«Американцы — молодцы. Они спасли Коулману золотую медаль». Мнение Клишиной
За день до квалификации в прыжках в длину 28-летняя Дарья Клишина снялась с соревнований. Травма. Сегодня мы встретились с ней и подробно обо всем расспросили.
— Как вы?
— Приятного мало. Очень хотелось выступать, форма очень хорошая. Но случилось вот так.
Летом у меня были проблемы с ахиллом. Организм пытался как-то компенсировать это, в результате чего больше нагрузки стало приходиться на другие части тела. В итоге восстановили ахилл, но, к сожалению, не выдержала другая мышца — получила надрыв бедра. Сейчас просто не могу бежать.
— Вы сказали, что форма очень хорошая. На 7 м могли бы рассчитывать?
— Да. Это можно было понять по различным тестам, по ощущениям.
— Сколько времени займет восстановление?
— Доктор сказал, что при полном покое мышцы восстановление должно занять не больше шести недель. А чтобы полноценно тренироваться на дорожке — нужно восемь недель.
— В этой связи есть вариант, что выступите зимой?
— Нет. Тренировочный процесс мы планируем начать в последние недели ноября. Остается очень мало времени. Будем плавно готовиться к лету.
Я не должна злиться в секторе, это не работает
— Вы сейчас тренируетесь у четырехкратного чемпиона мира Дуайта Филлипса. Что изменилось?
— Глубокие выводы после девяти месяцев тренировок делать нельзя. С Лореном Сигрейвом мы тренировались пять лет. При этом система подготовки особенно не поменялась, ведь последние годы своей карьеры Дуайт сам тренировался у Лорена, а потом работал с ним в тандеме. Так что речи о таких кардинальных переменах, которые были, когда я переехала из России в США, не идет.
С Дуайтом у нас, как мне кажется, получился творческий понимающий союз.
— Вы с ним даже выступали вместе. Он не слишком молод для тренера?
— Возраст не имеет никакого значения. Важна только связь между тренером и спортсменом. Вот Лорен намного старше, но мы с ним понимали друг друга очень хорошо.
— Например?
— Поведение на соревнованиях. Поговорили один раз — и за последующие годы не возвращались к этому ни разу.
— А что с поведением?
— Мне нужно быть спокойной на старте. Кто-то говорит, что Клишина не умеет злиться и ей этого в секторе не хватает. Нет! Для меня это не работает. Я пыталась на что-то или кого-то злиться, вызывать эмоции, но это ни к чему хорошему не приводило, потому что было искусственно. Я должна быть спокойной и видеть, что тренер во мне уверен. Даже если есть какая-то проблема.
В США даже не знают, что мы выступаем в нейтральном статусе
— Вы сейчас живете в США. Держите руку на пульсе последних событий? Маша Ласицкене вот не исключает вариант с переездом, чтобы проходить допинг-контроль за границей.
— Мне уезжать не нужно, я уже. Но Машу понимаю — если ей нужно подстраховаться, то лучше так. Даже думать не хочется, что она может пропустить вторую Олимпиаду. Этот человек точно достоин победы на ней.
Моя позиция в связи с последними обстоятельствами тоже не совсем позитивная. Я говорю про новости по поводу базы данных Московской антидопинговой лаборатории. Не хотелось бы снова оказаться в ситуации, когда РУСАДА отстраненно. Все уже вроде бы начало успокаиваться, а теперь ситуация снова ухудшилась. До Токио меньше года, а мы опять не знаем, чего нам ждать.
— Когда узнаете такие новости, появляется злость на наших чиновников?
— Да злости уже нет, просто все устали от этой ситуации. Дайте нам конкретику, не держите до последнего в подвешенном состоянии. Но, есть ощущение, что тянуть опять будут максимально долго.
— В США какие-то вопросы из-за этого к вам возникают?
— Ноль. Там практически никто об этом не знает. А кто знал — забыл. В Америке все сконцентрировано на Америке. Даже спортсмены, которые тренируются со мной на стадионе, не в курсе, что мы до сих пор выступаем под нейтральным флагом.
— Истории с Коулманом и Салазаром будоражат их больше?
