Евгений Устюгов: "Год назад после эстафеты мне было сложнее, чем сейчас"

Этап Кубка мира в Оберхофе для 26-летнего лидера мужской сборной России сложился, как катание на американских горках: два штрафных круга в эстафете при итоговом серебре команды, бронза в спринте и лишь 24-е место в масс-старте. Но сам олимпийский чемпион Ванкувера-2010, судя по нашей беседе, определенный прогресс своей формы все же ощущает.

Владас ЛАСИЦКАС
из Оберхофа

- После третьего места, завоеванного в спринте, у вас наверняка с плеч упал определенный груз. Все-таки это был ваш первый личный подиум в нынешнем розыгрыше Кубка мира.

- В первую очередь стало легче от того, что я наконец-то чисто отработал на стрельбе (улыбается). А это действительно немаловажно в нашем деле. К тому же уверенность у спортсмена накапливается именно за счет личных стартов. В целом в спринте я чувствовал себя великолепно, было отличное самочувствие с первого круга гонки, и дистанция давалась легко. Скольжение лыж тоже было великолепным, за что спасибо нашей сервис-команде, проделавшей добротную работу. Мне вообще кажется, что та система, которая разработана в сборной, уже приносит свои плоды, и мы все ближе и ближе приближаемся к тому, чтобы регулярно попадать на подиум.

- Этап в Оберхофе начался с эстафеты, где вы неудачно отстреляли на "стойке", заработав два штрафных круга. После этого недоразумения как готовили себя к спринту?

- Скажу откровенно - после прошлогодней эстафеты в Оберхофе мне было тяжелее, чем сейчас (тогда Устюгов заработал пять кругов штрафа. - Прим. В.Л.). По поводу неудачи на стойке скажу так: ветер, который помог мне на лежке, потом взял у меня реванш на второй стрельбе. Конечно, во время эстафеты были очень тяжелые условия. Мало нам было ветра, так еще начался сильный снег. Как правило, в Оберхофе всегда такая погода, но в этот день она переплюнула все возможные рекорды. В любом случае виноват сам - и признаю это.

Если же оценивать всю ту гонку... Да, мой этап не сложился, но мы заняли призовое место, и это хорошо. Не стоит зацикливаться на промахах. Надо жить дальше.

- А когда через день после эстафеты, уже в спринте, вы подходили к стрельбе стоя, о чем думали?

- Постарался отвлечься от всего и ни о чем не думать. Встал на тридцатую установку, знал, что там ветер меньше всего задувает, - и спокойно отработал этот огневой рубеж.

- Завершив спринт, уже понимали, что подиум обеспечен или все же опасались остаться без медали?

- Чувствовал, что какая-то медаль у меня должна быть. Потому что, по ощущениям, я провел гонку очень хорошо, а это должно вознаграждаться. Уверенность была еще и потому, что я видел: многие мажут на стрельбище и проигрывают мне на лыжне.

- Финишировав, вы долгое время держались в лидерах. Следили ли за тем, что происходило в гонке дальше?

- Я находился в специальной комнате для спортсменов и на пару с итальянцем Лукасом Хофером постоянно вскакивал на скамейку, чтобы видеть табло. Хотелось понять, что творится в гонке.

- Ну, у Хофера наверняка настроение в итоге оказалось похуже, ведь он стал четвертым…

- Да, Лукас потом мне пожаловался: "Ну вот, я опять без подиума" (улыбается).

- Отсутствие Бё, Бьорндалена и Мартена Фуркада, который приболел и не стартовал в спринте, ощущалось другими спортсменами?

- А Фуркад в спринте не участвовал? Я даже и не знал. Вот, наверное, и ответ на ваш вопрос.

- А что случилось с вами после столь удачного спринта на следующий день - в масс-старте?

- Какой-то сбой произошел уже на первом рубеже. Причем я так и не понял из-за чего: может, вылетел патрон, а может быть, что-то иное помешало. В общем, допустил осечку, и это стало ударом - в первую очередь психологически. Тем более что все главные соперники стреляли здорово, и, значит, догонять их было бесполезно.