Цезарь и 60 тысяч его подданных

     В субботу на набитом до отказа футбольном стадионе Veltins Arena в немецком городе Гельзенкирхен, где собралось более 60 тысяч человек, Владимир Кличко (Украина) победил техническим нокаутом в 10-м раунде Руслана Чагаева (Узбекистан) и защитил свои титулы IBF и WBO в тяжелом весе. Но это - по официальной версии. На самом же деле никакого 10-го раунда не было. Секунданты Чагаева благоразумно остановили поединок после девятого, видя, что у их подопечного нет уже даже иллюзорных шансов на победу, а кровь из рассечения хлещет, как из крана.

Александр Беленький из Гельзенкирхена

ШОБ Я ТАК ЖИЛ

     Телезрители не имели шанса прочувствовать, чем был этот матч. Короля играет свита, а покажи его одного - без окружения, и вы увидите только странно одетого мужика, который держится со смешным величием. Так вот Кличко был настоящим королем, его королевством - вся зона телевизионного покрытия, его столицей - шестидесятысячная Veltins Arena (по средневековым меркам, вполне приличное население для столицы солидного государства), а его двором - VIP-зона вокруг ринга. Мне повезло быть при дворе, и, слава богу, хватило ума прийти пораньше.

     Я уже привык к обилию на боксерских матчах в Германии женщин, которые украсили бы собой любой салон или подиум, но тут творилось что-то уже совсем запредельное. Чтобы увидеть все, не хватало верткости шеи. Срочно требовались дополнительные глаза на затылке и желательно еще одна пара в районе ушей. Блондинки, брюнетки, рыжие, крашеные, некрашеные, подкрашенные и перекрашенные. На любой вкус.

     Одна из них села за столик рядом со мной. Строгий деловой костюм был одет поверх блузки с декольте почти до пояса, откуда выпирал исполинский бюст (сомневаюсь, что естественного происхождения, но, в любом случае, сделанный красиво). Здоровенный крест, висевший на шее, уходил глубоко в ущелье между грудями. Богу здесь нашли достойное место. Я, глядя на это, еще как-то выдержал, но сосед выронил изо рта сигарету. По всем киношным правилам ей полагалось бы попасть в чашку с кофе, но в жизни так красиво не бывает. Она упала просто на пол.

     Через пару столов во главе какой-то компании сидела роскошная блондинка с очень знакомым лицом. Через некоторое время я сообразил, что видел ее, когда "листал" телевизионные каналы в отеле: она вела какое-то шоу. А чуть поодаль всеобщее внимание привлекала невозможно красивая девушка индокитайского происхождения в коротком темно-розовом платье и черных колготках...

     И кругом были основательные господа, разительно похожие на богачей из романов Скотта Фитцджеральда, спокойные и уверенные в своей избранности. Пусть даже избрали себя они сами. Вообще фуршетная часть VIP-зоны разительно напоминала вечеринки у Великого Гэтсби, только Великих Гэтсби здесь было несколько дюжин, но ни один из них не был хозяином. Хозяина только ждали. И если на Гэтсби в его собственном доме никто не обращал особого внимания, то о местном короле этого не скажешь.

     Кругом были смутно знакомые лица. Куда-то быстро прошел Борис Беккер. Промелькнул со своей незабываемой дамой тот господин, который на взвешивании фигурировал в баварских коротких штанах и сапогах с карманами. Теперь он был в длинном сюртуке в стиле середины XIX века и в цилиндре. Умеет человек не повторяться. Наконец, рядом торчало что-то, что я сначала принял за красивую блондинку, но оно обернулось и оказалось, может быть, и красивым, но как-то не располагающим к себе блондином с липким взглядом, обращенным на мужиков.

     Но на это не стоило обращать внимания. Кругом было множество достойнейших объектов женского пола. Правда, в какой-то момент от всего этого великолепия и разнообразия нарядов, от ярмарки тщеславия стало рябить в глазах. Я даже начал понимать, почему какой-нибудь лихой кавалергард, оказавшийся в таком окружении, в конце концов начинал тосковать и  тишком тащил неубедительно отбивающуюся горничную в какой-нибудь чулан. "Горничные" здесь тоже были - девушки разносившие напитки, одетые в элегантные черные платья. Только тащить было некуда.

     В общем, это был праздник жизни на ярмарке тщеславия.

