Александр Кузнецов: "На базу в Испании взял в долг у Екимова"

ПО ВТОРНИКАМ С Еленой ВАЙЦЕХОВСКОЙ

"Скажите, какие чувства вы испытываете, когда кто-либо прилюдно называет вас папой Светы Кузнецовой?", - спросила я знаменитого велосипедного тренера Александра Кузнецова, едва мы начали беседу в его офисе на велотреке Крестовского острова. Пауза, которая предшествовала ответу, была почти незаметной. Но вполне достаточной, чтобы понять: сейчас Кузнецов ответит -ничего, мол, не испытываю. Но это не будет правдой.

- Ничего, - безразлично произнес тренер. - Разве что иногда думаю, что люди в нашей стране все-таки недостаточно хорошо знают спорт...

С Кузнецовым мы познакомились в 2000-м. Правда, знакомство получилось условным - по телефону. Александр Анатольевич и его самый знаменитый ученик - двукратный олимпийский чемпион на треке и шоссе Вячеслав Екимов - направлялись в Испанию после Игр в Сиднее, и тренер сам вызвался ответить на все вопросы по телефону - чтобы не терять время. Еще через год мы встретились на Кубке мира в Польше. Непродолжительных наблюдений со стороны хватило, чтобы понять: о велоспорте Кузнецов знает все. Раздражается, если усматривает со стороны коллег или подчиненных сомнение в правильности своих действий, не признает авторитетов и всегда делает лишь то, что сам считает нужным. С такими трудно. Да и им самим приходится нелегко. Поскольку сплошь и рядом приходится надеяться только на себя.

Впрочем, когда мы беседовали на Крестовском - на треке, построенном Кузнецовым для своего знаменитого питерского центра "Локосфинкс", тренер сказал:

- Когда ты наметил себе точку на горизонте, обязательно нужно найти опорных людей. У меня такие люди есть.

КАК ПОСТРОИТЬ ДОМ

- В последние годы ваше имя чаще упоминалось в спортивных кругах именно в связи со строительством собственного трека. Кем вы сами себя сейчас считаете - бизнесменом или тренером?

- Конечно, тренером. Бизнес - это всего лишь самообеспечение основной работы. Если бы не взялся за строительство в переломный для страны момент, сейчас у нас вообще ничего не было бы.

- Но ведь для того, чтобы взяться, должна была появиться причина?

- Она была. В конце 80-х я работал гостренером по велосипедному спорту на треке. У гостренеров в те годы имелась реальная полнота власти. Я отвечал за подбор и расстановку кадров, мог решать очень многие вопросы. Мы прекрасно выступили на Играх в Сеуле - трековики завоевали в шести видах программы четыре золота, серебро и бронзу, однако затем случился административный конфликт, и я оставил эту должность. Но продолжал заведовать кафедрой велоспорта в питерском инфизкульте, имел свой центр, который базировался как раз на Крестовском, и по сути продолжал оставаться гостренером - правда, не получая за это денег.

В связи со своей загруженностью я как-то пропустил момент, когда в стране начало активно развиваться кооперативное движение. Столкнулся с этим лишь тогда, когда однажды пришел на кафедру, которая располагалась на канале Грибоедова в так называемом доме графини Алафузовой, и узнал, что нас выселяют кооператоры.

Хорошо помню, как я совершенно ошалевший и одновременно разъяренный влетел в кабинет тогдашнего председателя Ленгорисполкома Владимира Ходырева прямо посередине какого-то совещания. Ходырев выслушал меня, тут же отправил к нам на кафедру своего зама, позже подъехал сам, увидел, как исторический памятник раскурочивается на глазах, и задал мне один-единственный вопрос: "Сам сможешь сделать ремонт?" Естественно, я сказал: "Да".

Ремонтом того дома мы занимались пять с половиной лет. Ходырев честно сказал, что не сможет помочь ни деньгами, ни людьми. Мы сначала наняли строительную организацию, которая за шесть месяцев не сделала ровным счетом ничего, а потом были вынуждены взяться за работу сами. Пришлось поменять все: отопление, электричество, канализацию, часть перекрытий…

- И получили дом в собственность?

- В аренду до 2041 года. Там по-прежнему располагается кафедра, есть небольшое количество гостиничных номеров и помещения, которые мы сдаем.

- А как получилось, что вы начали строить трек?

- Построить его нам обещал мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак. В 1997-м он распорядился выделить под наш велосипедный центр шесть гектаров земли на Крестовском. Но когда дело дошло до оформления, то выяснилось, что общественной организации эту землю дать не могут. То есть нужно было стать коммерческой организацией. Что мы и сделали.

