Александр Зубков: "В Пхенчхане буду рад трем-четырем медалям"
– Вся подготовка, которая была запланирована после подведения итогов прошлого сезона, выполняется в полном объеме. Самое главное, что мы проходим уже третий сбор без серьезных травм. Значит, того, что они наработают летом, им должно хватить на все этапы Кубка мира. И, конечно, на Олимпийские игры.
– Вы объявили об утверждении новым главным тренером сборных России Данила Чабана. До этого он занимал пост старшего тренера. Перестановки в штабе обусловлены итогами прошлого сезона?
– Когда я только возглавил федерацию прошлым летом, у нас не было главного тренера. И тогда мы договорились, что пока у нас поработают два старших – по бобслею и скелетону, мы пройдем сезон и примем решение, кто более достойный кандидат на место главного.
– Планы подготовки к Олимпиаде уже утверждены, местом предолимпийского сбора выбран Иркутск. Были ли другие варианты?
– Да, была кандидатура Нагано, где есть трасса. Но, к сожалению, когда мы сделали запрос, оказалось, что трек закрыт. Поэтому ехать туда было бы нецелесообразно. Идеальной площадкой оказался Иркутск. Там почти тот же часовой пояс с Кореей, город находится с Пхенчханом почти на одной широте. Тренерский штаб и медицинский персонал приняли решение единогласно.
– Когда команда прилетит в Сибирь?
– Финал Кубка мира закончится 21 января, на протяжении трех дней мы централизованно вместе со всеми командами отправляем технику – бобы, скелетоны. Едем в Москву на два дня, получаем экипировку и вылетаем в Иркутск. Оттуда 5 февраля мы переезжаем в Пхенчхан и заселяемся в деревню атлетов.
НА ВОСПИТАНИЕ ОЛИМПИЙСКОГО ЧЕМПИОНА НУЖНО ЧЕТЫРЕ-ШЕСТЬ ЛЕТ
– Бобслей называют "зимней Формулой-1", в том числе и потому, что большое значение имеет техника. Весной вы говорили, что нужно к олимпийскому сезону закупить новый инвентарь, как с этим обстоят дела?
– Мы в полном контакте с Министерством спорта, я встречался с его руководителем Павлом Колобковым. Решение есть, но все довольно сложно – финансовая составляющая не такая, как перед домашней Олимпиадой. Но надеемся, что министерство изыщет средства и даст нам возможность закупить технику под лидеров, которые будут бороться за медали на Играх.
– О чем конкретно идет речь?
– Мы хотели приобрести две четверки, две двойки, три скелетона и к каждому из них по комплекту коньков.
– Прошлая Олимпиада очень высоко подняла планку для наших бобслеистов и скелетонистов. Какими результатами вы были бы довольны в Корее?
– Медальный план – неблагодарное дело. Я сам еще недавно был спортсменом и знаю, какая нагрузка ложится на них. Со стороны тренерского штаба, федерации, олимпийского комитета, Министерства спорта, всего государства. Будет великолепно, если мы получим хотя бы три-четыре медали разного достоинства. Как руководитель федерации я буду полностью удовлетворен.
– Сейчас в бобслейной сборной не осталось ни одного олимпийского чемпиона. Как идет процесс смены поколений?
– Александр Касьянов в Сочи дважды был четвертым, поэтому вся ответственность, которая тогда возлагалась на меня, сейчас переложена на его плечи. Надеемся, что он сработает четко, как умеет. Из молодежи отмечу Максима Андрианова – он впервые прошел сезон полностью, все этапы, и на чемпионате мира был лучшим среди всех наших пилотов. Это еще один показатель того, что у нас есть ребята, которые могут расти, в которых нужно вкладывать. Если снова сравнивать с "Формулой-1", то пилоты – штучный товар. За год олимпийского чемпиона не воспитаешь. Поэтому мне странно было слышать, что вот к нам пришли иностранные специалисты и поэтому у нас золотые медали. Я категорически не согласен. Чтобы любого пилота вывести на конкурентоспособный уровень, нужно от четырех до шести лет.
К ТРЕНЕРСКОЙ РАБОТЕ ГОТОВИЛСЯ ЗАРАНЕЕ
– Что сложнее – мчаться по ледяному желобу со скоростью больше 100 км/ч или управлять национальной федерацией?
– Поймите правильно, в одном случае я отвечаю только за свой экипаж. А в другом – за всех спортсменов и тренерский штаб. Чтобы была спокойная рабочая атмосфера, которая дает положительные результаты. Надеюсь, мы наконец-то выправили эту линию, ребята ведут диалог с тренерами, те открыты и готовы отвечать на любые вопросы. Это главное. Когда я пришел, все были сами по себе, и в течение целого года мы над этим работали. Плюс руководящая должность – еще и взаимодействие с Министерством спорта, ОКР, международной федерацией.
– Вы занимаетесь и тренерской работой. Согласны, что для этого нужно убить в себе спортсмена?
– Есть такое. У спортсмена совсем другой взгляд – он лидер, у него есть цель, к которой нужно идти. Тренер же должен быть хорошим психологом, видеть обстановку в целом, понимать, с кем как вести диалог. Все люди разные, со своими задачами и амбициями. Кто-то взрывной, кто-то спокойный. К любому нужно иметь свой подход. Но к тренерской работе я себя осознанно готовил заранее. Еще перед Сочи у меня была своя программа, я сам ее расписывал и видел, как она реализуется. Единственное, о чем я просил тренерский штаб той сборной, – не мешать.
– Самой печальной новостью в нынешнее межсезонье стала смерть вашего давнего конкурента американца Стивена Холкомба. Как ее восприняли?
– Когда узнал, сначала не поверил. Такое просто не должно происходить. Стивен ведь молодой, готовился выступить еще на одной Олимпиаде. Позвонил друзьям в Америку, переспросил. К сожалению, новость оказалась правдой. Это большая потеря. Холкомб – настоящий лидер и человек с открытой душой. На лед мы выходили соперниками, но за пределами трассы были друзьями, общались. Никогда не слышал от него ни одного плохого слова о российских спортсменах.
RSS