое непосредственное отношение - помогала организовать поездку.

Прошлой осенью я хотела слетать в США, посмотреть, как Домнина и Шабалин готовятся к сезону, но меня не пустили. Наталья Линичук, у которой ребята стали тренироваться после того, как ушли от Алексея Горшкова, сказала: "Дайте мне немного поработать, и все будет в порядке". Что ж, Линичук - грамотный тренер. Если она пошла на то, чтобы снять пару с соревнований, то, наверное, у нее были на это причины.

- Тем не менее вы считали, что нужно поступить иначе?

- Я была против такого решения.

- Почему?

- Наверное, потому что рассуждаю как максималистка. И всегда считала, что спортсмен не должен сниматься с соревнований, если уж принял решение выступать. Максим ведь выходил в Хельсинки на лед, тренировался, все видели, как он катается. Одна из этих тренировок получилась не очень удачной, вторая была совершенно нормальной. Все, что ребята должны были сделать в программе, они делали. И отказываться от выступлений не собирались. Но упали в обязательном танце, после чего тренер и настоял на том, чтобы их снять.

А спасаться надо самим. Со здоровыми нервами, без чужой помощи. Получается ведь, что Домнина и Шабалин готовы выступать лишь тогда, когда в бригаде арбитров есть "свой" судья. Какая-никакая, но поддержка. В Хельсинки российского судьи в танцах не было.

Тем значительней, кстати, выглядит победа Яны Хохловой и Сергея Новицкого. Я очень рада за них. И за их тренеров Сашу Свинина и Иру Жук рада. Они смогли воспитать пару, на которую можно опираться. Более того, Хохловой и Новицкому много лет заведомо отводилась вторая роль, а они сумели пройти на первую. Без "своего" судьи и без ошибок.

Сила спортсменов и заключается в том, чтобы выходить на старт, рассчитывая только на себя. На льду им никто не должен быть нужен. Они ни за кого не должны держаться. Ни за тренера, ни тем более за судью.

- Но может быть, отказ Шабалина от выступлений действительно продиктован сильными болями в ноге?

- А почему никто не волновался в прошлом году, когда Шабалину позволили тренироваться на девятый день после операции? О чем думали те, кто выпустил его на лед? На самом деле все, что происходит сейчас, - закономерно. Сами знаете: колено, которое два раза прооперировали, будет болеть до самой старости. В нем будет накапливаться то одно, то другое, то третье... Либо с этим надо уметь работать, терпеть и преодолевать не только боль, либо надо заканчивать со спортом.

- Как вы оценили бы перспективы наших спортивных пар на приближающемся чемпионате мира?

- Мне очень нравятся наши пары. Объективно они пока не совсем готовы быть первыми. Но рост идет, и меня это радует.

ОТ АРАКАВЫ ДО АСАДЫ

- Знаю, вы всегда пристально следите за работой молодых тренеров. Лично меня очень порадовал успех в Хельсинки вашего ученика Евгения Платова и его английской танцевальной пары Шинед и Джона Керр. Все предыдущие годы в Платове постоянно чувствовалась какая-то внутренняя обида, что его дуэт оценивают не так высоко, как хотелось бы. У вас есть объяснение, почему он так долго шел к этому успеху?

- Это не было "долго". Женя ведь, если задуматься, совсем недавно сам закончил кататься. Из любительского спорта ушел в 1998-м, еще какое-то время выступал с Майей Усовой в соревнованиях профессионалов. Потом провел три года в качестве моего помощника и лишь после этого начал работать самостоятельно. А тренерская работа требует не только знаний, но и терпения.

- Когда вы начинали тренерскую карьеру, рассуждали так же?

- У меня ситуация изначально была иной. Я ведь начала работать со спортсменами в 19 лет и вообще не думала, сколько времени может пройти, прежде чем появится результат. Платов же - двукратный олимпийский чемпион. Он пришел в тренеры после большой спортивной славы. Огромной. Поэтому и в тренерской работе ему хотелось того же. Вот ожидание и казалось долгим. Хотя я еще год назад, когда разговаривала с мамой Евгения, сказала ей: "Не переживайте. У Жени все получится".

- Почему вы были в этом так уверены?

- Потому что видела, как Платов прогрессирует. Он любит работать над мелочами. Он научил своих фигуристов кататься, научил их любить фигурное катание, понимать его. А это большое тренерское искусство. Но главное, вместе со своими спортсменами Женя и сам научился понимать то, чего не понимал раньше. У него, кстати, помимо англичан есть хорошая российская юниорская пара. Как и у Саши Жулина, кстати. А еще есть Лена Кустарова, которая прекрасно работает со своими спортсменами. Есть Урманов, Свинин, Жук. Все они - то самое поколение, появления которого я столько лет ждала. Еще немного - и смогу со спокойной душой отойти в сторону.

- Мы с вами уже говорили об этом на Играх в Турине. Вы сказали тогда, что были вынуждены прекратить свою работу с Шизукой Аракавой, потому что почувствовали, что у вас закончилось тренерское терпение, без которого в большом спорте делать нечего. А сейчас работаете с другой японкой - Мао Асадой. Насколько серьезно это сотрудничество?

- Я работаю с Мао меньше, чем работала с Шизукой, но только потому, что у меня сейчас такие обстоятельства в семье. Сильно болеют близкие. Поэтому я не могу постоянно находиться в Японии. Мао провела у меня в Москве все лето. Короткую программу этого сезона она ездила ставить в Канаду к Лори Никол, и могу сказать, что эта постановка - большое достижение хореографа.

Я ставила произвольную композицию. Включить в нее два тройных акселя тоже было моим предложением. И первые прокаты - особенно прыжковой части - Асада делала со мной. Когда я поняла, что Мао способна выполнять оба акселя и что другие элементы при этом не страдают, мы и приняли решение оставить эти прыжки в программе.

