Том Молино: история одного боксера. Часть 2
"СЭ-Воскресенье" продолжает публиковать исторический цикл обозревателя Александра БЕЛЕНЬКОГО о боксерах эры "голых кулаков".
ТОМ МОЛИНО, ИЛИ ПРАВДИВАЯ И ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ДВЕСТИ БРИТАНСКИХ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ ПОСТОЯЛИ ЗА ЧЕСТЬ МАТЕРИ-АНГЛИИ И СПАСЛИ ЕЕ ЦЕНОЙ ЧЕСТИ СОБСТВЕННОЙ И ПАЛЬЦА ОДНОГО НЕСЧАСТНОГО НЕГРА
(Продолжение. Начало в номере от 6 ноября)
Бой между двумя Томами, Криббом и Молино, состоялся 18 декабря 1810 года. Иными словами, спустя пять месяцев после начала его профессиональной карьеры и всего в третьем бою Молино дрался за титул чемпиона Англии. Впрочем, события тогда развивались очень быстро, и для самого Тома Крибба это был всего лишь десятый бой. Правда, на ринге он к тому времени провел уже пять лет.
Мы довольно слабо представляем себе, какой невидалью был межрасовый поединок в то время. Молино был не первым негритянским бойцом в этих местах. Англия уже знала Билла Ричмонда, но тот, кроме цвета кожи, если и отличался от большинства коллег, то только в лучшую сторону. При этом он, по всей видимости, не насиловал свою натуру. Молино тоже свою натуру не насиловал, но она у него была совершенно другой. Он не старался быть похожим на британцев, которые прозвали его Мавром (the Moor), и эта верность себе популярности никак не способствовала.
В своей книге "Кулаки и перчатки", вышедшей через сто с лишним лет после боя Крибб - Молино, ее автор Дж. Б. Линч предварил рассказ о нем следующим пространным пассажем: "Историю негров в боксе еще предстоит полностью изучить. Со времен Билла Ричмонда и Молино (первых черных боксеров, чьи имена нам стали известны) до времени Джека Джонсона негры, дравшиеся в этой стране, были крайне непопулярны. Не слишком углубляясь в расовый вопрос, мы можем сказать, что эта нелюбовь является в некоторой степени традиционной. В былые времена в общественном сознании они были дикарями или почти дикарями. Также скоро выяснилось, что головы у африканских негров и их потомков из Вест-Индии и Америки крепче, чем у белых людей, их лица и челюсти менее чувствительны к ударам. Большинство черных боксеров без боли и вреда для себя могут выдержать удар, от которого белый человек упадет без сознания. Иногда, правда, это компенсируется слабостью живота, но если собрать все качества воедино, белый человек остается в проигрыше. Но отличия не сводятся к неравенству в физической области. В том, что касается темперамента, негры обычно настоящие дети, со всеми хорошими и плохими чертами, присущими детям. Негра, как правило, быстро заносит, и, когда его личное или физическое превосходство над белым человеком становится явным, он, в общем и целом, начинает вести себя, как самый испорченный ребенок. В крайних случаях его всесокрушающее торжество не знает никаких границ, и из примитивного человека он превращается в сущего дьявола. Его высокомерие омерзительно. При виде негра в таком состоянии невежественные белые люди теряют головы и отбрасывают лучшее в себе… Если неграм так уж необходимо драться, будет гораздо лучше, чтобы они дрались между собой. Ни у одной толпы не хватит добродушия и приверженности спортивным принципам, чтобы рассматривать поединок между белым и черным только со спортивной точки зрения".
Примерно таким же, если не хуже, было отношение к неграм и в 1810 году, когда состоялся бой между Криббом и Молино. Как нетрудно будет догадаться, пассаж о "невежественных белых", которые не могут вынести вида торжествующего негра, относится к тем самым двумстам джентльменам, о которых упоминается в заглавии. Но Линч здесь с чисто английским снобизмом выгораживает людей с положением. Нельзя ведь говорить о двухстах невежественных джентльменах, вот они все и были объявлены невеждами. На самом деле нет никаких свидетельств того, к какому сословию они принадлежали, "вежественному" или невежественному, а так как речь идет о людях, сгрудившихся у самого ринга, вряд ли это были совсем уж босяки. Скорее, как раз наоборот. Но до этого мы еще дойдем чуть позже.
Для проведения поединка выбрали место под названием Коптхолл Коммон в графстве Сассекс в 30 милях от Лондона, откуда приехала большая часть публики. Огромное расстояние по тем временам. Видимо, организаторы думали, что им не дадут осуществить задуманное, если они сделают это где-то поближе.
