Станислав Жук: великий, неудобный, непонятый...

     25 января исполнилось бы 72 года выдающемуся тренеру по фигурному катанию Станиславу Жуку.

     Последний раз мы разговаривали по телефону в самом конце октября 1998 года. Станислав Жук позвонил сам, как он звонил обычно, лишь только в его тренерской жизни начинали вырисовываться какие-то новые перспективы. "Ты знаешь, я опять в команде. Должен тебе сказать, что скоро удивим кое-кого. Есть одна девочка...".

     Но всего через неделю, первого ноября, тренера не стало. Он умер скоропостижно - по неизвестной причине остановилось сердце. В спортивном мире стало одним великим тренером меньше.

     Наверное, такова судьба многих тренеров от Бога - оставаться непонятыми, непризнанными при жизни и очень неудобными для окружающих. Даже его ученики, с которыми мне приходилось встречаться уже после завершения ими спортивной карьеры, редко вспоминали тренера с благодарностью. Чаще повторяли иное: слишком жесток, слишком уверен в собственной правоте и непогрешимости, слишком неудобен для того, чтобы постоянно находиться с ним рядом, слишком... слишком... слишком...

     Советская система подготовки, несмотря на все недостатки, была для Жука идеальной - он мог по своему усмотрению отбирать лучших в любой точке страны, привозить их в Москву, в ЦСКА. Жук-тренер был своего рода гарантией качества и, как результат, - медалей. Рецепт был прост: работать так, чтобы быть на голову выше остальных в сложности, выносливости, скорости, стабильности. Чего это стоило - другой вопрос. Кто выдерживал, становился чемпионом. При этом никому не приходило в голову задуматься, чего же больше в системе Жука - золотых медалей или поломанных судеб. Медали интересовали больше. Все остальное было не в счет.

     В 1991-м, на последнем чемпионате СССР в Киеве, Жук был просто зрителем. Ему никто уже не отдавал учеников, он в одиночестве сидел на трибуне с карандашом и блокнотом в руках и, найдя в моем лице заинтересованного слушателя, по ходу соревнований критически комментировал чужую работу:

     - Смотри, замечательно вращается парень. А теперь считай вращения. Их должно быть как минимум по пять на каждой ноге. Три, четыре... Пяти не было - четвертушку недотянул. Можно, конечно, засчитать, что элемент выполнен, а можно и придраться. Почему не сделать по восемь, чтобы уже ни у кого не возникало вопросов? А дорожка шагов? Здесь можно усложнить, здесь, здесь. Вот и получается, что проигрывают по собственной дури. Надеются только на то, что соперник упадет. Надо быть на голову выше. На голову!!! Если же после соревнований двое судей спорят, была у фигуриста ошибка или нет, - это вина только тренера.

     Иногда мне хотелось возразить: мол, легко критиковать со стороны. Но в то же время я понимала, что Жук имеет право судить других. Потому что его-то ученики были выше остальных как раз на голову. Помните, какой фурор произвела в фигурном катании 12-летняя Лена Водорезова? Чемпионкой мира она, увы, так и не стала. Но первой из советских фигуристок сумела получить малую золотую медаль - выиграла на чемпионате мира-77 произвольную программу, нашпигованную безупречными тройными прыжками до такой степени, что окружающие лишь разводили руками.

     Наверное, Жук-тренер был слишком жесток. Во всяком случае, очень часто складывалось впечатление, что спортсмены для него - лишь материал. Он одним из первых в фигурном катании выдвинул и поставил на конвейер идею объединить в паре большого сильного фигуриста и крохотную партнершу. Такими были Черкасова - Шахрай, Пестова - Леонович, Першина - Акбаров. Правда, Черкасова, в которой Жук был склонен видеть новую Роднину, опрокинула надежды тренера - выросла за год больше чем на 15 сантиметров. Но до этого Жук успел шокировать публику, выставив на показательном прокате обе пары одновременно. Под музыку популярного шлягера партнеры то и дело менялись, что отнюдь не мешало им делать предельно сложные парные элементы.

     Тогда новшество не оценили. Признавали, что задумка интересна, но, с другой стороны, индивидуальность в фигурном катании всегда ценилась выше, чем механическая отлаженность исполнения. Думал ли сам Жук, что пройдет время, и в его виде спорта на мировом уровне появится новая дисциплина - precision skating: групповое катание, построенное на геометрических построениях линий и элементов? Скорее всего, им двигало желание в очередной раз придумать что-то совершенно новое. "Победа никогда не была для меня самоцелью, - говорил тогда тренер. - Но я убежден в том, что если спортсмену удается сказать новое слово в фигурном катании, то рано или поздно он станет первым".

     Став безработным в России, Жук попытался - как и многие другие - уехать за границу. За два месяца работы в Японии он, по его словам, заработал и привез в дом больше, чем за все годы, проведенные в сборной. Но выяснил для себя и другое. Что за границей ему неинтересно. Слишком спокойно и благополучно. И все - чужое.

     После возвращения в Москву в 1992 году Жук снова засел за работу. Отлученный ото льда, он большую часть времени проводил дома - составлял таблицу элементов фигурного катания. В один из моих визитов сказал: "Если с умом эту таблицу использовать, можно добиться совершенно невероятных результатов. Она позволяет сразу сделать точный расчет: как построить программу, чтобы и по сложности, и по оригинальности никто и близко подойти не смог. Эх, если бы у меня при этом была практическая работа!".

     Лишь по этим последним словам можно было сделать вывод, насколько страдает Жук без настоящего дела. Но он не позволял себя жалеть. Убеждать себя в том, что фанатично пахать на старости лет, не получая за это соответствующей оплаты, просто несолидно. Но согласился мгновенно, когда чуть позже его все-таки пригласили в сборную консультантом. В команде он продержался недолго. Говорят, виной тому было неумение отказаться от излишнего пристрастия к выпивке.

     Жук сказал как-то в порыве откровенности: "Знаешь, я ведь никогда не пил во время соревнований - мои спортсмены обычно выступали в трех видах, на протяжении нескольких дней подряд. И все эти дни я в огромных количествах глотал снотворное и успокоительное - чтобы ребятам не передавалось мое волнение. Зато до сих пор мне достаточно рюмки, чтобы свалиться с ног. Но мне безразлично, что думают по этому поводу другие. Знаю, что никому ничего не должен. И что в спорте сделал больше, чем кто другой: только в парном катании ввел более двадцати новых элементов, а мои ученики завоевали - было время, посчитал - 67 золотых, 34 серебряные и 35 бронзовых медалей на чемпионатах мира, Европы и Олимпийских играх. Видимо, за все надо платить".

     Собственно, он и платил. Одиночеством, не сложившейся семейной жизнью, кучей болячек, накопленных за время тренерской работы, бессонными ночами и постоянными мыслями о том, что он никому не нужен.

     И поздно его в этом переубеждать. Осталась система, которая легла в основу новых правил фигурного катания. Того самого катания, которое мы видим сейчас. Остались меткие высказывания, актуальные и поныне. Он любил повторять своим ученикам: "Даже стояние на верхней ступени пьедестала - это потеря темпа".

     Остались и ученики, ставшие тренерами. Осталась память. И это, наверное, самое дорогое, чем мы можем запоздало поблагодарить великого тренера.

     Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