Потом Собчака сменил Владимир Яковлев, и уже с ним мы договорились, что будем участвовать в строительстве десятью процентами, а основные расходы возьмут на себя Октябрьская железная дорога и Лентрансгаз. Был готов проект, по которому предполагалось выделить нам деньги, но в итоге все сорвалось. И мы потихоньку начали строить велотрек сами. Взяли кредит, заложили основу трека, потом дочка выиграла US Open, и ее гонорар тоже был пущен в дело.

Уже тогда мы прекрасно понимали, что спортивное сооружение само по себе не может быть доходным. Поэтому родился план: построить при велотреке весь комплекс, включая гостиницу и реабилитационный центр, в котором было бы все необходимое вплоть до комнат, позволяющих имитировать условия высокогорья. Размер участка позволял это сделать. Естественно, мы рассчитываем, что гостиница позволит потихоньку рассчитаться с кредитами.

 КАК ВЫРАСТИТЬ ЗВЕЗДУ

- Вы как-то сказали, что не видите никакого смысла отдавать своих спортсменов в сборную. Почему?

- Потому что поначалу отдавал неоднократно, и они пропадали. Естественно, мне стало интересно, почему это происходит. И выяснилось, что нагрузки в сборной вдвое ниже, чем у нас в центре. Сами понимаете, никакого результата при этом быть не могло.

В "Локосфинксе" мы выстроили свою собственную систему подготовки. Вообще не брали спортсменов со стороны - поднимали своих собственных. Кстати, если брать наших олимпийских чемпионов - Нелюбина, Краснова, Манакова, Осокина, Екимова, то ведь этих людей мы вырастили, что называется, "от горшка". Когда находили способного ребенка и забирали его к себе на стационарную подготовку, это по сути означало, что из семьи мы забираем его уже навсегда. У детей было четыре тренировочных занятия в день плюс пять школьных уроков. А когда начинались холода, мы всей школой уезжали туда, где тепло, и возили преподавателей с собой, поскольку требования к учебе своих спортсменов, будь то в школе или институте, я всегда предъявлял серьезные.

До сих пор, кстати, считаю большим достижением, что детскую школу нам удалось сохранить, даже когда рухнул СССР.

- Но ведь был период, когда вы чуть ли не постоянно жили за границей?

- Не совсем так. Когда страна развалилась и мы лишились постоянной базы в Душанбе, где тренировались два десятка лет, пришлось искать новое место. В Сочи ехать не захотели - там слишком много тусовки, и сама обстановка не располагает к жесткой работе. Пробовали обосноваться в Крыму, но столкнулись с большими проблемами. Достать бензин было невозможно, постоянно отключали горячую воду, электричество, питаться приходилось не понятно чем - и это было, заметьте, в лучшем месте Крыма - Форосе.

- И вы просто купили для тренировок кусок земли в Испании?

- Когда мы окончательно решили распрощаться с Крымом, Слава Екимов как раз проводил сбор на Пальма де Майорке. Он уже был профессионалом, причем с самого начала ушел на хороший контракт в "Панасоник". Контракты тогда официально еще не оформлялись, но существовало постановление ЦК о том, чтобы стимулировать развитие спорта. Мы очень внимательно этот документ изучили и применительно к Екимову сумели все ограничения обойти. По первому контракту он получал 25 процентов суммы, остальное отходило клубу. На эти деньги мы купили домик в Бельгии, в котором Слава долгое время и жил.

На Майорку мы привезли десять сильнейших спортсменов клуба, тренировались там около двух месяцев за 20 долларов в день с полным пансионом, и хозяин гостиницы - сам бывший велогонщик - предложил нам обосноваться у него постоянно. Но Майорка - это остров. Туда нужно переправляться паромом, что создает определенные проблемы. Когда я объяснил это хозяину, он порекомендовал нам обратиться к его друзьям в Тартосу. Через них я и нашел подходящее место: это была птицефабрика с хозяйским домом и двумя фермами на 10 и 25 тысяч кур.

- А деньги?

- Взяли у Екимова 220 тысяч долларов в долг (этих денег как раз хватило, чтобы оплатить участок) и переселились в Тартосу сразу большой командой. В первый же год привезли с собой четверых строителей и работали вместе с ними по два-три часа в день. Один курятник превратили в десять гостиничных номеров, второй - в спортзал и пищеблок. Эту базу мы сохранили по сегодняшний день.

- Другими словами, самостоятельно выстроили всю систему?

