Денис Провалов: "Уходя под землю, никогда не знаешь, чем все закончится"

Старший преподаватель кафедры теории и методики прикладных видов спорта и экстремальной деятельности РГУФКСиТ, президент Федерации спелеологии Москвы Денис Провалов в ноябре в составе международной команды Cavex работал в самой глубокой пещере мира Крубера-Воронья (- 2190 м), которая расположена на плато Арабика в Абхазии. Экспедиция вела подготовительные работы с тем, чтобы летом 2010 года попытаться продвинуться еще больше в глубь земли. В рамках рубрики "Экстрим с Еленой Рерих" журналист "СЭ" побеседовала с Денисом о прошлом, настоящем и будущем.

- Когда встречаешь москвича, который увлекается спелеологией, невольно думаешь, каким путем его в эти пещеры затянуло?

- Любил читать про альпинистов, Эрцога выучил наизусть. (Морис Эрцог - известный французский альпинист и государственный деятель, первым в истории в 1950 году поднявшийся на восьмитысячник Аннапурну без кислорода, почетный член МОК. - Прим. Е.Р.). И всегда верил: вот поступлю в институт, пойду заниматься в секцию альпинизма! Но почему-то первая дверь, которую открыл, привела меня к спелеологам. Парни хорошие оказались: "Хочешь поехать летом в экспедицию?" Поехал, меня поразило: лагерь, подземная связь, строгий начальник. Вот так и затянуло.

- Что больше всего впечатлило?

- Спелеология отличается тем, что ты никогда не знаешь, чем все закончится. Можешь только предполагать. Если бы кто-нибудь мне в 99-м сказал, что пещера может быть глубиной два километра, не поверил бы ни за что! Хотя все мечтали об этом. Даже тост был: "For two thousand meters".

- Но вы ведь и с альпинизмом на "ты". Ходили с Александром Одинцовым в экспедицию "Русский путь - стены мира"…

- Не, не, не… Я не альпинист, скорее, помощником там был.

- Но ведь есть что-то общее в этих дисциплинах?

- Техника передвижения у нас похожа. Но спелеология физически тяжелее. Альпинизм - это все-таки искусство. Я видел, как лезли по льду Саша Ручкин и Саша Ласточкин (сильнейшие альпинисты России. - Прим. Е.Р.), так красиво, пластично у них получалось! А спелеология - это тяжелая работа. Необязательно быть одаренным спортсменом, надо быть упорным, обладать неким чувством поиска, ощущать, где можно найти продолжение пещеры.

- Собираетесь с Одинцовым все же пройти стену Тепуи Аутана, где вас захватили в плен индейцы?

- Было бы очень интересно пройти эту стену до конца. Обидно ведь, две экспедиции подряд неудачные. Да еще эти индейцы… Думаю, Саша найдет способ решения возникших проблем. Но у меня столько обязательств перед спелеологией. У нас тоже две экспедиции в Воронью с очень хорошим составом не принесли явно ощутимого результата. Их надо продолжить.

- А встретиться и поговорить по-мужски с теми индейцами, которые вас удерживали, не хотели бы?

- Мы вначале думали, хи-хи, ха-ха, все обойдется. А потом поняли, что дело нешуточное. Позже узнали, что у них пленники не один год живут, и не убежишь - кругом джунгли.

- Рассказывали, что из четырех лодок, имеющихся у индейцев, вы три хотели поджечь, а на четвертой бежать…

- Мы их лодку ни разу не заводили, но думали, что здесь ничего сложного, как бензопилу, раз дернем - и поплывем. Индейцы - вот идиоты! - лодки не охраняли. Когда подошли к ним, оказалось, что шланг между канистрой с бензином и мотором отсутствует. Хитрые ребята. Но нам крупно повезло: в деревню завезли "огненную воду". Против этого у индейцев нет иммунитета. Такого пьянства я никогда не видел: даже дети, кошки и собаки, казалось, были пьяны!

КУВАЛДОЙ ПО ГОЛОВЕ

- Когда стали рассматривать спелеологию как спорт?