БОЙ ПЕРЕД БОЕМ

     Последний разогревочный бой перед главным событием вечера разогрел зал надлежащим образом. Белорусский тяжеловес Александр Устинов бился с британцем Майклом Спроттом. Поначалу казалось, что все закончится очень скоро. Белорус возвышался над соперником, как башня над городом, и доносил до несчастной британской головы почти все, что выбрасывал. Когда ему удавалось запереть Спротта в углу, он в буквальном смысле временами околачивал его, как грушу. Британец мотал головой, показывал, что ему все нипочем, но мало что предлагал в ответ и становился все печальнее.

     Я сидел рядом с британскими журналистами, и они дружно друг друга подбадривали. Сначала добродушно подтрунивали над Устиновым, называя его внуком Питера Устинова (несмотря на русскую фамилию, это, кто не в курсе, очень известный британский драматург и актер), говорили, что, в конце концов, он упадет, как башенный кран, но постепенно их шутки угасли.

     Однако через пару раундов зазвучали снова. Дело в том, что Спротт так и не упал. Более того, он стал потихоньку осваиваться на ринге. Британец начал периодически доставать Устинова сначала слева, а потом и справа. Арсенал же Устинова как будто сжимался. В начале он несколько раз очень красиво финтил, что при его габаритах выглядело особенно эффектно, но теперь ему временами становилось не до изысков. В четвертом раунде Спротт еще более активизировался и стал время от времени доставать и справа. В окончательную победу британца по-прежнему не верилось, но стало ясно, что бой, скорее всего, пройдет всю дистанцию.

     Так оно и вышло. Устинов устал, но только до какого-то определенного уровня, что опять же отметили мои английские соседи. Бой шел с переменным успехом до конца заключительного десятого раунда. При этом раунда три Спротт все-таки выиграл. Его длинные удары, когда доходили до головы Устинова, иногда выглядели угрожающе, но белорус переносил их, как скала. Однако он явно устал, и руки его периодически опускались все ниже и ниже.

     Десятый раунд начался с обоюдных атак, но тут Устинов поймал Спротта ударом навстречу, и тот потух. Последние секунды боя вообще были лучшими для Устинова за весь поединок, а самым лучшим был последний удар. Мощнейший правый кросс достал Спротта за какую-то долю секунду до гонга или даже вместе с ним. Рефери развел бойцов, но в свой угол Спротт возвращался шатающейся походкой на подгибающихся ногах, как тяжело раненный боевой конь. Вполне возможно, что для нокаута Устинову не хватило одной секунды и одного удара, хотя утверждать не берусь. Боксеры - в отличие от телевидения - повторов не показывают.

     Так или иначе, но дело перешло в руки судей. Все трое отдали заслуженную победу Устинову: 98-92, 97-93 и 97-94. Я спросил у соседа-англичанина, сколько раундов он отдал Спротту. Сосед ответил, что три, и еще раз удивился, что Устинов как будто остановился на каком-то определенном уровне усталости. В общем, у англичан судейство сомнений не вызвало.

ФУТБОЛЬНЫЙ БОКС

     Честно признаюсь: я не был на футбольном стадионе с 1986 года, когда нас в армии водили в культпоход на матч "Спартак" - "Зенит", поэтому на меня местная атмосфера произвела совершенно особое впечатление. Просто не привык к таким аренам, бокс ведь мероприятие более камерное. Я как-то даже не знал, что люди могут так орать, а тут еще и встреча участников боя превратилась во что-то совсем запредельное.

     Тут уж точно запахло Колизеем и Древним Римом. И цезарь был - на ринге.  Впрочем, пока ему еще предстояло туда выйти, а первым пошел Чагаев. О его непонятном титуле WBA вообще как-то полузабыли и снова, как на взвешивании, назвали претендентом. Руслану это, по-моему, было абсолютно безразлично.

     Ну а затем к рингу пошел Кличко. Крик стекался в дно чаши стадиона, где я сидел, как вода. Он ощущался даже не ушами, а всем телом, как взрывная волна. Но это были еще цветочки. Скоро в ход пустили пиротехнику. По периметру загорелись высоченные факелы, в которые то поддавали жару, то убавляли. От них стало жарко. А потом в зале, прямо под крышей начался салют. Самый настоящий, причем со всех сторон. В сочетании с факелами, прожекторами и воплями все это стало напоминать какую-то гулянку чертей в аду.