- Да. Единственное, чего нам порой не хватает, - это денег. У нас же в годы перестройки никаких спонсоров не было, сами все содержали. Так оно правильнее. Почему все попытки создать профессиональную команду как правило заканчивались крахом? Да потому, что приходил кто-то из спонсоров, давал обещания, а потом у людей менялись планы. Два раза я на этом терял команду. Второй раз, кстати, - перед Играми в Пекине.

Тогда все шло к тому, что мы сможем бороться за медали в четырех видах программы. Но за полтора года до Игр ребятам предложили в десять раз больше денег. Причем предложил тот, кто первоначально пришел ко мне, как спонсор.

- Имеете в виду Тинькова?

- Да. Олег взял на себя обязательство проработать с нами весь олимпийский цикл. При этом он и сам активно тренировался, принимал участие в гонках.

- Зачем?

- Недокататься - это как недолюбить. Олега в 18 лет забрали в армию, и он банально недокатался. Вот и стал потом наверстывать - в снег, в дождь... А спустя полгода ему пришла в голову мысль, что он и сам может управлять командой. А как? При мне-то не особо порулишь. Остается только купить себе спортсменов. Он и купил. Точнее, перекупил. Вот ребята и оказались между двух стульев.

Потом команда развалилась. Тиньков искренне полагал, что досконально знает велосипедный спорт, но, оказалось, ошибся. Вот все и пошло наперекосяк.

- Сколько нужно времени, чтобы подготовить звезду?

- От семи до двенадцати лет.

- Вас не пугает, что результата нужно ждать так долго?

- Нет. Тренер ведь подпитывается не только олимпийскими медалями. Когда берешь маленького пацана, в котором ты заметил искорку, то не менее интересно наблюдать, как эта искорка разгорается. Тренерская профессия - чудная. Мне и везло, к тому же: я считаю себя удачливым тренером. Плюс - с женой повезло, на детей грех жаловаться. А главное, мне удалось всю свою жизнь делать то, что я хочу. А не бежать за другими на поводке.

 КАК ВОСПИТАТЬ ДЕТЕЙ

- Восемь лет назад вы сказали о своей дочери Светлане, что она - кочевой ребенок.

- Мы все такие. Галка (супруга Кузнецова - экс-чемпионка мира по велоспорту Галина Царева. - прим. Е.В.) постоянно была со мной на Крестовском, да и Света тоже, пока не подросла. Потом мы стали думать, куда отправить ее тренироваться - в Барселону или Валенсию. Решили, что в Барселоне Свете будет лучше. Да и нам удобнее, поскольку на свои сборы в Тартосу мы летали из России всегда до Барселоны.

- Ваш сын Николай был серебряным призером Игр в Атланте в командной гонке преследования. А кому принадлежала идея отдать Светлану в теннис?

- Что сына, что дочь мы воспитывали по одному принципу: научился ребенок ходить - надо учить его плавать. Потом сажали на велосипед. Я много лет тренировал жену, потом - сына и успел понять, что это титанический труд - тренировать близких людей. Поэтому когда очередь дошла до Светки, работать с ней отказался наотрез. Вот и отдали дочку в теннис. Причем никто не ставил вопрос так, что она обязательно должна чего-то там добиться. Но все ведь заводные, особенно мама.

Мало-помалу Светка заразилась теннисом всерьез. Хотя первое время при любой возможности бросала ракетку и садилась на велосипед. Я долго, помню, иронизировал, что теннис Свете не нужен. Теннис нужен маме.

А потом пошел результат. Уже в юниорках Света очень быстро обратила на себя внимание. И в Академии тенниса в Барселоне, кстати, тоже.

- Теннису, как мне кажется, очень свойственно постоянное вмешательство родителей в тренировочный процесс. Вас с женой эта чаша минула?

- Конечно, нет. Вся подготовка Светланы, пока она была в Питере, долгое время шла по той же схеме, по которой я тренировал своих ребят. Чем был силен советский спорт? Прежде всего общением тренеров высшего уровня. Один вид спорта может великолепно подпитываться от другого. Даже не очень родственного. При Спорткомитете в те времена был даже создан главный тренерский совет. Возглавлял его ваш отец, кстати. Те наши заседания я помню до сих пор, настолько они были емкими. Это как смешение кровей - чтобы нация не выродилась. Тот же теннис до сих пор отстает от велоспорта в функциональной подготовке. Вот я и закладывал детям правильную тренировочную основу.

