«Допинг-офицеры охотились за Клишиной». Американский тренер Дарьи вылечился от рака и готов работать в России

Лорен Сигрейв — тренер с мировым именем. Он работал с трехкратной олимпийской чемпионкой американкой Тианной Бартолеттой — пожалуй, единственной современной спортсменкой, которая удачно совмещает на высочайшем уровне спринт и прыжки в длину. У Сигрейва огромный опыт работы за границей: в Италии, Бразилии, Китае, Таиланде...

В России он известен, прежде всего, как тренер нашей лучшей прыгуньи в длину Дарьи Клишиной. Именно Сигрейв сопровождал Дарью на Олимпийских играх 2016 года в Рио, а затем и на успешном для нее чемпионате мира-2017, где она выиграла серебро. После этого тренер пропал из поля зрения, Клишина стала работать с другим его бывшим учеником — олимпийским чемпионом Дуайтом Филлипсом.

Сейчас Сигрейв вернулся и жаждет работать снова. Что с ним происходило последние пару лет — он расскажет сам. Пригодится ли тренер в том или ином качестве российской легкой атлетике? Безусловно. Своих специалистов в спринте такого уровня у нас нет. А в плане открытости и готовности к сотрудничеству Лорену нет равных. Другой вопрос, что речь все-таки о работе, а не о благотворительности. А с финансами в российской легкой атлетике сейчас все печально.

Приглашен в сентябре на конференцию в Москву

— Лорен, последние несколько сезонов вы пропали из медиа-поля, не появлялись на соревнованиях. Где вы были?

— В прошлом году я сотрудничал с федерацией Таиланда. Я уже работал там в 1988-1989 годах, это был очень успешный опыт. Но из-за обвала местной валюты мне пришлось уйти, потому что мой контракт был в долларах. Тем не менее, мы остались друзьями. В сентябре 2018 года я перенес операцию по поводу рака простаты. Три недели спустя я уже полетел в Бангкок, чтобы обсудить будущую работу. Мы обо всем договорились, я переехал туда. Сборная Таиланда установила новый рекорд в эстафете 4х100 м, выиграла чемпионат Азии, отобралась на чемпионат мира по эстафетам... После этого, в январе 2020-го, я подписал новый контракт с Олимпийским комитетом Бразилии. Но уже в марте вынужден был его прервать и вернуться в США, чтобы пройти 8-недельный курс радиотерапии. Сейчас я у себя дома в Джорджии, чувствую себя хорошо. И готов к новым вызовам.

— Если такое предложение поступит, вы бы хотели поработать в России?

— Конечно. Меня уже пригласили от лица Всероссийской федерации легкой атлетики и Федерации футбола поучаствовать в конференции по скорости, которая должна пройти в Москве в сентябре. Это классная инициатива. Несколько лет назад я уже приезжал в Москву и проводил семинар. Мы много общались с вашими тренерами, в том числе неформально — пили пиво и все такое. Мне кажется, у них большое желание учиться и обмениваться опытом. Было интересно и полезно.

— Почему вы сейчас не сотрудничаете с Клишиной?

— Мы общаемся, но она сейчас работает с одним из моих учеников и бывших спортсменов Дуайтом Филлипсом. В свое время у меня в группе была очень большая нагрузка, мне нужно было ее как-то перераспределить, а Дарье как раз было комфортно сотрудничать с Дуайтом. В итоге она перебралась в Атланту, там есть условия для тренировок. Но она знает, что мы друзья и в случае чего она всегда может рассчитывать на мою поддержку.

Дело Коулмана? Правила должны быть одинаковыми для всех

— В России двойственное отношение к карьере Клишиной. Кроме серебра на чемпионате мира-2017, за все время после переезда в США у нее было больших результатов.