- К сожалению, а может, к счастью, ее сложно рассматривать только как спорт. Тут тесное переплетение науки, географических открытий, спорта. Но все-таки спортивный элемент присутствует. Если физически не подготовлен, в пещере тебе делать нечего. Если технически слаб - это вообще опасно.

- Когда почувствовали, что без спелеологии не можете?

- Имеете в виду, что принял спелеологию как образ жизни? В 20 лет я уже ощущал себя настоящим спелеологом, который хочет чего-то добиться. Я попал в очень хороший коллектив, где меня сразу многому научили.

- В моем представлении пещера - это всегда нужно куда-то продираться, того и гляди, застрянешь. Каким должен быть спелеолог, чтобы чувствовать себя там комфортно?

- Определенных параметров нет, но маленькому и худенькому однозначно легче. С другой стороны - большой человек схватит мешок тяжелый, да как потащит!

- Что за мешок?

- Транспортные мешки вытянутой формы из специального материала. Их волокут за собой - рюкзак ведь там не наденешь.

- А что необходимо затащить в пещеру?

- Первое - освещение. Это могут быть батарейки, либо карбидное освещение. Потом веревки, карабины (к примеру, для работы в километровой пещере нужно минимум полтора километра веревок, 300 - 500 карабинов). И как у альпинистов - палатки, примусы, спальники, да много чего.

- Акклиматизация в пещере нужна?

- Обязательно. Прежде всего - это поймать психологическое ощущение пещеры. Если приехал и сразу спустился глубоко, метров на 700, тебя как кувалдой по голове ударили.

- На себе испытали?

- И на себе, и со стороны наблюдал. В только что прошедшей экспедиции в Воронью у меня было два участника - Юрий Базилевский и Олег Климчук - очень сильные спелеологи, которые два года не ходили вертикальные пещеры. У них была задача тренироваться для погружения в сифон (затопленная часть пещеры. - Прим. Е.Р.). Что они и делали в горизонтальной пещере. В Воронью они приехали в отличной физической форме, но я вдруг увидел, как им там тяжело.

УСА ПРЕССИНГУЕТ

- В 2007 году ваша команда Cavex установила рекорд мира, пройдя в Вороньей до отметки минус 2170 м. В этом году пытались спуститься глубже, но пока не удалось. Почему?

- Очень важно отметить, что рекорды в спелеологии устанавливают коллективы, даже поколения. Все победы строятся на плечах предыдущих экспедиций, которые нашли вход, прошли до определенной глубины.

Сейчас рекорд - 2190 м принадлежит команде УСА с Украины. Но на самом деле в этой точке побывали буквально единицы… Первым на этой глубине оказался Юрий Евдокимов, кстати, москвич.

- Ваши команды даже в прессе называют "враждующими". В чем дело?

- Конфликт заключается в том, что руководители той и другой команды - отец и сын, Александр и Олег Климчуки. Кажется, они уже лет десять не общаются, перенеся внутрисемейный конфликт на спелеологию… Я не вижу никаких вариантов его решения в ближайшее время.

- Это мешает делу?

- Может быть, я более самодостаточен, не нахожусь в состоянии войны. Но постоянно ощущаю прессинг со стороны УСА. Про нас говорят, что мы – "московская команда", но это не так. В нашей последней экспедиции были спелеологи с Украины, из Хорватии, Венгрии. Из Москвы - я один. Но УСА выгодно представлять нас как московскую команду. Не знаю, кто в этой ситуации прав, кто виноват. Это все происходит из-за людского честолюбия.

- И все же обидно, что рекорд принадлежит не вам?

- Меня всегда расстраивает, когда журналисты пытаются выяснить, кто из нас глубже и дальше прошел. Без работы одной команды никогда бы не было достижения другой. Здесь все очень взаимосвязано, начиная от каждого забитого крюка, любой провешенной веревки и заканчивая пройденным сифоном. Самое ценное в спелеологии - информация. Если ты делишься ей, то следующей команде неизмеримо легче.

- Делитесь?

- Никакую информацию мы никогда не скрываем.

- А УСА?

- (После некоторой паузы.) Думаю, тоже да. Не видел примеров какой-либо скрытности.