     Наконец, голос подал ведущий Майкл Баффер - и переорал всех. Единственная заминка произошла почему-то при исполнении украинского гимна, который с грехом пополам завели только с третьего раза. Узбекский перед этим был исполнен без сучка без задоринки. "Ой, сердце лопнет!" - сказал кто-то из первых рядов по-русски с сильным украинским акцентом. Словно в ответ на этот вопль души прозвучал гонг, возвестивший о начале первого раунда. Зал выдохнул.

     Бой с самого начала стал складываться именно так, как и ожидалось. Кличко совсем не беспокоило, что его противник - левша, и работал он с ним, как с правшой, то есть начинал атаки и контратаки не справа, а, как обычно, с джеба, и Чагаеву пока было совершенно нечего ему противопоставить. За весь раунд он только один раз всерьез попытался ударить слева, но этот удар прошел вскользь. А вот джебов он нахватал множество. Ближе к концу Кличко провел и первую двойку с акцентом на правом прямом.

     Во втором раунде Чагаев опять вскользь нанес один удар, на этот раз правый боковой, и принялся со стоицизмом древнего героя принимать джебы на свою голову. Он пытался атаковать, но неудачно. Один раз Владимир его здорово провалил, а почти сразу после этого провел двойку, и после правого прямого Чагаев оказался на полу! Но он довольно быстро встал, и было видно, что этот удар его не потряс.

     Чагаев без особых проблем закончил раунд, а в третьем Руслан и вовсе стал наседать, правда, безуспешно. Кличко долго встречал его джебами, а потом встретил и справа - для разнообразия. Скоро лицо Руслану стала заливать кровь.

     Вообще, Владимир работал по принципу "зачем чинить, когда и так работает". Он четко делал одно и то же: бил джебы и двойки, а в тех крайне редких случаях, когда Чагаеву удавалось прорваться поближе, тут же клинчевал. В четвертом раунде Чагаев опять принял множество джебов и двоек на голову, но он как-то стал к этому привыкать. Это можно часто наблюдать в боях, которые носят несколько односторонний характер, но почти всегда в них наступает момент, когда количество переходит в качество. Ни я, ни все сидевшие рядом со мной журналисты, немцы и англичане, не верили, что бой продлится все двенадцать раундов, однако было ясно, что и скоро он не закончится.

     Наверное, в пятом раунде стало заметно, что Чагаев кое-как приспособился к джебу Кличко, хотя из угла на него он вышел как-то тяжело. Руслан стал не то чтобы по-настоящему качать маятник, для этого он уже слишком много напропускал, но все-таки начал раскачиваться, сбивая Кличко с прицела и заставляя его мазать, но далеко не всегда. Однако Владимир и сам на время слегка сбросил обороты. В то же время он стал подключать к делу левый боковой - правда, пока не слишком удачно.

     В шестом раунде то, что казалось лишь подозрением, подтвердилось. Чагаев не то чтобы нашел противоядие от джеба Кличко, но хотя бы несколько снизил процент попадания этого удара, что уже было для него большой удачей. Правда, и того, что доходило, хватало. Да еще и довольно редкие, но меткие выпады Кличко справа делали свое дело. Чагаева от них слегка покачивало, и, что еще хуже, кровь все больше стала заливать ему лицо.

     В седьмом раунде сначала несколько джебов и двоек провел Кличко, потом вперед бросился Руслан, но Кличко быстро потушил его порыв в клинче. Так на протяжении всего боя самые быстрые рывки Чагаева увязали в защите Кличко, как танки в болоте. В самом конце раунда Владимир провел еще один хороший удар при выходе из клинча.

     Когда уже заканчивался перерыв между раундами, я увидел, что секундант Чагаева взял в руки полотенце. Я подумал, что он сейчас выбросит его на ринг в знак отказа от продолжения боя, но он только лишний раз вытер Чагаева. Это выглядело примерно так, как если побрить солдата перед тем, как бросить его в атаку, выйти живым из которой шансов у него практически нет. Вытиранием пота тут уже давно было не помочь.

     В восьмом раунде Кличко немного покружил вокруг Чагаева, а потом методично забил в него несколько двоек, последнюю из которых дополнил мощным левым боковым на выходе, чего Чагаев не ожидал. Руслан, все лицо которого было залито кровью, отчаянно бросился на Кличко и в какую-то секунду не ударом, а толчком всем корпусом заставил его на мгновение потерять равновесие, но Владимир без труда удержался на ногах и вскоре закончил раунд точным ударом справа.