— Даже если говорить о Лондоне, вспомните ее пятую попытку — с крошечным заступом там было около 7.20 м. Потенциально, я думаю, она может прыгать около 7.30 м. Плохо, что на всем протяжении карьеры ее преследуют травмы. Допустим, в прошлом году они в последний момент решили сняться с чемпионата мира в Дохе. Я тоже там был, мы это обсуждали. Можно было попробовать выступить, но вместе с Дуайтом они решили не рисковать. Лучше закончить сезон здоровой и готовиться к Олимпиаде. Игры в итоге сдвинули еще на год, и теперь непонятно, что будет. Дарья пока проводит базовую работу, залечивает все старые болячки.

— Вы были на чемпионате мира в Дохе вместе со сборной Бразилии. Как вы относитесь к тому, что победителем в спринте там стал ваш соотечественник Кристиан Коулман, который до этого пропустил три внесоревновательных допинг-теста? Вы верите, что Коулман чист?

— Я не хочу заниматься политикой и всегда старался держаться от этого подальше. Не знаю истории Коулмана в деталях. Но для меня очевидно, что если ты пропускаешь три теста подряд, ты получаешь дисквалификацию. Если не ошибаюсь, была бегунья из Тринидада, которую в той же ситуации дисквалифицировали и не пустили выступать в Дохе. Наверное, для всех правила должны быть одинаковыми.

— Как вы относитесь к тому, что российские легкоатлеты выступают в нейтральном статусе? Разве это одинаковые условия для всех?

— Я недостаточно знаю, чтобы рассуждать обо всех и о ситуации в целом. Поэтому буду говорить только конкретно о Дарье. Она всегда была доступна для тестирования со стороны любой организации, которая могла бы быть в этом заинтересована. Однажды одно национальное антидопинговое агентство — не скажу, какое именно — прислало допинг-офицера за пробой в 6 утра. Это промежуток, который Дарья указала как доступный для тестирования. Она сдала пробу, никаких проблем. Но на следующий день она позвонила мне снова: «Лорен, представляешь, они вернулись! Те же самые люди, два дня подряд». Очевидно, что они охотились конкретно за ней. Насколько я понимаю, логика такая: если она русская — значит, с высокой вероятностью может употреблять допинг. Естественно, никаких вопросов потом к этим пробам не было. И у меня есть все основания верить, что Дарья никогда не участвовала ни в чем подобном.

Если ее сейчас не выведут, я там все разнесу. Можете потом меня арестовать

— Есть ли для вас разница, когда спортсмен выступает в нейтральном статусе или под флагом своей страны?

— Лично для меня — нет. Были же случаи, когда те или иные национальные федерации отстраняли, или формировали сборную беженцев. Главное, чтобы спортсмены не несли несправедливого наказания. Если единственная возможность для них выступать — это нейтральный статус, то пусть так и будет. Хотя я помню, что на том же чемпионате мира 2017 года в Лондоне была неловкая ситуация. Бриттни Рис и Тианне Бартолетте бросили американский флаг, а Дарье пришлось просто подойти и обнять меня. Жалею, что не взял полотенца, чтоб было, что взять в руки.

— В 2017-м Дарья выступала на зимнем чемпионате Европы с резинкой для волос в цветах российского флага, но потом это запретили.

— О да, прекрасно помню. На самом деле, из всех присутствовавших там это заметил единственный журналист, из Италии, и написал материал. После этого ко мне обратился один человек, неофициально: «Лорен, пожалуйста, пусть такого больше не будет». До того момента я даже ничего не знал ни о какой резинке. Но могу себе представить, что ИААФ это очень не понравилось.

— Как вы относитесь к судебному процессу вокруг Клишиной в Рио, когда ее не хотели допускать к Олимпиаде? Как вы это пережили?

- Мы вместе приехали к залу суда, зашли с черного хода. На следующее утро она позвонила: «Лорен, представь, я сижу в столовой, где еще наверно тысяча блондинок. Но они подошли ко мне и просят сдать пробу крови и мочи». Естественно, она все сдала. Я просил ее продолжать готовиться так, как будто бы никакого суда не было. Мы провели отличную вечернюю тренировку, а в пять утра мне позвонил адвокат: «Мы выиграли!» Я побежал к дому, где жила российская делегация, постучал к ней в дверь: «Дарья, сорри что разбудил, но это победа». Мы обнялись. Она хорошо провела квалификационный раунд, после чего ее в течение двух часов не выпускали из смешанной зоны.