Ситуация осложнялась еще тем, что погода стояла хуже некуда. Дождь лил как из ведра. Пирс Иган утверждает, что последние пять миль пути приходилось проезжать, а то и проходить по колено в характерной для этих мест глинистой грязи, а резиновых сапог отсталые англичане к тому моменту изобрести не смогли. Так и тянет по этому поводу сказать, что, видимо, дураки и дороги – это не только русская проблема, так как только набитый дурак отправится в такую дорогу, чтобы посмотреть, как два мужика будут бить морду друг другу. Останавливает только то, что, живи я в то время, был бы в первых рядах этих самых дураков.
При этом не надо забывать, что тогда от простуды до смерти был один шаг, и его очень легко было сделать в такое время года, при такой погоде и в таком месте, которое, как говорят англичане, находилось "посреди ничего" (in the middle of nowhere). Собственно, просто луг у склона холма. Там и соорудили большой ринг, 24x24 фута (7,3x7,3 м). Вокруг него поставили кареты и коляски, откуда многие, но далеко не все, могли смотреть на происходящее, а происходящим руководил экс-чемпион мира Джон Джексон, высокий, могучий и исполненный такого грандиозного чувства собственного достоинства, что безотказно заражал своим уважением к себе любимому всех окружающих. Он вел боксерские классы для аристократов, и одним из его учеников через пару лет станет лорд Байрон, который очень дорожил его дружбой.
Вообще, если уж мы на минуту вернулись к Байрону, то хочется сказать, что его феерическая популярность при жизни, наверно, во многом объяснялась тем, что тогда каждый второй если и не был Чайльд-Гарольдом, то по крайней мере очень хотел им стать. А многие боксеры, сами того не зная, были вполне байроническими персонажами. Странствующие бойцы-одиночки, пусть и лишенные аристократизма, но с лихвой награжденные смелостью, искренним презрением к опасности, известной снисходительностью к окружающим, ничем особо не дорожившие и ничего в результате не нажившие.
Началу поединка предшествовал вполне рыцарский ритуал. Вперед вышел Молино, поклонился всем окружающим и выбросил на ринг шляпу. Вслед за ним то же самое сделал Крибб. Затем они ушли переодеваться и готовиться к бою, а зрители остались мерзнуть и мокнуть дальше. Однако очень скоро они согрелись.
Секунданты в темпе разогрели своих подопечных, и, не заставив себя долго ждать, виновники торжества вернулись на ринг. Действо началось довольно спокойно. Оба понимали, что впереди еще много времени и никуда не торопились. Лучший удар за первый раунд, левой под глаз, принадлежал Криббу. И лучший бросок, его закончивший, ему же.
Во втором раунде, почувствовав в прямом и переносном смысле вкус крови, которую на тогдашнем жаргоне часто называли "кларетом", оба начали драться очень всерьез. Крибб провел мощнейший левый боковой, который пришелся чуть выше надбровья, Молино качнуло, и он сделал несколько заплетающихся шагов назад, но устоял. Дальше пошло настоящее рубилово-мочилово, в котором лучше был опять Крибб, хотя Молино и удалось здорово попасть ему по зубам.
Третий раунд закончился тем, что Крибб отправил Молино на землю ударом правой по корпусу, а четвертый тем, что послал его туда же, но ударом в голову, правда, вызвано это было не только силой ударов, но и тем, что было очень скользко. Тем не менее, преимущество чемпиона на этом этапе было очевидным, и ставки вокруг ринга заключались из расчета 4-1 в его пользу. Крибб явно собирался скоро покончить с этим черным "понаехали тут".
В пятом раунде после удара Молино правой в голову произошел затяжной размен, где досталось обоим. Однако закончилось все тем, что, как сказали бы сейчас, афроамериканец упал после внешне несильного удара. Может, просто поскользнулся. Пирс Иган, назвав в этом раунде обоих "героями", делает не вполне понятное замечание о том, что настоящие знатоки в перерыве, находясь в нерешительности, не стали делать ставки. В чем было дело? Вроде бы преимущество Крибба не вызывало сомнений. Значит, они увидели что-то, что эти сомнения все-таки вызвало. Мы можем только гадать, что именно. Однако шестой раунд быстро закончился тем, что Крибб упал после удара Молино в голову, правда, и здесь свою роль сыграла скользкая почва под ногами. В 7-м раунде Крибб рассчитался с ним аналогичным образом, но Молино явно набирал обороты.
Александр БЕЛЕНЬКИЙ
(Продолжение следует)
Том Молино:
RSS