— Конечно. У них ведь такое вообще редко выносится на публичное обозрение. При этом нужно понимать, что у них ситуация сильно отличается от нашей. У нас все тренеры так или иначе связаны с федерацией. В США — нет. Там от федерации никто денег не получает. Практически все специалисты — сами по себе, персональные. То есть там чья-то ошибка — ошибка только его самого.
— А что вы думаете о «деле Коулмана»?
— Я не вникала в мелкие детали, но нужно отдать должное: они потрясающе сработали в защите спортсмена. Так должно происходить и в нашей стране, и в любой другой. Человека защитили — и он стал чемпионом мира с очень приличным результатом. Защита сработала отлично, нашла провал в системе. Они молодцы. Если можно зацепиться хоть за какую-то деталь — нужно это делать. Они ведь в итоге спасли золотую медаль.
Другое дело, что три флажка сами по себе — недопустимы. И не важно, какие там окна были, это все равно вызывает подозрения.
Сейчас федерация работает, но начинать делать это нужно было в ноябре 2015
— Федерация. Вы поставили лайк жесткому посту Ласицкене в адрес ВФЛА. Выходит, согласны с ее позицией?
— Сама я жестких постов не писала. Но в какой-то степени разделяю те слова Маши. По моим ощущения, федерация сейчас работает и производит какие-то действия по нашему восстановлению. Другое дело, что эта работа должна была начаться в ноябре 2015 года. Почему этого не случилось, мне непонятно.
Тот же Коулман — отличный пример. У человека появились проблемы за две недели до чемпионата мира, но защита успела все разрулить. У нас же ситуация тянется дольше олимпийского цикла — и все еще катится вниз. Нам нужно реагировать на все оперативно, а не через несколько лет.
— Есть ощущение, что в Америке бьются за каждого спортсмена, а у нас пускают все на самотек, надеясь на русское авось?
— Так и есть. На что надеялись? Не знаю. Но не делали ничего. Это и обидно. Думали, что ситуация разрешится сама собой, но она стала только запутаннее. В других странах все регулируется быстрее, в большинстве своем — незамедлительно.
Положительные допинг-пробы ведь есть везде. Но у многих получается не выносить скандалы на публику.
В Дохе я железно могла бы бороться за медаль
— Легкая атлетика в стране сейчас в каком положении?
— В самом тяжелом. Вся эта ситуация накладывает отпечаток. Иначе и быть не может. Я понимаю родителей, которые не хотят приводить своего ребенка в легкую атлетику. Что они слышат? Скандалы, скандалы, скандалы. Страшно. Лучше плавание, хоккей, футбол, теннис или еще куда-то. Это глобальная проблема. Приток детей — минимальный.
— Вы выступали на чемпионате России. Уровень удивил? Такое ощущение, что кроме вас и Лены Соколовой в стране нет прыгуний.
— А их и нет. К сожалению. Ситуация очень печальная. У России в длине всегда были результаты, медали, рекорды, а теперь все летит в пропасть. Хотелось бы видеть подрастающее поколение, конкуренцию. Средний уровень — очень низкий.
— Готовы тянуть на себе лямку, пока не появится кто-то еще?
— Да. В моем понимании — это Токио-2020 и еще пара лет. Париж-2024 пока не планируется. Но вот следующий чемпионат мира — да. Он пройдет в Юджине. Это очень удобно.
— Здесь, в Дохе, вы бы как могли выступить?
— Про первое место говорить тяжело — Малайка Михамбо весь сезон прыгает за 7 м. Она — лидер. А вот за второе-третье место могла бы железно побороться, потому что весь остальной уровень — низкий.
Я, кстати, уже заметила, что, когда уровень прыжков падает — у тебя вдруг тоже что-то случается. А когда высокий и нужно бороться — вытаскиваешь себя. Халява в нашем деле не предусматривается.
— Олимпийская медаль является лакмусовой бумажкой успешности карьеры?
— Безусловно. Это, например, в теннисе другая история. А у нас Олимпиада — главный старт четырехлетия. По-настоящему успешной свою карьеру я буду считать, если в Токио все получится.
Чемпионат мира по легкой атлетике: новости и статьи, расписание, обзоры
RSS