— Конечно, она на тот момент была спикером номером один, причем для всего мира.

— Да, примерно как Усэйн Болт. У меня была медиа-аккредитация, так что спустя какое-то время я пошел за ней в подтрибунное помещение, с большим трудом нашел волонтера, который говорил по-английски, и сказал ему: «Если вы сейчас ее не выведете, я сам пойду и там всех разнесу. Можете потом меня арестовать». Он вывел ее, но пока мы вернулись со стадиона и покушали, время уже приближалось к часу ночи. Она была вымотана. На следующий день в финале из нее словно выпустили воздух. Уже после соревнований мы поехали на ланч на Копакабану вместе с несколькими друзьями, и в этот момент мне поступает звонок с номера +7, что всегда заставляет меня волноваться. Оказывается, это наш переводчик: «Допинг-офицеры ищут Дарью в деревне». Какая деревня, вчера соревнования закончились. Мы всегда все сдавали, поймите, нам скрывать нечего. Но у меня вызывало удивление, что на Дарью так целенаправленно охотились. И один из допинг-офицеров в неформальном разговоре мне признался, что сам в шоке от того, как плохо с ней обращались.

Мне не нужны чужие спортсмены, не собираюсь их забирать

— Давайте поговорим про российский спринт. Чемпион страны на стометровке прошлого года у нас имеет результат 10.44 — это даже не в первой мировой сотне. С этим реально что-то сделать?

— В 2011 году мне позвонили из Китая, где руководитель одного из университетов попросил помощи. На тот момент их лучший спринтер имел результат в районе 10.15. Он приехал в США и жил здесь вместе со своим тренером. В 2013-м он показал 10.00 и стал самым быстрым спринтером, родившимся в Азии, за всю историю. В том же году сюда приехали и другие китайцы, и например, в 2015-м на этапе «Бриллиантовой лиги» их спортсмен впервые в истории разменял 10 секунд и пробежал за 9.99. Сейчас в Китае и Японии активно применяют элементы моей системы, и вы видите — в эстафете они спокойно претендуют на медали. Нет ничего невозможного, нет такого, что ваши спортсмены не созданы для этого, генетически не предрасположены и так далее. Да, не везде есть культура быстрого бега. Но почти всегда можно за два-три года добиться результата, если работать по конкретной системе.

— Если честно, в России в целом и в легкой атлетике в частности сейчас туго с деньгами. Сколько примерно могут стоить ваши услуги?

— Сложно говорить об этом без какой-то конкретики. Я работаю в очень разных форматах. Допустим, в Бразилии я проводил примерно 7-10 дней в месяц, консультировал местных тренеров и улетал обратно домой. В Таиланде жил постоянно и не бывал дома по пять месяцев. Все зависит от того, какие цели передо мной поставлены, как и с кем я работаю...

— Как реагируют на ваше вмешательство местные специалисты? Допустим, в России реакция на иностранца обычно негативная: вы отберете спортсменов, заработаете денег и уедете, а наши тренеры останутся тут ни с чем.

— Ха-ха, серьезно? На самом деле, бывает по-разному. Допустим, в Италии ко мне как-то подошли и попросили помощи трое ведущих спортсменов, включая Лебанию Грено (чемпионка Европы 2014 года в беге на 400 м — Прим. «СЭ»). Их тренеры были не совсем довольны. Но потом мы спокойно поговорили, и я объяснил: «Послушайте, мне не нужны ваши спортсмены. Я не собираюсь их забирать. Мое дело — вам помочь, сделать так, чтобы вы росли вместе с ними». Как только до людей это доходит, все становится нормально. В итоге, у меня сохранились отличные отношения со специалистами из всех стран, где я работал. И так будет до конца моей жизни.