     В девятом раунде Кличко опять чередовал джебы с двойками, которые проводил по несколько подряд. От одной из таких боек Чагаева отбросило на канаты, а Кличко все наносил и наносил свои двойки. Рефери к этому моменту летал над местом события, как фанера на Парижем, все высматривая, может Чагаев продолжать бой или нет, и готовясь остановить его в любую секунду. В конце он прямо завис над соперниками. Однако тут прозвучал гонг.

     Кличко, кажется, был уверен, что бой то ли уже остановили, то ли сейчас остановят. Он даже не стал сразу садиться на табурет. Однако его усадили. На всякий случай. Тем временем рефери крутился в углу Чагаева, явно желая, чтобы все скорее закончилось. На лице Руслана кровь образовала что-то вроде маски с прорезями, и даже эти прорези все время заливало. Бой явно надо было заканчивать. Секунданты Руслана взяли эту неблагодарную работу на себя. Гонг, возвещающий о начале 10-го раунда, успел прозвучать, поэтому технический нокаут Чагаеву засчитали в десятом, а не в девятом раунде. Это все, что угол мог сделать для своего боксера.

КЛИЧКО И ОСТАЛЬНЫЕ

     Честно говоря, я не очень люблю послематчевые пресс-конференции, так как они в целом все друг на друга похожи. Существуют всего три варианта. Первый (в данном случае, невозможный) - когда победа была объявлена после спорного (или даже не очень спорного) судейского решения. Тогда начинается бесконечное препирательство: я победил - нет, я победил; наш парень выиграл - нет, наш парень выиграл; ты козел - нет, ты козел. Второй - когда побежденный не приходит. Все хвалят победителя, он тоже себя хвалит. Этим все начинается и этим же довольно быстро заканчивается. И, наконец, третий - когда побежденный приходит на пресс-конференцию. Тогда самопроизвольно возникает то, что по-английски называется "обществом взаимного восхищения".

     Было нетрудно предположить, что на этот раз пресс-конференция пойдет по последнему сценарию, однако вышло все  на удивление достойно. Было видно, что Чагаев и Кличко друг друга действительно уважают и действительно хорошо друг к другу относятся.

     Руслан сказал коротко: "Сегодня был не мой день. Владимир сейчас, на самом деле, лучший боксер. Мне нужно взять паузу, проанализировать, что произошло, и принять решение о том, что делать дальше. Но я еще буду боксировать".

     Было очень хорошо видно, что Чагаев никогда раньше не проигрывал и просто не очень понимает, что теперь делать. Тем не менее, он все сделал правильно.

     Кличко тоже все сделал правильно. Он воздал должное Чагаеву, похвалил его технику, сказал, что после братьев Кличко Руслан - лучший тяжеловес на сегодня, и вместе с тем не впал в самодовольство.

     "У меня не все сегодня получалось, - сказал Кличко. - Чагаев поставил передо мной задачу, когда приспособился к моему джебу, и уже мне пришлось приспосабливаться по ходу боя. Тут мне помог опыт".

     Когда Владимира кто-то попытался мягко упрекнуть в том, что он выбрал не самый зрелищный путь к победе, тот ответил: "Я не могу позволить противнику наносить мне удары. У меня, как вы знаете, стеклянная челюсть". Сразу несколько десятков смущенных носов опустились в блокноты. Как нетрудно было догадаться, принадлежали они людям, которые в разное время писали, что у Владимира стеклянная челюсть. Я так уж совсем прямо об этом не писал, только выражал некие сомнения, поэтому без малейшего смущения держал свой шнобель строго по ветру. Однако приходится признать, что большинство из нас, и я в том числе, все-таки Владимира недооценивали.

     Британские журналисты спросили Кличко, есть ли у него какое-то послание для Дэвида Хэя. Напомню, что именно с ним он должен был драться здесь, в Гельзенкирхене, но Хэй снялся с поединка из-за травмы или, по слухам, возможно, из-за того, что британский телеканал Setanta, который должен был выплатить ему большую часть гонорара, оказался на грани разорения, и перед Хэем замаячила перспектива получить по мозгам "за так". На словах он всегда был, конечно, к этому готов, но это только до тех пор, пока такой вариант не станет реальностью.