СИФОН ПРЕТКНОВЕНИЯ

- Вы ведь не станете отрицать, что стремитесь пройти глубже, чем спелеологи УСА?

- Чтобы сделать рекорд в 2007 году, летом 2006 года у нас работала команда в 50 человек. То же самое происходит и сейчас. Уже провели две подготовительные экспедиции, чтобы в августе 2010 года попытаться пройти глубже 2190 метров. Юрий Базилевский и Олег Климчук хотят попробовать погрузиться в сифон на глубине 2190 м. У Олега - серьезное желание пройти его и найти выход по сухой части пещеры. А Юрий готовится первым в мире в этой пещере погрузиться с ребризером (специальный подводный аппарат полузамкнутого цикла. - Прим. Е.Р.), чтобы пройти этот сифон максимально глубоко и посмотреть, что там дальше.

- А с чем будет нырять Климчук?

- С аквалангом, заполненным различными смесями. Ему кажется, что он знает, где есть продолжение пещеры. Олег очень талантлив в таких вещах. Удача, которую он цапанул лет 15 назад, ему пока не отказывала. Не помню, чтобы он ошибался в своих предчувствиях.

- Верите, что и сейчас у него получится?

- Не хочу утверждать, что в Вороньей будет так. Но у Олега есть абсолютное ощущение того, что он знает, где следует искать продолжение пещеры, я в этом убеждался много раз.

- Вход в Воронью расположен на высоте 2254 м. Если учесть пройденный путь, то до уровня моря остается чуть более 60 метров. Может пещера продолжаться ниже уровня моря?

- Раньше геологи говорили, что такой пещеры на плато Арабика быть не может. Но быстренько переписали диссертации, забыли учебники, выкинули схемы - все по-другому. Никто не знает, что будет дальше, это и есть основной магнит спелеологии.

- Если дайверы найдут проход в сифоне, другие участники экспедиции смогут повторить их путь?

- К сожалению, этот сифон очень серьезен. Да и чтобы к нему пройти, надо преодолеть четыре разных не столь глубоких сифона. Чтобы не проходить их все, мы пытаемся найти обход сифону "Квиточка", что на глубине 1950 м.

- Ну, найдете, а что это даст?

- Для того чтобы два человека нырнули в нижний сифон, нужно принести десять мешков подводного снаряжения. Для этого как минимум требуется шесть человек. И всем им придется пройти "Квиточку". А если обойти ее - уже легче. На сто процентов уверен, обход можно найти, надо только работать.

РИСКА МЕНЬШЕ

- Самое долгое ваше пребывание под землей?

- В 2005 году в этой пещере я был под землей - ужас! - 20 дней в июле, 18 - в августе, 22 - в октябре.

- Когда выбирались на поверхность, что ощущали?

- Фантастика! Другие краски, звуки, запахи. Выход на поверхность не сравнить ни с чем. Ты понимаешь, что дома, и неважно, какая тебя ждет здесь погода.

- К чему может привести долгое пребывание под землей?

- Самое первое при выходе на поверхность - к простуде и вирусным заболеваниям. Иммунная система там полностью отдыхает.

- А плюсы есть?

- Ой… Даже не знаю. Там все время что-то ищешь, безумно устаешь. Наконец, привыкаешь жить в пещере. Не существовать, а именно жить. Чтобы было комфортно.

- Что входит в понятие комфорта на глубине два километра?

- Палатки, спальники, примусы, платформы, гамаки - все, как у альпинистов. Только сыро и холодно. Для этого есть специальные костюмы для защиты от влаги.

- Создается впечатление, что постоянная сырость - самая большая проблема в пещере?

- Приходишь с задания совершенно промокший, ужинаешь, ложишься спать. Ужасно холодно, дрожишь. Наконец, забываешься сном. Через пару часов просыпаешься поесть, смотришь - ты уже высох, а спальник абсолютно весь промок, забрал от тебя всю влагу. Поел немножко, полегчало, снова лег. И просыпаешься часов через девять совершенно сухим. Сейчас классные материалы позволяют более-менее комфортно существовать.