Сейчас с Асадой постоянно работает в Японии моя помощница Жанна Фолле. Мы каждый день созваниваемся, так что я постоянно в курсе всех событий. По мере возможности приезжаю сама, стараюсь ездить с Асадой на все соревнования, в которых она выступает.

- Японская федерация как-то контролирует вашу работу, пытается в нее вмешиваться?

- Насколько мне известно, решение о смене тренера Асада принимала сама. Вместе с мамой и своим менеджером, который ведет все дела. Когда они ко мне обратились, я сразу поставила вопрос о том, чтобы в моем распоряжении была грамотная переводчица и японский тренер по скоростно-силовой подготовке. Эти просьбы удовлетворили.

- Сколько всего программ вы поставили этим летом?

- Мы с Жанной сделали две программы Эвану Лайсачеку - он специально для этого приезжал в Россию, причем прислал его тренер - Фрэнк Кэролл. Еще две программы поставили канадцу Кевину Рейнольдсу, который приезжал вместе со своим тренером Джоанн Маклеод - моей приятельницей. Поскольку в Москве я большую часть времени работаю в ЦСКА с Леной Водорезовой (Буяновой. - Прим. Е.В.), то активно помогала ставить программы всем ее ученикам - Артему Бородулину, Аделине Сотниковой, Денису Тену. Для Асады сделала еще и показательный танец - танго.

- Вас перестали упрекать за то, что вы работаете с иностранцами на российском льду?

- Сейчас, как мне кажется, такой взгляд уже изжил себя. Специалисты всего мира работают со всеми, кто готов за это платить. Мы же - не агрессивно настроенная страна, правда? Тот же Тен, которого тренирует Водорезова, выступает за Казахстан. У наших стран общее прошлое и, надеюсь, перспективное будущее.

- Кстати, что произошло в Хельсинки с еще одной ученицей Водорезовой, грузинской одиночницей Элене Гедеванишвили, которую еще два года назад называли одной из самых перспективных и интересных фигуристок мира?

- Как раз ее, как спортсменку и "убило" противостояние Грузии с Россией. Сотрудничать нужно, а не воевать. Прекрасный пример - Россия и Япония.

ШОУ - ЭТО СЕРЬЕЗНО

- После того как 12-летняя Сотникова стала в декабре чемпионкой России среди взрослых, мне довелось услышать, что соревноваться в этом возрасте со взрослыми детям совершенно ни к чему. Мол, слишком рано.

- Почему? Если она настолько талантлива и все умеет, что ей делать с этими умениями и способностями? Мне, например, было очень жаль, когда Асаду не допустили до Олимпийских игр в Турине лишь потому, что ей было 14 лет.

- А интересно ставить программу 12-летнему ребенку?

- Очень. Аделина на все идет, с удовольствием пробует выполнить все то, что я ей предлагаю. Такими же в свое время у Станислава Жука были и Водорезова, и Александр Фадеев, которые умели больше, чем другие. И на них все пробовали. Считалось, что если Лена или Саша сделают элемент, то, значит, и других обучать этому можно.

- Вы уже три года сотрудничаете с ледовым проектом Первого канала. В следующем сезоне это сотрудничество будет продолжено?

- В ближайших планах проекта пока предусмотрено еще восемь передач. Скажу вам честно: я горда вести эту программу. Считаю, что она на нашем телевидении - одна из лучших. Это не развлекаловка. А образовательная, очень творческая программа, какие вообще получаются редко. Поэтому я счастлива, что имею удовольствие в таком проекте участвовать.

Мне очень нравится, как работает продюсер этого шоу Александр Файфман. Он - человек, которого можно спросить о чем угодно. Знает все. И своими знаниями - глубокими, настоящими - влияет на всех тех, кто находится с ним рядом. На Илью Авербуха, на Сашу Жулина, на всех остальных фигуристов. Очень много им дает общение с артистами - людьми с иным образованием, иным жизненным опытом.

И для тех и для других все это - очень серьезно. Люди ведь приходят, вообще не умея кататься. Учатся, преодолевают огромные трудности. Программа имеет самый высокий рейтинг, ее смотрит все страна. Мне приходят тысячи писем с благодарностями. После военной программы в студию пришли ветераны и наградили нас военными орденами. Разве они не заслужили поклонения? Разве его не заслужил Муслим Магомаев, в честь которого мы сделали отдельную тему? Разве не развиваются там сами спортсмены, балетмейстеры? Разве не учим мы тех, кто эту программу смотрит, понимать искусство?

- Как считаете, можно ли соединить все лучшее, что дала эта программа, с большим спортом?

- Жулин же соединил! Он в этом сезоне работает с французской танцевальной парой Натали Пешала/Фабьен Бурза, и, на мой взгляд, их произвольная программа получились интересной, не похожей ни на какую другую.

- Мне тем не менее несколько обидно, что Жулин гораздо активнее работает в шоу, нежели в спорте. Вы считаете это нормальным?

- Я задам встречный вопрос: можно прожить на зарплату, которую платят тренерам в России? На те деньги, что платят мне, нельзя, как бы ни было сейчас стыдно говорить об этом. Хотя я очень благодарна руководству Российской федерации фигурного катания за то, что мне дают возможность работать с командой. Точно так же я благодарна НТВ-плюс и лично Анне Дмитриевой за то, что в тяжелые для меня времена, когда я вернулась в Россию из США и никому не была нужна, мне дали возможность комментировать соревнования, высказываться. Для меня это было очень важно. И даже сейчас, если меня разбудят среди ночи и попросят помочь, я сделаю все, что в моих силах.