     Кроме того, если кто забыл, Хэй "всю дорогу" вел себя удивительно по-хамски. Начал он с того, что сфотографировался в журнале Men's Health с "отрубленной головой" Владимира Кличко, которую держал, как Тезей голову Медузы-Горгоны. Так случилось, что первым увидел эту фотографию Виталий Кличко и на пресс-конференции после боя брата с Хасимом Рахманом в декабре прошлого года очень жестко высказался в адрес приехавшего на этот бой Хэя, а в довершение всего натянул ему на уши ковбойскую шляпу, которая была на британце. Виталий хотел встретиться с Хэем на ринге сам, но вышло так, что встретиться с ним должен был Владимир. Во время подготовки к бою Хэй стал всюду появляться в футболке, на которой он держал уже не одну, а две головы братьев Кличко. Такое было бы не под силу даже Тезею.

     Тогда же, в декабре, мне удалось поговорить с Хэем, и у меня сложилось впечатление, что он делал все это совершенно сознательно и не столько, чтобы оскорбить братьев, сколько для того, чтобы добиться боя с одним из них, ведь никакого "юридического" права на это у него не было. Он был чемпионом в категории до 90,7 кг, в тяжелом весе провел всего один бой с далеко не самым сильным на тот момент американцем Монте Барреттом, так что о том, чтобы стать официальным претендентом на любой титул в тяжелом весе, не могло быть и речи.

     Все это сейчас живо припомнил Владимир, который вдруг дал себе волю, что, безусловно, украсило пресс-конференцию: "Для того чтобы провести бой с Дэвидом Хэем, - сказал он, - я отказался от другого боя весной. Когда Хэй сообщил, что у него травма, он попросил об отсрочке на две недели. Я тогда подумал: ну вот, опять я буду его ждать, а тут из его лагеря пришла просьба отложить бой на три-четыре-пять-шесть-семь недель! Никогда я не встречался с таким непрофессиональным подходом, как у Хэя и его команды. Уже не говорю о том, что он обещал организовать для нашего боя стадион, где играет "Челси". Он этого не сделал, а я организовал стадион, где выступает "Шальке". Пусть теперь постоит в очереди за право драться за титул. Пусть пройдет через несколько боев, а я думаю, что он их не пройдет, и в один прекрасный момент окажется на полу. Все, что у него есть сейчас, это его большая грязная пасть. Только с ее помощью он добился права драться за титул. Хватит. Пусть теперь, повторяю, постоит в очереди".

     Однако мне кажется, что самое большее в течение года Хэй будет драться с одним из братьев, так как в тяжелом весе сейчас нет других соперников, на бой с которыми можно собрать футбольный стадион.

     Владимиру несколько раз задавали вопрос об Александре Поветкине, официальном претенденте на титул IBF. Бой между ними должен был состояться в декабре, но тогда Александр получил травму. Владимир неизменно отвечал, что Поветкин - один из потенциальных соперников, но ничего более конкретного не сказал.

     Ближе к концу пресс-конференции один из журналистов заметил Владимиру, что тяжелому весу нужен один король, а не два, как в "Формуле-1", где, видимо, навсегда лучшим стал Шумахер. Владимир совершенно спокойно на это ответил: "Лучший тяжеловес сейчас - Виталий Кличко". Чуть позже я слышал, как Виталий давал интервью в зале и неизменно всем говорил о том, что лучший сейчас, конечно, Владимир Кличко. Тот, вопрошавший, наверняка имел в виду, что братьям на радость публике не худо бы подраться друг с другом. Плохо же он их знает. Этого, совершенно точно, не будет никогда.

     Пресс-конференция была длинной, но когда мы вышли из зала, вокруг арены все еще стояло множество людей, которые пытались как-то отсюда выбраться. Дело в том, что подъехать на машине к стадиону было нереально еще задолго до главного боя, так что многие предпочли общественный транспорт и такси, которых все еще ждали, но я не заметил ни одного разочарованного лица. И, боюсь, при всем уважении к боксерам, когда я буду вспоминать этот вечер, то на ум мне первым делом придет не сам бой, а шестьдесят тысяч людей, стоявших на ушах вокруг ринга. Эту коллективную гимнастику я точно не забуду никогда.