- На психику такая ситуация влияет?

- Люди устают, начинают ругаться, могут и поскандалить. Такие мужественные парни даже вдруг способны расплакаться из-за того, что я кому-то сказал: "Да ты крюк не туда забил, оболтус".

- У вас все время проскальзывает сравнение с альпинизмом. А по части риска как?

- Мне кажется, альпинисты рискуют значительно больше, поскольку в горах есть постоянное движение. В пещерах все же присутствует статика. Обвалы редки, падение камней - дело рук человека, паводки - прогнозируются.

НАДЕЙСЯ НА СЕБЯ

- Как осуществляется связь?

- Мы использовали много западных разработок беспроводной связи во время спасательных работ. Но она действует максимум до глубины 500 метров. А так - военно-полевая проводная связь.

- Чего нельзя делать в пещере?

- Переоценивать свои возможности. Класс спелеолога определяется тем, что он способен прогнозировать момент, когда устанет. А устать и погибнуть в пещере совершенно реально, даже очень сильному спелеологу. И еще - человеческий фактор. Когда устал, ты не контролируешь ситуацию.

- У альпинистов, говорят, выше восьми тысяч метров крыша едет?

- В пещере есть чувство, что ты где-то очень далеко, и спелеологи становятся чрезвычайно собранными. Я давно заметил: классный спелеолог никогда не сделает лишнего движения, не наступит на сомнительный камень. Он всегда понимает, никто его оттуда с переломом ноги не вытащит.

- Почему - это ведь не на 8000 метров карабкаться?

- В серьезной пещере очень сложно организовать спасательные операции. Был случай, в Италии спелеолог на глубине более тысячи метров получил серьезную травму. А у итальянцев, надо заметить, мощные спасатели. Врач спустился, сказал, потащите - организм не выдержит. Будет лежать там, может долго прожить. Они подождали две недели, потом стали поднимать и спелеолог погиб, хотя и капельницы ставили, и помощь всяческую оказывали.

- Часто приходится слышать, что люди пошли в пещеру на экскурсию и там потерялись. Что сказать таким любителям приключений?

- Им обязательно надо пройти обучение, посетить занятие в любой спелеосекции.

ЭТО НЕ ПСЕВДОНИМ

- Где находится ваша первая пещера?

- В Крыму: я был дикарем, бестолковый еще. Захотел увидеть, что там под землей. Спустился метров на 15 - 20 - огромный ледяной зал. Без кошек делать нечего. А я - в шортах, майке…

- Альпинисты обычно что-то приносят с вершины, а спелеологи - со дна?

- Один раз вынес из Вороньей большие камушки. Они лежат у меня дома, гляжу на них, и грустно становится. Мне кажется, эти камни в пещере более естественны. Они там живые. А наверху теряют свой цвет, высыхают, что ли… Мои друзья вынесли камушки и девушкам раздаривают.

- Соревнования у спелеологов проводятся?

- Да, и очень напоминают соревнования скалолазов. Большая скала, где имитируется пещерная трасса. Очень живописно. Все носятся - вверх, вниз, траверсы прокладывают. И все - на время. Но старое мировое спелеологическое сообщество, которое стоит у руля этой деятельности, не очень-то поддерживает спортивное начало.

- В Воронью на 2190 метров за сколько можно спуститься?

- Смотря, что делать. Если навески готовы и быстро бежать, ни о чем не думая, да еще без мешка, можно спуститься за три-четыре дня. Но, как правило, всегда надо что-то делать: тащить, забивать, устанавливать, вешать и т.д. Рабочий выход - десять дней туда и обратно.

- После недавней экспедиции из пещеры вы все забрали?

- Обязательно что-то оставляем - провешенные веревки кое-где, топливо, даже иногда запасы продуктов прячем.

- Никто не позарится?

- Если только голодный спелеолог, особенно на шоколад!

- Ну и напоследок не могу не спросить о фамилии…

- Меня все спрашивают: это псевдоним? Нет, я президент ассоциации говорящих фамилий. (Смеется.) Хотя можно лучше я буду ее казначеем?..

Беседовала Елена РЕРИХ