Когда дочь оказалась в Академии "Санчес - Касаль", я, был период, каждый день приезжал туда из Тартосы к восьми утра, а это 200 километров. Присутствовал на тренировке, строил всех. Потому что случалось, что корт был не готов, например. Постоянно возникала чехарда с тренерами, со спаррингами, да и вообще все было как-то расхлябанно. Поэтому и приходилось держать все под контролем.

Еще одна проблема для меня заключалась в том, что тренер западный и тренер российский - это два совершенно разных менталитета. Западный тренер дал задание и ушел. Остальное его не интересует. Помню, когда Светка уже играла на высоком уровне, выиграла чемпионат США, она однажды позвонила нам совсем поздно и говорит: "Папа, у меня проблема. Ты можешь съездить со мной на корт?" Выяснилось, что у нее проблема с визой. Для ее оформления был нужен документ, который тренер оставил на каком-то стуле на кортах, не предупредив Светлану.

Мы приехали на эти корты среди ночи, перемахнули через забор, разбудили сторожа, облазили все стулья, столы и урны. Едва нашли. Если бы подобное произошло с моим спортсменом, бегали бы тренеры, родители, но не он сам.

Когда дочь работала с Ольгой Морозовой, этот период был для нас с женой наиболее спокойным. Мы говорили о методике и нагрузках на одном языке, понимали друг друга с полуслова. Когда же я пытался обсуждать эти темы с Эмилио Санчесом, никакого разговора не получалось, потому что в Академии на эти темы с родителями вообще не рассуждают.

- Зачем тогда вообще было нужно отправлять дочь в Академию?

- Я бы сказал так: чтобы огурец засолился, нужен рассол. Светланке была необходима теннисная атмосфера. Большой объем работы невозможно выполнять в одиночку. Это чрезвычайно сложно. Гораздо проще, когда есть компания. Хотя на наших глазах в этой Академии множество спортсменов превратились ни во что, хотя имели определенные способности. Если бы Света была там без мамы, и из нее ничего бы не получилось.

- Могу представить, насколько дорогим удовольствием была для вас та учеба.

- Думаю, что не можете. Когда Света только начинала заниматься теннисом, Галина несколько раз пыталась поднять дома разговор о деньгах. Ее беспокоило, что это может оказаться слишком дорого. Я даже не слушал. Говорил, что это - мои заботы. Но я даже не предполагал, о каких деньгах речь. У себя в школе привык к тому, что я обуваю спортсменов, одеваю, тренирую, учу - родители не вкладывают ни копейки. И вдруг оказываюсь в ситуации, когда надо платить за зал, за корт, за поездки на соревнования, за то, чтобы твой тренер ездил вместе с тобой. За юниорские соревнования теннисистам не платят. Были времена, когда приходилось тяжеловато, честно скажу.

Помню, когда финансово нас совсем прижало, мы втроем сидели дома, обсуждали, как быть дальше, и Светка вдруг очень обиженно говорит: "Папа, ну ты же обещал..." Пока я соображал, что ей ответить, жена меня опередила: "Света, когда папа обещал, он думал, что у него много денег".

Вот эта теннисная реальность для меня стала холодным душем.

- Когда вы поняли, что теннис для дочери - это серьезно?

- Довольно рано. Помню, Света выиграла один из крупных юниорских турниров, мы ехали с ней на машине в Тартосу, и в этот момент раздался звонок от кого-то из журналистов. Меня звонок не удивил, поскольку все знали, что я строю в Питере трек, и пресса интересовалась часто. Тут-то меня и огорошили вопросом: "Света теперь помогает вам материально?"

Я расхохотался и сказал жене: а ведь Светке действительно придется помочь нам построить трек. Правда, сразу мысль мелькнула, что дочку мог тогда этими словами обидеть.

- Слышала, между вами все-таки был конфликт?

- Не то, чтобы конфликт, но сейчас мы с женой в ее тренировки практически не вмешиваемся. Галина была рядом до тех пор, пока Света не выросла и не захотела самостоятельности. Иногда Света советуется с ней по каким-то вопросам. Я чаще бываю недоволен.

- Чем?

- Всем. Считаю, что не нужно было перебираться в Москву - этот город слишком тусовочное и неорганизованное место. В плане подготовки Питер на порядок выше. Понимаю, что Света - девчонка молодая, много чего хочется. Но тем не менее.

 КАК ЗАРАБОТАТЬ ДЕНЬГИ

- Светлана дала вам деньги на строительство трека, как дочь, или для нее это своего рода бизнес-проект?

- Какой тут бизнес? Просто дала - и все. Не только после первой победы, кстати. До сих пор помогает.

- Вы никогда не опасались, что не сумеете эти деньги вернуть?

- Нет. Все-таки это недвижимость. Деньги, вложенные в строительство, всегда считались самым надежным вложением. Цена только растет, так что все рационально. К тому же никому не известно, как жизнь сложится. Может, именно эти деньги останутся основными - на будущее.

Я вообще никогда не боялся остаться без средств к существованию. В моей жизни был период, когда я приехал в Питер без гроша в кармане. У меня тут имелся друг, с которым мы еще в школе за одной партой сидели. Он на год раньше поступил в институт и тогда стал для меня опорой. И спал я у него в общежитии, и в столовой подкармливался. Денег на еду не было, но на столах всегда лежал бесплатный хлеб. Помазал его горчицей - уже еда.

Когда поступал в институт физкультуры, то на экзамене бежал 1500 метров без тапочек. Их не было. Но поступил ведь! Стипендия по тем временам составляла 37 рублей 50 копеек. На эти деньги можно было безбедно жить весь месяц, потому что хороший обед в столовой стоил 50 копеек.

По ночам мы с ребятами ездили на велосипедах на Бадаевские склады - разгружать вагоны с сахаром. Нас там так любили... Никому другому не отдавали эти вагоны, ждали, когда "бригада Кузнецова" приедет. Потому что были случаи, когда студенты из Политеха уматывались за несколько часов работы настолько, что убегали, не разгрузив вагон и не взяв денег. А нам принадлежал рекорд: 60 тонн сахара мы разгружали за 2 часа 15 минут.

Да, было тяжело. Мешки нужно было не только вытащить, но перевезти на тележке на склад и там уложить в штабеля. Последний ряд - выше человеческого роста. Но это - шесть рублей! Двенадцать обедов! И 20-килограммовая сумка, набитая сахаром, - законный трофей.

- Как вы сейчас относитесь к деньгам?

- Плохо отношусь. Потому что в конце каждого месяца нужно выплачивать кредит. А это - немалая сумма.

 КАК ВЫИГРАТЬ В ЛОНДОНЕ

- Вас заботит ужесточающаяся борьба с допингом?

- Нет. Меня злит одно: что представители антидопинговых структур могут приехать в 6 утра и поднять спортсменов. Ко всему остальному отношусь ровно. На самом деле у нас никогда не было положительных проб. Я всегда рассуждал в этом отношении так: если какой-то препарат способен дать взрывной толчок результатам, то за этим неизбежно последует яма. Моя же методика основана на равномерном и непрерывном развитии функций. Организм ведь боится не нагрузки. А ее перепадов.

К такой методике я пришел просто. Когда рождается ребенок, почему мы его часто кормим? Да потому, что усвоить много еды за один раз он просто не способен. Но и голодать не должен. Так и с тренировками. Бессмысленно заставлять ребенка тренироваться по два часа подряд три раза в неделю. Во-первых, он перестает адекватно воспринимать столь продолжительную нагрузку, а во-вторых, день отдыха сводит все приобретенные навыки к нулю. У нас в школе дети безо всякого напряжения занимались в общей сложности 13 часов в неделю, причем учеба и спорт были увязаны воедино. Единственная двухчасовая тренировка проводилась в воскресенье, но она была игровой.

- С чем сейчас связаны ваши тренерские амбиции?

- Прежде всего с треком. Шоссе требует более длительной подготовки. Сейчас мы максимально активизируем всю работу, чтобы успеть подготовить команду к Играм в Лондоне. Соперников у нас масса. Чтобы броситься в погоню, нужно многое изменить, перестроить.

- Что именно?

- Когда я в свое время начинал работать гостренером, то взял календарь и быстро обнаружил, что весной соревнуются одни, летом другие, а осенью третьи. В результате шло рассеивание и сил, и средств. Как только мы ввели жесткое лицензирование, разрешив тренерам менять в течение года не более половины состава их команд, подготовка стала вкладываться в один и тот же контингент. Принцип был жестким: не попал в лицензии - займись юниорами. Нет юниоров - иди работать с юношами. Уже к Сеулу у нас имелось по два-три состава в каждом виде программы. И результат на тех Играх мы имели по той же причине.

- Сейчас вы пытаетесь восстановить в российском велоспорте ту же систему?

- Да. Я объяснил это спортивным руководителям, получил предварительное согласие о финансировании. Те же англичане, по сравнению с остальным миром, сейчас очень сильно ушли вперед. Но нам их надо обыграть. И помнить, что любая наша медаль - это медаль, отобранная у Великобритании.